Открытое письмо Михаилу Лотману

Фото: Маргус Ансу

Михаилу Лотману, PhD, 0,6 ст. научного сотрудника Отделения семиотики Тартуского университета, профессору Гуманитарного института Таллиннского университета.

Уважаемый Михаил Юрьевич!

Я обращаюсь к Вам не только как к носителю фамилии и генетической памяти Ваших родителей, но и, смею надеяться, наследнику духовных и этических ценностей, которые прививали нам наши общие учителя. Я обращаюсь к Вам как к выпускнику и сотруднику нашей общей alma mater – Тартуского университета. Мне хотелось бы поделиться своей обеспокоенностью положением дел в нашей академии.

Vivat Academia

Академия рушится. Гуманитарные дисциплины разлагаются на глазах, подавленные административным аппаратом и отсутствием критериев научной состоятельности. Слово девальвируется в информационном потопе. В слове отсутствует уже практически любая иная мотивация, кроме манипулирования денежными потоками. Эта логика рынка размывает теперь уже эстонскую нацию, которая не столь уж многочисленна. Самая яркая и творческая молодежь покидает страну. Оставшаяся часть самовыражается преимущественно на английском. Общий уровень системности преподавания падает, никто не успевает читать и выслушивать своих ближайших коллег. Некому обрабатывать информацию, обобщать накопленный традицией опыт. Наука слилась с ритуальными корпоративными действами, главным из которых является банкет.

В гуманитарных дисциплинах катастрофически отсутствует прикладная мотивация исследований любого уровня обучения. Я наблюдаю это в ходе своей педагогической практики. Сегодняшнее поколение студентов демонстрирует полное отсутствие интереса к чему бы то ни было, не говоря уже о проявлении инициативы в нестандартной ситуации. А это именно то, что сейчас требуется в нашей ситуации информационного потопа.

Молодые люди приходят в университет с тем, чтобы приятно провести время в милом городке в золотом треугольнике между Möku, Zavood’ом и Генклубом. Для иностранцев обучение здесь по-прежнему сравнительно недорого. Знания, которые они в целом получают в университете, можно получить нажатием кнопки в Википедии. Тем, кто хочет сделать академическую карьеру, достаточно держать нос по ветру грантодержателей. А поскольку критерии научности в гуманитарии утрачены, гранты распределяются по личным предпочтениям. Не считать же всерьез критерием научной состоятельности две публикации в год в специально реферируемых изданиях, гарантирующих, что ваш труд прочтут хотя бы два рецензента? Очередь туда годами, принимают тоже за особые связи.

Vivant professores

Я наблюдала за процессом разрушения системной логики нашего университета в процессе его национализации на примере нашего с Вами отделения семиотики. Как Вы помните, создание отделения было задумано еще при жизни Юрием Михайловичем. Это был способ спасти часть мозгов, воспитанных вокруг легендарной кафедры русской литературы.

ЮрМиху было понятно, что независимость принесет сокращения, что и произошло. Новое отделение возглавил Игорь Чернов. Лотман умирает, обращаясь в своем Завещании к ученикам, заклиная их сохранить их главное с Зарой Григорьевной детище – кафедру. Имея в виду – мозги, людей, учеников, часть которых удалось вывести в новую административно-научную единицу. Семиотика становится торговой маркой Тартуского университета, как и имя Лотмана. И это заслуженно. Семиотика – мощнейший научный аппарат, объясняющий природу окружающего нас мира. Лотман – мировая величина, его концепции ясно прослеживаются в современном нам мире. У нашего отделения был огромный потенциал на интеллектуальном рынке. Мы начинаем учить на трех языках: по-русски, по-эстонски и по-английски.

И тут Чернова убирают. Увольняют человека, который, по сути, был создателем нового отделения. Заведующим становится Пеэтер Тороп, филолог до кончика ногтей, совершенно неспособный к администрированию, зато свой – национальный – кадр. Закрывают русские группы обучения семиотике, тем самым закрыв к ней доступ русскоязычной молодежи Эстонии к системному продолжению русскоязычной Лотмановской традиции. Ни Вы, ни Пеэтер не сделали даже попытки опротестовать столь вопиющий акт вандализма. Нынешние абитуриенты отделения, которых я наблюдала в приемной комиссии, как правило, не умеют даже читать по-русски.

Между тем, напомню, эстонская семиотика существует в двух традициях: естественнонаучной, немецкой (К. Фон Бэр, Струве, Пирогов, отчасти фон Юкскюлль) и в культурно-гуманитарной, русской (Ю.М. Лотман, Б.М. Гаспаров). Для освоения обеих ветвей традиции эстонской науке требуется определенное время просто на перевод с немецкого либо с русского на эстонский. А затем – на английский, поскольку таковы требования рынка. Во время адаптации традиции прогресс знания не происходит, происходит взаимопроникновение метафор описания мира. Чем и занимается сейчас эстонская семиотика – переводами. Это нормальный этап в развитии любой культуры, но следует все же учитывать и мировой уровень науки. Разумеется, конкуренция между продолжающими русскую традицию в поле родного языка и эстонцами была бы явно не в пользу последних. И русские группы повсеместно убирают под предлогом нерентабельности.

