Персона. Елизавета Боярская: в актерской профессии жадным быть нельзя

Елизавета Боярская в роли жертвы мошенников в сериале «Шерлок Холмс» (2012). Фото: Scanpix / Itar-TASS

Дочери Михаила Боярского ее фамилия в свое время не облегчила восхождение на театрально-киношный Олимп, а наоборот. Но в конце концов все оказалось к лучшему.

В рамках фестиваля «Золотая Маска в Эстонии» наши зрители получили возможность увидеть спектакль «Три сестры» Малого драматического театра – Театра Европы (Санкт-Петербург). В чеховской драме, поставленной ее учителем Львом Додиным, Елизавета Боярская играет Ирину Прозорову. «Это мой любимый спектакль на сегодняшний день, – говорит она. – Потому что Ирина – интересная героиня. Потому что нам удалось показать ее с неожиданной стороны, открыть непростую женскую судьбу, чудовищно страшную, на самом-то деле... Очень интересно эту судьбу шаг за шагом проживать. На поклонах я плачу, потому что после спектакля остается долгое послевкусие. Я не из тех артистов, которые сложно настраиваются на спектакль и потом так же сложно выходят из образа. Мне кажется, все самое важное должно происходить на сцене, а не за ее пределами. Но “Три сестры” – спектакль очень тяжелый и физически, и морально... Хотя когда тебе нравится материал и интересно жить в роли, становится легко».

Гены взяли свое

– О вас пишут, что в детстве вы не проявляли актерских способностей. Это правда?

– Да, я была замкнутым ребенком, особенно в подростковом возрасте. Поэтому, наверное, и не проявляла – стеснялась. Особенно на публике. Я танцевала, но когда танцуешь в коллективе, это не страшно. А когда нужно было выступить в школе, например, прочесть стихотворение, мне очень сложно было переступить через себя. Но со временем это ушло. Что называется, гены взяли свое. Слишком велико было желание стать актрисой.

– Тем не менее вы чуть было не поступили на журфак, на отделение PR, но вовремя одумались...

– Я не знала, где себя применить. У меня в активе были языки, английский и немецкий, мне нравились история и литература, я была явным гуманитарием, но что мне со всем этим делать – я не понимала. На тот момент слово «пиар» было модным, профессия пиарщика сулила в будущем много всего хорошего, ну я и решила: почему бы не попробовать?

– Это при том, что вы из актерской семьи, а к журфаку и журналистам актеры часто относятся не слишком благожелательно...

– Не без этого, но только потому, что есть определенная категория журналистов, которая некорректными поступками перечеркивает все то, что называется хорошей журналистикой. Знаете, я с таким упоением переделываю свои интервью... Я безумно счастлива, когда журналист присылает мне хорошее интервью, и пишу ему искренне: большое спасибо за беседу, было очень приятно. Но иногда чувство такое, что журналист, пока я говорила, по телефону разговаривал и что краем уха услышал, то и записал. Я стараюсь говорить хорошим русским языком, чтобы в интервью было видно, что я за человек, а там иногда потом такой шурум-бурум... И мне стыдно: журналист будто разговаривал с набитой дурой. И вот я сижу и переписываю эти интервью, в последний раз до шести утра сидела. А так... Если верить желтой прессе, можно подумать, что я самая мерзкая, развратная, пустая и глупая женщина на планете. Я сожалею о том, что работникам желтых СМИ приходится таким образом зарабатывать на хлеб, чтобы накормить своих детей этим нечестным, неправильным, заплесневелым хлебом. Но их тоже можно понять, так что я на них не гневаюсь, а когда меня пытаются как-то подловить, не дерусь и не выбрасываю фотокамеру в мусорное ведро. Я пыталась словами объяснить, что того-то и того-то делать не нужно. Не опускаться до их уровня, а наоборот, призвать этих людей к здравому смыслу.

Я не стесняюсь своих ошибок

– В СПбГАТИ вы учились на курсе Льва Додина и теперь играете у него в спектаклях. Он вас заметил с самого начала?

– Сложно сказать. Многие с курса Льва Абрамовича потом плавно перешли в его театр. Мы все были на виду, хотя кто-то больше себя проявлял, кто-то меньше...

– Как вы сами думаете, фамилия отца повлияла на вашу карьеру?

– Конечно, повлияла. Людям с другими фамилиями не пришлось выдержать того, что выдержала я. Со стороны кажется, что фамилия дает тебе карт-бланш, что все тебе дается легко, а на деле к тебе относятся с таким предубеждением, с таким негативом... Я сталкивалась с этим постоянно – и при поступлении, и в начале обучения, пока люди не привыкли, не поняли, что я нормальный человек, такой же, как все. Мне приходилось доказывать, что я поступаю сама, что учусь сама... В итоге у меня появилась полезная привычка перевыполнять норму, всегда прикладывать вдвое больше усилий. За какую бы работу я ни бралась, я выкладываюсь по максимуму.

– Как ваш отец отреагировал, когда вы отказались от роли дочери д’Артаньяна в «Возвращении мушкетеров»?

– Спокойно. Он никогда не оспаривает мои решения.

– Почему вы отказались?

– Мне не понравился сценарий.

– Вам не обидно было потом видеть в этой роли Лянку Грыу?

– Ничуть. Я считаю, что в этой профессии жадной быть нельзя. У нас огромное количество молодых талантливых актрис, и дай бог каждой сыграть ту роль, которой она достойна.

