Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2009/02/22/138152t1h26ca.jpg)
Koлумнист Михкель Мутть пишет, что крупнейшим его промахом за последнее время была вера в то, что с приходом евро цены не вырастут или вырастут немного.
Говорят, что поэт может петь о потерянной любви, а богач не может петь о потерянных деньгах. Богач, возможно, и не может, а простой человек и народ могут. И не о нечаянно утерянной купюре или монете, а в более широком смысле. Похоже, что сейчас и пришло время плакать как по душевным, так и по практическим причинам.
Сначала по душевным. Многие из нас уже довольно поездили по миру и держали в руках деньги других государств. Хотя можно сказать, что деньга деньгой, а главное — то, что за нее можешь получить, и то, что ее можно обменять на другие, но тем не менее мы замечаем, что одни деньги приятнее других. Хотя в пользу евро говорит многое, должен признать, что евро — не из приятных. Как в пользовании, так и эстетически. Последнее, разумеется, субъективно. Изображенные на своих деньгах деятели всегда ближе, чем анонимные «евросайты». Говоря о функциональности, имеем в виду номинал купюры или монеты и разумность его соотношения к получаемому за нее. Правда, тут мы опираемся на свои домашние критерии. Нам может показаться бессмысленным платить тысячу неких единиц за коробку спичек, а другим нет.
Евро оттягивает карман. Правда, такое неудобство заставляет расплачиваться карточкой — это же прогресс. Хотя тут имеются и национальные различия. Немцы, например, любят наличные. Жить в кредит (в том числе и по кредитным карточкам) они не любят. Благодаря им запустили в обращение 500-евровые купюры, при одном виде которых работники прилавков в большинстве стран сразу начинают махать руками.
Эстонская крона была благословенной деньгой, соответствующей категории меры из античной философии: приятно посмотреть, удачного размера и достаточной стоимостью. Конечно, это уже относится к области поэзии, но оставалось даже впечатление, что по своей покупательной способности тоже была нам «впору». Крайне маловероятно, что крону восстановят, отсюда и мораль: может, у нас в Эстонии есть еще какие-то вещи, которые получше, чем в Европе.
Сказанное выше касается внешнего и, очевидно, неизбежного, с этим придется освоиться, как с тем фактом, что романтическая юность окончательно прошла. Труднее освоиться с математикой, согласно которой 500 крон равно 31,96 eвро. Эти две величины как бы из разных миров. Если в прежнее время у тебя в кармане была купюра с изображением К.Р. Якобсона, то ты чувствовал себя при деньгах. А вот с 31,96 евро таких чувств не возникает.
Частично тут в игре какие-то душевные стереотипы. Большинство из нас чувствует, что раз цифры в евро по сравнению с ценами в кронах значительно меньше, то это служит стимулом для трат. (У латышей такой проблемы, вероятно, не возникло бы, лат повесомее евро.) Расплачиваясь евро, на плюс-минус один евро внимания не обращаешь, не говоря уже о центах. А если цена начинается с нуля с запятой, то вещь кажется вообще даровой, и т.д. Временами кажется, что мы не переходили на другую валюту, а просто прошла какая-то абсурдная девальвация.
Но только психологическим влиянием цифр все это не объяснить. Надо быть самокритичным — моим крупнейшим промахом в последнее время была вера в то, что с приходом евро цены не вырастут или вырастут немного. Сейчас понятно, что это совсем не так. Конечно, статистика может доказать, что в сумме ситуация не самая страшная. Я даже удивляюсь, как все же мало говорят о ценах, кажется, что люди смирились и ищут возможности приспособиться.
Когда возникают стеснительные обстоятельства, есть две возможности. Либо проявлять солидарность, делиться и помогать друг другу, либо действовать каждому в своих интересах, выжимая из того, что есть, все возможное. У нас так и есть. Свалить рост цен только на рост цен на мировом рынке не получается. И тут никто не оставляет неиспользованной возможность вздуть цену. Дерут последнюю шкуру даже с ближнего. А уж если с ближнего, то с простого постороннего гражданина тем более. Заставляют платить соседей, в борьбе за существование нет места любви к ближнему! Вот согражданам и приходится платить, скрипя зубами. Да... и сами также точно также придираются к соседу, только дай им такую возможность.
Цену могут поднять те, кто производит нечто такое или предлагает такую услугу, без которых просто не обойтись. Они относятся к лагерю победителей. Если у них есть какая-то государственная монополия, то это золотое дно. (Связь политики и экономической деятельности в условиях демократии не так боится внимания общественности, как при тоталитаризме, но экономические интересы и группы давления тут действуют в полную силу.) Не стоит наивно надеяться, что сейчас никто не станет богаче. Постоянно становятся, просто наши богачи привыкли вести себя поскромнее, чтобы не раздражать сограждан. Время позирования в джакузи на страницах глянцевых журналов прошло.
Вспоминается советское время. Как все мы помним, тогда действовала система ЗИС (знакомства и связи), которую породила экономика дефицита. У части людей был доступ к услугам и товарам, которыми обменивались по «взаимозачету». За копченую колбасу получаешь авиабилеты, за авиабилеты попадаешь на прием к нужному врачу, который записывает к себе вне очереди, чтобы получить номер в гостинице, и т.д.
Горе было тому, кто не имел доступа к дефицитной продукции или услуге, которые можно было пустить в обращение, как это было, например, со школьными учителями. Они составляли безутешную среднюю массу, как сейчас те, кто не может поднять свои цены. Они относятся к проигравшим. К ним же относится большинство серьезной творческой интеллигенции, понятно, что и студенты. Приход евро вновь ускорил экономическое расслоение жителей сельских районов.
P.S. Подтверждение тому, что все мною сказанное не высосано из пальца, я получил пару недель назад, когда прогуливался на Тоомпеа перед собором Александра Невского. Ко мне подошел какой-то попрошайка и сказал: «Дай пару евро!». Я задумался. Это звучало как пару лет назад: «Дай пару крон!», разве что тогда побирающийся на улицах не осмелился бы попросить разом аж 32 кроны. Это говорит о том, что в общественном ощущении денег произошли необратимые изменения. Побирушки реагируют на них с той же точностью, что и биржевой индекс Доу-Джонса. Единственное, чего не могу сказать, так это того, относятся побирушки к выигравшим или проигравшим!