Шифрин: я на старости лет стал очень общительным

Любимый всеми комик, а также серьезный драматический актер Ефим Шифрин (в центре) на сцене Русского культурного центра с актером Эдуардом Томаном (слева) и журналистом Павлом Макаровым. Фото: Альберт Труувяэрт

Популярный российский артист, недавно приезжавший в Таллинн на гастроли, рассказывает, зачем ему блог и почему он предпочитает не касаться политики.

Ефим Шифрин – человек многосторонний, удивительный и непростой. Те, кто знаком по преимуществу с Шифриным-комиком, могут удивиться, узнав, что он еще и серьезный драматический актер, и блогер, причем очень популярный, и, более того, писатель. Шифрин, безусловно, шифруется по самым разным поводам. Знаете ли вы, например, что настоящее имя артиста не Ефим, а Нахим? Это, конечно, никакой не секрет, родители с детства называли его Ефимом, под этим именем он и стал выступать на советской еще эстраде.

Если не считать пары лет, отданных в Латвии филологии, Нахим Шифрин всегда был актером: учился на эстрадном отделении Государственного училища циркового и эстрадного искусства у Романа Виктюка, играл в Студенческом театре МГУ.

«Я ощущаю себя артистом, – сказал он „Postimees на русском языке” перед таллиннским концертом, состоявшимся в середине февраля. – У людей рабочих специальностей есть такой термин: специалист широкого профиля. У меня, наверное, то же самое, потому что внутри актерской профессии я попробовал, по-моему, уже все. Теперь я понимаю, что со стороны это выглядит как пробы для э-э... приличной биографии. Но на деле мне всегда было интересно то, что я затевал, и затевал я это всегда не для того, чтобы отметиться на чужой территории. Сама жизнь меня как-то вела туда, куда ей хотелось».

«Пробы для приличной биографии» – хорошо сказано...

Ну, для некролога надо же что-то. (Смеется.) Успел то, успел это. На самом деле – мало что успел, но зато много что попробовал.

Вы довольны тем, что зрители воспринимают вас как комика?

Да, и мне нравится это слово. Вы меня хоть клоуном назовите. Это звучит не так страшно, как люди думают.

Но, кажется, вы себя ощущаете все-таки больше актером.

Эстрада не дает ступить ни шагу влево-вправо, в ту сторону, где заканчивается смешное. Эстрадный зритель начинает скучать, он не понимает, зачем его пригласили, – и я его терпения не испытываю. Мне не нравится это сравнение, но чтобы было яснее, я скажу: когда люди приходят в магазин с надеждой купить пармезан, их слово «санкции» не очень устраивает – они хотят натереть пармезан в пасту, насыпать его на спагетти. Точно так же эстрадный зритель: он ведь платит рублем за свой выбор, или евро, или долларом. Почему его надо обманывать? Если он предъявляет мне счет как эстрадному актеру, значит, он должен от меня услышать что-то смешное.

Правда, за то время, что я работаю в театральных проектах, у меня появился не только «переученный» эстрадный зритель, но и какой-то новый, которого я так и не дождался на эстрадных концертах. Сейчас благодаря социальным сетям произошла очень приятная мне вещь: границы между аудиториями для меня размылись, эти аудитории диффундируют. И я никого не огорчаю, неважно, висят в городе афиши театрального проекта или эстрадного.

Хотя в Латвии года два назад организаторы провели смелый эксперимент – объявили и мой эстрадный концерт, и спектакль «Торговцы резиной», где играем мы с Таней Васильевой. Не успел я наехать на своего директора с вопросом, зачем он согласился на такую авантюру, как нам объявили, что будет два аншлага. Так что этот эксперимент обернулся неожиданным успехом. Я не уверен, что на эстрадном концерте торчал один только эстрадный зритель и наоборот...

Вы ведете блог, и не один. Начать с Живого Журнала...

ЖЖ – в меньшей степени, я редко туда пишу. Я перекочевал в Фейсбук и в ВКонтакте, там интерфейс удобнее, особенно когда пишешь в дороге.

Почему вы вообще ведете блог? Звезды предпочитают этого не делать...

Значит, я не звезда. Мне страшно не нравится это слово – я его соотношу с французским etoile, так что у меня оно ассоциируется с дивой в перьях, очень недоступной. Для юмориста это странная ассоциация, если иметь в виду демократичность его профессии. Но пусть будет «звезда», хоть горшком назови...

