Петр Дранга: я отдаюсь музыке на двести процентов

Фото: архив Петра Дранги

20 ноября в столичном Центре русской культуры даст концерт Петр Дранга, российский гений аккордеона, за последние годы добившийся огромной популярности и в России, и за ее пределами.

В ноябре исполнится десять лет с момента, когда Петр Дранга начал выступать с сольными шоу, однако в Эстонию музыкант приедет впервые. В интервью «ДД» он рассказывает о том, как увлекся аккордеоном, почему ушел из дома в 15 лет – и как из полунищего уборщика стал одним из самых известных эстрадных музыкантов России.

Через рок к симфонии

– Вы из семьи музыкантов, ваш отец – аккордеонист и профессор Гнесинки, и у вас наверняка было детство мальчика из музыкальной семьи. Как получилось, что в таких условиях вы не возненавидели аккордеон и музыку вообще?

– Просто мне ее правильно прививали. Я еще когда был у мамы в животе, уже впитывал музыку, которую играл папа. Мне было два годика, когда сестры начали заниматься фортепиано. Родители никогда не запрещали мне слушать то, что я хотел слушать, не навязывали исключительно фортепианную музыку, опусы каких-то определенных композиторов определенных эпох. В итоге я слушал абсолютно разные стили – гранж, хип-хоп, рэп, все, что было связано с миниатюрами. Рок-музыка сыграла в моей жизни огромную роль... Мне было семь или восемь лет, когда я полюбил группу Earth, Wind & Fire, Майкла Джексона, фанк, джаз – Yellowjackets, например. Фактически я рос меломаном с хорошим вкусом.

– В отрочестве у вас было все, чтобы стать классическим аккордеонистом: вы выступали на международных конкурсах, не раз становились их лауреатом, побывали в Италии, Испании, Китае... А потом внезапно ушли из дома, стали чистить аквариумы в кинотеатре и выступать в клубах. Почему?

– В 15 лет я участвовал в международном конкурсе «Новые имена». Конкурс был замечательный, к нам со сцены обратился Патриарх всея Руси, в жюри было много именитых, уважаемых, маститых музыкантов и музыкальных педагогов... И вот они говорили: «Ребята, идите своим путем, делайте то, что вам хочется делать. Ищите! Вы молоды и талантливы...» Помню, я слушал эти слова и думал: да, классика – это здорово, академическая музыка – это замечательно, нужно играть точно, какие-то вещи можно интерпретировать, но нельзя переврать, это шикарная школа, замечательная база... но только мне-то хочется сочинить что-то свое. Мне хотелось сделать в музыке революцию...

– И вы ее сделали?

– Я нашел свой путь. И начал делать то, что присуще именно мне: свои аранжировки, авторские произведения. Революция – это громкое слово, конечно. Я нашел свое место в музыке. Свой мир где-то между эстрадой и классикой.

– Одно время вы играли в ска-панк группе на бас-гитаре. Могли ли вы оставаться панком и бас-гитаристом до сих пор?

– Панком, видимо, нет, а бас-гитаристом – вполне. Я и на своих шоу часто играю и на гитаре, и на барабанах. Сегодня я интересуюсь рок-музыкой даже больше, чем раньше... У меня есть маленький секрет: к пониманию того, что такое крупная форма, что такое симфония, я пришел через малую форму. Начинал я с миниатюр, с самых простых вещей. Главное, чтобы тебе нравилось то, чем ты занимаешься: если нравится, ты начинаешь в чем-то копаться и находишь в себе силы и желание познать что-то большее. Рок-музыка с ее незамысловатыми формами меня поглотила, я пошел дальше, дальше – и пришел к пониманию того, что такое симфония. Не только в плане формы – я стал понимать, как композиторы определенной эпохи излагали свои мысли. И почему они их излагали именно так.

Уличные университеты

– В какой-то момент, около 2001 года, вы даже голодали...

– Я тогда ушел из дома, решив доказать – не миру, себе, – что могу сам собой заниматься, сам зарабатывать на жизнь, сам составлять расписание не только на день, но и на месяц, и на год. Я ведь рос в семье, где мама, папа, сестры – все занимаются музыкой, где дисциплина железная. В какой-то момент я ощутил, что мне не хватает уличных «университетов», и решил, что обязательно эти университеты пройду. Это было почти 15 лет назад, и я по сей день уверен, что это было отличное решение для человека, который хочет сам писать музыку и выражать посредством музыки свои чувства. Это очень важно – увидеть разные стороны жизни, оказаться в какой-то момент в полном одиночестве, чтобы не на кого было рассчитывать, кроме себя. Понять, что ты чувствуешь, когда пытаешься выжить. У человека, который всю жизнь провел в теплице, не получится быть рэпером, например. У него не будет истории, а история – то, что ты можешь рассказать, – самое важное, что только может быть у музыканта.

Потом я стал играть в ресторанах. Попал в первый ресторан, во второй, в какой-то клуб, дальше, дальше... Я играл иногда перед одним человеком, перед двумя, и это для меня было не важно. До этого я не раз играл в больших залах перед множеством людей, которые знали произведения, которые я исполнял. Но в ресторане, в клубе совершенно другая среда – люди туда пришли не тебя послушать, а приятно время провести, и если ты их своей энергией заворожишь, если они будут тебя слушать, окажутся с тобой на одной волне – это дорогого стоит.

– Среди прочего вы ездили в турне по Северному Кавказу.

– Да, я поехал туда, чтобы заработать денег и оборудовать собственную студию: барабаны, первый синтезатор и так далее. После этого я сделал первую свою программу, первые аранжировки. Да, Северный Кавказ – это была замечательная практика. Если не вспоминать подробности – меня там обокрали в первый же день... (Смеется.) Вернулся я с замечательной концертной практикой – и у меня появилась возможность расти дальше.

