Комплекс суверенной неполноценности Москвы

Юрий Вендик (Маловерьян). Фото: SCANPIX

Россия, громогласно отказываясь от финансовой поддержки зарубежных спонсоров, пытается демонстрировать свою силу, но на деле это свидетельствует скорее о неуверенности, пишет московский колумнист Postimees Юрий Маловерьян.

Агентство США по международному развитию (USAID) пыталось влиять на политические процессы в России, однако российское гражданское общество стало вполне зрелым и не нуждается во внешнем руководстве — так российский МИД объяснил объявленное на прошлой неделе решение Кремля закрыть представительство USAID в России.

Первая половина объяснения совершенно справедлива. Действительно, пыталось. Например, выделяло деньги ассоциации «Голос», которая ведет наблюдение за выборами, анализирует их результаты и разоблачает подтасовки. Оказывало финансовую поддержку и многим учреждениям, занимающимся защитой прав человека. Но российское руководство этого не приемлет.

Дело кажется довольно прос­тым, и многие комментаторы видят за такими шагами Москвы лишь человеческое желание российских правителей властвовать бесконтрольно и желательно до бесконечности. Хотя, наверное, это уж слишком упрощенно.

Примерно так же, как например, некоторые российские политологи объясняли проводимую в 1990-х годах в Эстонии политику гражданства желанием эстонской элиты не допустить местных русских к разделу собственности ЭССР.

Но в чужую душу, которая, как известно, потемки, самоуверенные политические комментаторы заглянуть не могут, и, судя по многим признакам, можно предположить, что российские правители искренне хотят, чтобы их страна, считавшаяся в прошлом второй мировой державой, снова стала признанным центром цивилизации, традиции, правила и ценности которого сравнимы с другими.

Но, увы, для описания своих правил и образа жизни они не находят корректных слов, поскольку все «правильные» слова, которые сегодня в моде, придуманы на Западе и узурпированы Западом, а честное описание российской политической действительности прозвучало бы в уважаемой компании мировой общественности слишком невежливо.

Просто безобразно.
Отсюда такой финт, как вторая половина объяснений МИДа: гражданское общество стало зрелым. Гражданского общества в его первоначальном значении в российском обществе, построенном, так сказать, по вертикали, не существует.

Вертикаль в данном случае означает, что если у среднего россиянина общие с соседом проблемы, то для их решения он не объединится с соседом, а обратится к властям. Если вообще куда-нибудь обратится.

Точно так же в России нет ни нормального суда, ни самоуправления, ни выборов, и в конечном итоге обычной демократии. Существует, правда, «суверенная демократия» — это словосочетание, изобретенное в начале прошлого десятилетия кремлевскими идеологами, не очень популярно в России, но идея остается прежней.

Москва страдает комплексом неполноценности: хочет всему миру и себе самой доказать, что и ее система ценностей имеет право на существование, но в виду отсутствия системы пользуется чужим понятийным аппаратом.

Это делал, конечно, и Советский Союз, это делали и делают сейчас многие вполне самостоятельные государства. Как известно, начиная с XX века «демократия» и все, что с ней связано, в большом почете во всем мире примерно так же, как до этого в моде была монархия. Уважаемое королевство, будучи признано другими королями (и до реформации также Ватиканом), гордилось этим. И было прогрессивным.

Вот и правители России утверждают, что поскольку народ доволен, значит, у них демократия, а Запад не хочет их понять и, демонстрируя свое превосходство и корысть, пытается навязать собственную демократию.

Позиция Москвы, разумеется, слаба, что выражается в таких шагах, как закрытие с большой помпой представительства USAID. Сильное и уверенное в себе государство вряд ли стало бы поступать таким образом.

Конечно, кое-кто может посчитать такую политику Москвы демократической, оправдывая ее тем, что ее поддерживает российский народ. Опросы показывают, что принятый недавно т.н. закон об иностранных агентах поддерживает большинство россиян.

По этому закону, например, борцы за права человека, получающие деньги из иностранных фондов, должны публично признать себя иностранными агентами.

А как известно, в русском языке это выражение означает почти то же, что «шпион». Наверняка это же большинство поддержит, злорадствуя, и высылку из страны «хозяев иностранных агентов».

Один из бывших сотрудников USAID из числа русских сказал мне, что для его бывших коллег решение МИДа не стало сюрпризом. Власти уже давно оказывали давление на это государственное агентство, чтобы оно отказалось в России от политики и ограничилось только гуманитарными проектами.

Это не стало сюрпризом и в более широком смысле. Направление было давно известно, особенно после того, как несколько лет назад со скандалом была прекращена деятельность Британского Совета в России. «Суверенная демократия» развивается.

В то же время ни для кого не станет сюрпризом, когда эта «суверенная демократия» обанкротится. Режим, опасающийся влияния чужих идей, который при этом не в состоянии корректно описать себя, и использующий словарный запас чужой идеологии, внутренне слаб.

Его банкротство может оказаться внезапным, а может растянуться на десятилетия. Кстати, 7 октября у Путина юбилей — ему исполнится всего 60. Смена режима может быть хао­тичной и насильственной, а может затянуться надолго и быть плавной.

Остается лишь надеяться, что это относительно безвредное для соседей лицемерие не сменится неприкрытой и прямолинейной людоедской властью.

Автор является корреспондентом Русской службы ВВС.