Vita nostra brevis est

Когда заведующим отделением семиотики становится Калеви Кулль – биолог по образованию и эколог-популяризатор по научным предпочтениям – ситуация улучшилась для естественнонаучного крыла и в целом – в административном плане. Однако культурологическое крыло перешло под юрисдикцию все того же Пеэтера Торопа номинально и Ваше, Михаил, как наследника имени, негласно. Какова же ситуация с обучением семиотике на этом крыле?

Я наблюдала защищающиеся работы по культурологии на нашем отделении многие годы. Я вижу, что в подавляющем большинстве это просто куча разрозненных сведений и обрывков теорий, подобранных случайным образом цитат, абсолютно никакого отношения к реальности жизни в мире не имеющих. Студенты не умеют сформулировать вопросы к прочитанному тексту. Их никто этому не учит, их учат запоминать наизусть не знакомые ранее термины. И выходят они из вуза с ворохом ненужных дат и терминов, ни разу не опробованных на практике. Или не выходят, а остаются в академическом мире и воспроизводят, буквально – клонируют такие же абстрактные мозги. Откуда взяться хоть какому-нибудь жизненному опыту у академического профессора, такого как Пеэтер Тороп, который всю свою жизнь просидел в кресле с текстом перед носом? Чему обучают студентов? Их обучают писать работы в академическом формате. Неважно про что. Главное, чтобы были аккуратно расставлены ссылки на семиотику. И это в эпоху информационного потопа! Сами должны производить не менее двух публикаций в год и еще студентов на это натаскать. Нормально это? Это безумие.

В наше время необходима в первую очередь навигация по семиосфере, а не воспроизводство уже накопленной информации. Необходим практический поворот в гуманитарных науках. И педагогам, и учащимся необходимо вернуть мотивацию получения знаний. Именно разработкой навигатора по семиосфере я и занималась на протяжении многих лет. Я продолжила дело Вашего отца. Я начинала свою работу под его началом в Лаборатории истории и семиотики. И, наконец, я достигла результатов, о которых регулярно докладывала всем своим коллегам, в том числе и Вам. Я предложила тему для большого научного проекта, под который наше отделение получило многолетний грант от Эстонского научного фонда. Из этого гранта отделение получило место старшего научного сотрудника на четыре года (Андреас Венцель) и младшего научного сотрудника (Сильвер Ратасепп). Мои идеи приносят в том числе и финансовую выгоду. Что же получила я?

Brevi finietur

С этого сентября решением Комиссии Института философии и семиотики Тартуского университета за подписью проф. П. Торопа у меня отобрали 0,5 лекторской ставки на отделении семиотики (у меня осталось 0,3 старшего научного, 0,2 откусили двумя годами раньше), тем самым лишив меня средств к сколько-нибудь сносному существованию в условиях крайне неблагоприятного социального климата Эстонии. Помимо этого, прекратил свое бытие мой многолетний курс по Семиотике визуальной культуры, который я создала на отделении и развивала. Мой эксперимент по построению Динамической модели Семиосферы претерпел вивисекцию своего правого полушария.

Решение Комиссии было принято тайным голосованием на основании анонимных отзывов иностранных студентов. И это, как мне было разъяснено администрацией ректора, оказывается, соответствует принятому в университете закону. Я полагаю, что мой случай демонстрирует полную несостоятельность данного закона. Если специалиста с моим CV (см. Википедию) могут уволить в таком порядке, значит, этот закон должен быть немедленно пересмотрен. Этот закон негуманен и неразумен. Кроме того, я утверждаю, что данная комиссия была некомпетентна решать вопрос о моей ставке. В первую очередь потому, что ни один из членов комиссии не удосужился персонально убедиться в корректности анонимных студенческих отзывов! Мои научная и педагогическая компетенции были поставлены под сомнение на основании одного лично присутствовавшего на моих занятиях студента!

Я 30 лет пребываю в этом университете, сначала студенткой, затем преподавателем и научным сотрудником, 20 лет на одном с Вами отделении. Авторизованные отзывы моих учеников можно видеть в публичном пространстве Интернета. Я – стипендиатка фондов Фулбрайта и Гумбольдта. Все мои сертификаты имеют подлинную историю, чему и Вы были свидетелем. Например, на защите моей докторской диссертации, второй после Вашей в истории нашего отделения.

Я полагаю, что Вы должны публично высказать Вашу позицию по отношению к сложившейся на отделении ситуации. Вы – политик и ученый с мировым именем Вашего отца – не можете оставаться в стороне, когда разрушается традиция нашей Школы – Тартуской школы семиотики им. Юрия Лотмана. Или можете?

Доктор философии Елена Григорьева (Мельникова)