– Сотрудничество с пародистом Александром Песковым – это был способ заработать или что-то большее?

– Конечно, что-то большее. Тут и говорить нечего: Песков – потрясающий артист, и он очень много гастролирует. Я пробыл в его коллективе около семи месяцев, играл на каждом концерте, увидел много разных городов. А ведь чем больше ты путешествуешь, тем больше познаешь мир с разных сторон.

– Потом был новый поворот: из безвестности и безденежья вы пришли, что называется, к эстрадным вершинам. Это случилось внезапно или постепенно?

– Ничего внезапно не происходит – мы с вами, как взрослые люди, это понимаем. Это был результат многолетней, на тот момент – уже пятнадцатилетней работы. Не было такого, что в один день я на улице мяч гонял с ребятами, а на следующий меня показали по телевизору – и я прославился. Сначала я шоу-бизнес узнал изнутри, познакомился с разными людьми. Публика меня тогда не знала, хотя я вовсю выступал. Потом меня показали по телевизору, но только люди из шоу-бизнеса, которые меня знали, этому не удивились. Иногда на меня показывали пальцем на улицах, мол, смотрите, вон он идет... Это был постепенный рост, плавный. Я знал, куда иду, и никогда не зарекался ходить той или иной дорогой. Я ставил себе задачу сочинять такую-то музыку с таким-то составом и был настолько поглощен этим процессом, что попросту не заметил, как стал знаменитым. Помню, меня показали в программе Ефима Шифрина «Бенефис», канал «Россия» стал много меня показывать, люди стали говорить, говорить... Вот так постепенно все и сложилось.

Любовь к соитию с процессом

– В Москве на ваших концертах выступают очень разные артисты – Александра Пахмутова, Евгений Миронов, Иосиф Кобзон, Дима Билан, Николай Басков, Валерия, тот же Ефим Шифрин... Как вам удается их всех уговорить?

– Я никого не уговариваю. Если артисту нравится мой музыкальный материал, это уже полдела. Вторая половина – личные отношения, а я, так получилось, знаком со многими артистами. Если бы мне как музыканту нечего было им предложить, все было бы сложнее. Естественно, каждый номер, который мы делали с другим артистом, сочинялся специально для него. Женя Миронов – мой друг, наша с ним миниатюра обкатывалась на театральных сценах...

– Вы не просто играете на аккордеоне – вы еще и очень артистичны. Вы сознательно придумывали стиль выступлений, или он сложился сам собой?

– Мой стиль сложился органично. По крайней мере я ничего специально не придумывал – вот здесь я так ножкой топну, а здесь я так плечиком поведу... Мне кажется, это не работает. Да, люди репетируют хореографию, отрабатывают траектории движения, но, я думаю, если что-то не органично, значит, лучше от этого отказаться. Я просто «делал себя» на сцене, выступал, как мне хотелось, отдавался процессу на двести процентов. То, что вы называете артистичностью, я назову музыкальностью и любовью к соитию с процессом. Я внутри музыки, я в ней растворяюсь, и если слушатели эту волну подхватывают, значит, процесс естественный, а не отрепетированный.

– В одной статье о вас писали, что вы в отрочестве разводили животных на продажу. Сильна ли в вас предпринимательская жилка?

– Насчет животных – не совсем так: конечно, куда-то я их девал, потому что их было слишком много, но разводил я их не на продажу, само собой. Что до предпринимательской жилки, скажу так: у меня есть организаторские способности и терпение, без которого не может быть сделано ни одно дело. Ключевое слово – сосредоточенность. На первый взгляд, я должен быть сосредоточен только во время шоу, когда я на сцене, – но это ведь не так. Сосредоточенность нужна 24 часа в сутки: ты готовишь шоу, подбираешь костюмы, пишешь музыку, играешь ее один и с музыкантами, меняешь что-то... На это уходит 24 часа в сутки и 365 дней в году. Так было и будет всегда – если ты чем-то занимаешься всерьез, ты будешь сосредоточен на том, что делаешь, даже во сне. Музыка для меня – стиль жизни, назвать ее только бизнесом у меня язык не повернется.

– Журналисты, особенно желтая пресса, часто подступаются к вам с расспросами о личной жизни, но вы о ней говорить не любите. Почему?

– Потому что это личная жизнь. Если о ней рассказывать, какая же она личная? Она тогда будет уже публичная. (Смеется.)

– Чего будет больше на таллиннском концерте – ваших оригинальных вещей или переложений чужих мелодий?

– В Эстонии я буду в первый раз, поэтому привезу лучшее из программ, с которыми гастролирую. Будут сюрпризы, будет интерактив, я буду играть на разных инструментах, исполнять и свои мелодии, и известнейшие шлягеры. Программа будет очень концентрированной – за несколько часов мне нужно будет успеть показать все то, что я делал за десять лет!

Справка «ДД»:

Петр Юрьевич Дранга родился 8 марта 1984 года в семье музыкантов. Под влиянием отца, аккордеониста Юрия Петровича Дранги, начал заниматься аккордеоном.

В 1996-2001 годах стал лауреатом ряда международных конкурсов аккордеонистов, включая 1-й Всероссийский конкурс музыкантов «Новые имена».

В мае 2001 года ушел из дома, создал свою группу, играл в ресторанах. В 2002 году создал собственную студию, играл в столичных клубах, окончил музыкальное училище и поступил в Российскую академию музыки имени Гнесиных.

В 2002-2004 годах – приглашенная звезда в шоу пародиста Александра Пескова.

С 2004 года начал сольные выступления. Выпустил диски «23» (2008) и «Перспектива» (2011). Занял 3-е место, выступая в паре с фигуристкой Оксаной Грищук в шоу «Танцы на льду» (2007).