Реалистичный результат и нереалистичные требования

Фото: SCANPIX

В отличие от западных традиций, в России принято на переговорах увязывать разные темы в пакет и добиваться уступок по вопросам, которые прямого отношения к обсуждаемой теме не имеют, пишет посол Март Хелме, рассуждая о том, что имел в виду министр иностранных дел России Сергей Лавров, говоря о возобновлении переговоров о границе.

Mинистр иностранных дел России Сергей Лавров, выступая перед студентами — будущими дипломатами, высказался в том духе, что переговоры о границе с Эстонией можно было бы возобновить. Это его высказывание получило у нас довольно громкий резонанс. Учитывая весовую категорию России в международных отношениях, нашу историческую память и амбивалентность России как нашего соседа, это, конечно, понятно.

При этом стоит отметить, что в России высказывание Лаврова практически не вызвало никакой реакции. Стало быть, это высказывание было адресовано нам и в первую очередь для внешнего пользования. А если учесть форму изложения, то оно ни к чему не обязывает.
Почему же Лавров выступил с подобной инициативой? Как это обычно и бывает в российской дипломатии, подоплека здесь многослойная.

Прежде всего, более широкий контекст. Сейчас в мире к завершающей фазе подошли многие процессы, начало которых восходит к середине 1990-х. Это был период, когда, потрясенная коллапсом Советского Союза, Россия вновь почувствовала себя великой державой и стала утверждать себя в этом качестве.

Под руководством проимперски настроенного министра иностранных дел Евгения Примакова Москва в основу своей внешней политики положила подход к международным отношениям как к многополярным. Естественно, Россия представляла себя вместе с окружающим ее т.н. ближним зарубежьем самостоятельной солнечной системой.

Но не только. Под началом специалиста по Ближнему Востоку Примакова Россия начала рис­кованную и сложную игру с целью «запустить ежа в штаны» США (выражение Никиты Хрущева), в том числе и на Ближнем Востоке.

Краеугольным камнем этой диверсионной политики стала поддержка ядерной программы Ирана, дружба с Саддамом Хусейном в Ираке, а в дальнейшем и налаживание отношений с террористической организацией ХАМАС и установление близких союзнических отношений с диктатором Сирии Асадом. 

К настоящему моменту политическая линия России на Ближнем Востоке зашла в тупик по всем направлениям. Россия, конечно, может блокировать все кризисные решения в Совете безопасности ООН и проводить учения ВМФ в Восточном Средиземноморье, чтобы заставить о себе говорить, однако это не отменяет того обстоятельства, что на Ближнем Востоке Россию просто не замечают. То есть политика, проводимая Москвой полтора десятилетия, провалилась.

Хуже того. Неизбежное падение Асада в Сирии и грядущий крах и расчленение Исламской Рес­публики Иран создают совершенно новое геополитическое положение под самым брюхом у России в Закавказье, откуда Москву, вероятно, вытеснят окончательно.

И тут-то в игру вступаем мы и наша пограничная проб­лематика. Короче говоря: Москве нужны карты, которые можно было бы выложить на стол в большой игре для того, чтобы поправить свое положение; и оказание косвенного давления на США в странах Балтии — это одна из таких карт, хотя и не самая весомая.

Обратите внимание: параллельно с неформально высказанным предложением начать вновь переговоры о границе Лавров совершенно официально в очередной раз раскритиковал политику Эстонии в отношении гражданства, назвав ее постыдной.

Одновременно в отношениях с Эстонией объектом критики для России по-прежнему остается наша языковая политика (в данный момент в контексте перехода русских гимназий на эстонский язык обучения) и вопросы имущества православной церкви.     

Так мы и добрались до конкретной причины интереса Моск­вы к возобновлению переговоров о границе. В отличие от западных традиций, в России принято на переговорах увязывать разные темы в пакет и добиваться от своих партнеров по переговорам уступок по вопросам, которые прямого отношения к обсуждаемым темам не имеют. Поэтому я более чем уверен, что цели Москвы на новых переговорах с Эстонией будут следующими.

Во-первых. Добиться аннулирования принятого Рийгикогу заявления о Тартуском мире и, таким образом, дискредитировать принцип нашей государственной преемственности.

Во-вторых. Навязать Эстонии принцип открытой границы, потребовав для жителей приграничной полосы или как минимум некоторых групп населения упрощенного режима пересечения границы.

В-третьих. Упрочить экономическое доминирование России на пограничных водоемах, будь это производство электроэнергии, вылов рыбы или туризм. Кроме того, они могут потребовать каких-то прав экстерриториальности в области транзита.

В-четвертых. Потребовать свободного доступа российских верующих к расположенным в Эстонии православным церквям и святым местам. В этом контекс­те сюда вписывается и православная церковь в Ласнамяэ и памятник патриарху Алексию II.

В-пятых. Различные требования, связанные с русским языком, начиная от географических названий и кончая общеполитическими.

В-шестых. Непременно постараются навязать Эстонии обязательства демилитаризации приграничных областей или как минимум запрета на дислоцирование там частей и техники третьих (читай: США и НАТО) стран.

Вопрос прохождения границы — контрольной линии — представляет для России второстепенный интерес. Они и так убедились, что Эстонская Республика незыблемо придерживается административной границы времен ЭССР, и направлять усилия в этом направлении они если и будут, то скорее для красоты игры, а не для достижения серьезных политических целей.

Данная инициатива никак не связана с какими-то соображениями касательно установления безвизового режима между Россией и ЕС. В Москве прекрасно знают, что договор на эту тему будут заключать или не заключать в Берлине, Париже и Брюсселе, поскольку нынешние руководители Эстонии выполнят все пришедшие оттуда указания быстро и безукоснительно.

Что же в таком случае Эстония должна делать? Во-первых, следует дождаться официальной позиции РФ по этому вопросу. На некоторых дергающихся из-за своих личных амбиций членов парламентов обеих сторон обращать внимания вообще не стоит.

Когда наконец последует какое-то официальное предложение, то и отвечать надо будет, исходя из того, что в нем будет содержаться. В принципе, министр иностранных дел Урмас Паэт прав, когда говорит, что мяч находится на российской стороне поля. Его вбрасывание на поле в ситуации вне игры нас ни к чему не обязывает.

Но если нам вновь придется вести переговоры, то мы должны будем тупо начинать с нуля. Т.е. с границы по Тартускому договору, с нанесенного оккупацией ущерба, компенсации потерянного гражданами имущества, оценки оставшихся на российской стороне земель и имущества и т.д.

Тот, кто хочет достичь реалистичных результатов, должен начинать с нереалистичных требований. Так, как это уже столетиями принято в российской дипломатии.
 
Автор был послом Эстонии в Москве в 1995-1999 годы.