В начале беседы вы задали вопросы, на которые я никогда не смог бы ответить, если бы не общение в социальных сетях. Какой зритель, что за зритель... Я бы сказал, что не знаю, что у зрителей и надо спрашивать. А сейчас я знаю. Мне на середине – надеюсь, на середине – пути открылась возможно узнать, что я собой представляю в глазах зрителя.

В сетях, вы знаете, можно походя плюнуть, или сказать правду, или польстить, или обидеть страшно, или потроллить. Или просто поговорить. И вот от таких людей я очень многое узнаю – о том, что удачно, что неудачно, какие мои шаги на сцене кажутся им верными, какие нет. Это и есть обратная связь, и она мне очень дорога. В блогах я общаюсь, так сказать, с поднятым забралом, сняв эту эстрадную маску. Правда, надеваю другую, но это уже другая история...

В Живом Журнале у вас есть рубрика «с пыльной полки», где вы выкладываете старые фотографии – с Фарадой, Пугачевой, Бабкиной, Киркоровым... Если судить по этим фотографиям, кажется, что раньше на эстраде царили братство и любовь. Насколько это верно для нашего времени?

Это сколки очень интересного явления, которое уже отмерло, – я говорю о сборных концертах. Они подразумевали закулисное общение, которое чудом запечатлено на фотографиях. Мы были все знакомы, в пору отсутствия у многих персональных машин подвозили друг друга до дома, проводили время в гримерках, сплетничая, разговаривая, попивая чай-кофе... Сейчас сборный концерт – это концерт по какому-то поводу: юбилей, годовщина, День работников леса. Сборный концерт как эстрадный феномен почил в бозе.

Я достаю фотографии «с пыльной полки», чтобы вернуть к жизни мгновения, которые по прошествии времени кажутся очень приятными. За каждой фотографией – история, иногда драматичная. Скажем, я не могу спокойно смотреть на фото, где мы с Сеней Фарадой, потому что там ничто не предвещает его тяжелой болезни, которая для многих из нас была внезапной, и незаслуженно мучительного ухода.

Насколько реальность влияет на вас и ваши выступления? По многим комикам, выступающим в телевизоре, кажется, что они живут в каком-то своем мире, где нет ни политики, ни Украины...

Это два разных вопроса. В какой степени я готов отвечать за то, что делает российское телевидение? Ни в какой. ТВ касается меня напрямую, я появляюсь в юмористических передачах, а в политизированное время любое появление на экране – декларация. Но вот я не готов отвечать за выбор телевизионных чиновников. Увы, этой кнопкой управляю не я. Более того, некоторые свои номера, записанные телевидением, я потом на экране не вижу – они по дороге куда-то деваются, и мне это неприятно.

Я начинал на таком телевидении, и мне казалось, что оно не вернется. Я пришел на эстраду в такие годы, что смешно было позволить себе даже легкий намек на что-либо, и мне казалось, что суровее редактора, сидящего в моих печенках, никого нет. Оказалось, что есть. И мне не кажется, что это хорошо.

Вообще же я касаюсь политики постольку, поскольку уверен, что не поделю зал пополам. Мне важно, чтобы бытовая картина намекала на политическую больше, чем я говорю открытым текстом. Я стараюсь искать пути примирения, а не раздора. Раздор сейчас может вызвать что угодно. Я видел в эмигрантских общинах Нью-Йорка, Берлина, как люди, по-разному относящиеся к тому, что происходит на Украине, готовы считать зубы у оппонентов. Мне этот способ выяснения политических пристрастий не кажется нормальным. Все упреки интеллигенции в том, что окопался и так далее, пролетают у меня мимо уха – я понимаю, чего мне мое «окопство» стоит. Я хочу, чтобы люди оставались людьми...

То есть – позиция у вас есть, просто вы ее явно не выражаете.

Мою позицию в большей степени сформировала бы моя лучшая осведомленность. Я, увы, знаю ровно столько, сколько остальные. Хотя у меня очень широкий круг общения. Я на старости лет стал очень общительным, никогда за мной такого не водилось! Например, какие-нибудь гастроли в Крыму – это для меня десятки знакомых, люди, с которыми я повязан дружбой. И картина для меня складывается не из газетных заголовков, а из разговоров с мэрами городов, представителями силовых структур...

Иногда мне кажется, что профессия позволяет мне узнать гораздо больше, чем обывателю, который читает одну и ту же либеральную газету и в ней находит все ответы. Но даже с таким широким кругом общения я не считаю свою информированность достаточной, поэтому я очень осторожен в выводах.