– К слову: Лянка Грыу играет в новом российском сериале «Шерлок Холмс» Ирэн Адлер, ваш отец – инспектора Лестрейда, а вы тоже кого-то играете, но имя вашей героини не упоминается. Это секрет или?..

– Я сама не могу сказать, все получилось очень странно. Мне давно импонирует режиссер Андрей Кавун, я хотела с ним поработать. Но ближе к концу съемок бюджет картины, видимо, подсократился, и у меня вместо двух съемочных дней остался один-единственный. Это ровно одна сцена в развязке очередного детективного сюжета. Я даже не помню, как зовут мою героиню. Это некая жертва мошенников.

– Как вы отнеслись к премии «Золотой дятел»?

– А что это такое?

– Это присужденная вам премия за сомнительные достижения в области киноискусства.

– А... Понятно. Знаете, если об ошибках – я не из тех, кто говорит: да, это было в моей биографии, какой кошмар!.. Я считаю, что мудро отношусь к своим ошибкам: я их не стесняюсь. Каждый имеет право на ошибку, но не каждый имеет право о них судить. Лучше свои ошибки обдумать и стараться не наступать на те же грабли.

– Как вы переносите критику? Читаете ли то, что о вас пишут? Ищете ли себя в Интернете?..

– Мне интересны рецензии на спектакли, все-таки театр – это моя главная профессия. Что касается блогов и прочего – нет, я их не читаю. Не думаю, что в Интернете сидит лучшая часть человечества: у кого есть свободное время, тот тратит его на что-то более важное, у кого мало – тот просто в Сети не сидит.

Дом как магнит: притягивает отовсюду

– Про фильм «Адмиралъ», в котором вы сыграли возлюбленную Колчака, многие говорили, что это «хруст французской булки», выдуманная утопия, миф о России, которую мы потеряли. Вас это не смущало?

– Нет. Это же художественное кино. Если бы мы снимали документальное кино, придирки были бы обоснованны. Кроме того, я знаю, что создатели «Адмирала» консультировались со всевозможными историками, которые высказывали свое мнение о биографии Колчака и об истории революции. Сценарий основан на реальных событиях. Это абсолютно правдивая история.

– Ваша прабабушка с отцовской стороны – из дворян. Это вам помогло, когда вы играли в «Адмирале»?

– Об этом я не думала, но вообще мне, конечно, помогло мое воспитание. Меня часто воспринимают как петербургскую девушку, и для меня этот образ важен, потому что я и в самом деле такая девушка. Я ничего не делаю для этого специально, не веду себя, знаете, томно, не уснащаю речь цитатами из Ахматовой. Но я воспитана определенным образом, и история моей семьи – это для меня не пустой звук. И на съемках «Адмирала» мое воспитание мне помогло.

– Вы на пару с супругом, актером Максимом Матвеевым, получили несколько премий за фильм «Не скажу». Вы играете там пару, которая проходит через разные испытания...

– Да, и на съемках мы сошлись на том, что оба трепетно относимся к своей профессии. Мы с Максимом вгрызались в материал, репетировали, ходили в магазины выбрать одежду для своих героев... Такое отношение к работе нас объединило. В результате у нас открылся взаимный интерес друг к другу – как к личностям.

– Вы так вгрызаетесь во всякую роль?

– Да, но это не качество, которым я могу хвастаться и гордиться. Такое отношение прививает своим ученикам Лев Абрамович Додин. Это нормально для артиста: когда человек любит свою работу, он обязан к ней относиться именно так.

– Полгода назад вы стали мамой. Насколько изменилась после этого ваша жизнь?

– Раньше гастроли были для меня отдыхом, на них я могла отвлечься от съемок и домашней работы, а теперь я и на гастролях думаю о том, чтобы поскорее вернуться домой. Дом стал магнитом, который притягивает меня отовсюду. Раньше разлуки легче переживались. Мы с Максимом живем на два города, и с появлением ребенка нам захотелось чаще бывать вместе. Что касается профессии – во мне появился некий покой. Не спокойствие – именно покой. Лев Абрамович различает эти два понятия. Я могу на сцене переживать невероятный эмоциональный накал, но внутри у меня – ощущение покоя, ясное понимание происходящего. Мне очень нравится это качество, оно делает меня сильнее. Наверное, я чувствую, что у меня появились надежные тылы, а значит, и сила.

Справка «ДД»:

Елизавета Боярская родилась 20 декабря 1985 года в семье актеров Михаила Боярского и Ларисы Луппиан. В 2007 году окончила Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства (курс Льва Додина). С 2006 года – актриса Малого драматического театра – Театра Европы.

Играет в театре Гонерилью («Король Лир», премия «Золотой Софит»), Роксану («Сирано де Бержерак»), Ирину («Три сестры»). Снялась более чем в тридцати фильмах и сериалах, в их числе «Первый после бога» (2005), «Парк советского периода» (2006), «Ирония судьбы. Продолжение» (2007), «Адмиралъ» (2008), «Маленькие трагедии» (2009), «Человек с бульвара Капуцинок» (2010). Снялась в клипах Валерия Меладзе «Небеса» и «Свет уходящего солнца».

В 2010 году вышла замуж за актера Максима Матвеева. 7 апреля 2012 года у пары родился сын Андрей.