Бабелевские дни Дэвида Новака

Дэвид Новак на кинофестивале «Темные ночи». Фото: Лийз Трейманн

Кинокарьера американского режиссера началась в Одессе, на тех самых ступеньках, которые мир помнит по «Броненосцу “Потемкин”» Сергея Эйзенштейна: именно на Потемкинской лестнице Дэвид Новак снял первые свои кадры и понял, что теперь кино его не отпустит.

Одесса Новаку вовсе не чужая: его двоюродный прадед, композитор Давид Новаковский был до революции регентом знаменитой Бродской синагоги. В 1993 году Дэвид съездил в Одессу и стал читать все, что мог найти об этом городе. Среди немногих доступных книг ему попались «Одесские рассказы» Исаака Бабеля в переводе на английский.

«Ко всему прочему там упоминается Бродская синагога, – говорит режиссер, с которым «ДД» встретился на кинофестивале «Темные ночи», где демонстрируется фильм Новака «В поисках Бабеля». – Сами истории мне очень понравились, они напоминали фильмы Мартина Скорсезе о мафии. И я влюбился в язык Бабеля! Английский перевод не передает всех нюансов, но я, когда читал, словно бы слышал русский язык, причем с одесскими интонациями, и понимал, что все эти истории очень саркастичны. Если вы понимаете сарказм Бабеля, “Одесские рассказы” истерически смешны. Потом я прочел “Конармию”, а это совсем другая проза...»

Инструмент постижения истории

Так начался длинный путь Дэвида Новака к фильму «В поисках Бабеля». То, что такую картину необходимо снять, он понял, познакомившись поближе с Андреем Малаевым-Бабелем, внуком писателя, живущим в Америке. Андрей, театровед и актер, эмигрировал в США в 1993 году, а в 1996-м к нему переехали мать и бабушка, Антонина Пирожкова, вдова Исаака Бабеля, скончавшаяся во Флориде в 2010 году в возрасте 101 года. Видеозапись ее воспоминаний о муже есть в фильме.

А еще там есть Марина Влади, Михаил Жванецкий, Евгений Евтушенко и даже, вы удивитесь, Эдгар Сависаар. Исаак Бабель свел воедино самых разных людей: одним из продюсеров картины стал бывший солист «Пинк Флойд» Роджер Уотерс.

«Я работал саунд-дизайнером на записи его оперы Ça ira, – рассказывает Новак. – Мне показалось, что некоторые темы фильма “В поисках Бабеля” могут быть Роджеру близки. Я написал ему мэйл, и он ответил тем же вечером – сказал, что его вдохновляет тема прав человека и он готов стать продюсером ленты...»

– Вы правда слышите одесские интонации, когда читаете Бабеля? Он, мне кажется, непереводим, у него особенный язык, вобравший в себя и русский, и идиш, и польский, и украинский...

– Мои дедушка и бабушка знали русский, но не говорили на нем с внуками и, к сожалению, ушли из жизни, когда мне было совсем немного лет. И все-таки я почему-то слышу бабелевские интонации. Когда я впервые его перечитывал, мне вдруг стало ясно, что нужно читать гораздо, гораздо медленнее, и тогда каждая фраза начинает работать, и рассказы читаются совсем по-другому.

Перевести Бабеля и правда трудно, поэтому все время появляются новые переводы его книг на английский. Язык эволюционирует, искусство перевода совершенствуется. В фильме есть отрывки из переводов, над которыми я работал с тремя людьми, – я хотел, чтобы Бабель звучал красиво и аутентично. Один из этих переводчиков работает сейчас над новым переводом, который выйдет, я думаю, в следующем году.

– Бабель описывает погибшую культуру восточноевропейского еврейства, которая может показаться западному читателю диковинной, а то и откровенно странной. Как воспринимают Бабеля на Западе?

– Бабель у нас не столь уж широко известен. В Америке его читали люди, изучавшие русскую литературу и еврейскую литературу, а также маленькая группа читателей, которые изучали литературу вообще, любят рассказы, случайно познакомились с прозой Бабеля и обнаружили, что она им нравится. Я опрашивал знакомых, и один из десяти говорил: «Да, я читал Бабеля в университете – он замечательный!» Остальные спрашивали: «Кто это?» Я объяснял, они находили книги, зачитывались ими.

Я очень надеюсь, что после моего фильма Исаака Бабеля станут читать больше людей. Он действительно описывает уникальную вселенную, которой больше нет. Еврейская культура в какой-то степени возрождается на Украине, евреи возвращаются в Одессу – что из этого выйдет, пока сказать, конечно, нельзя... Но без понимания прошлого возрождение невозможно, а Бабель помогает понять историю. Хотя на деле он пишет о человеческой природе. «Конармия» рассказывает о любой войне – такое может случиться в любой горячей точке. Эта универсальность Бабеля выходит за рамки того мира, о котором он пишет.

– Вы и Андрей Малаев-Бабель проделали впечатляющий путь: Брайтон-Бич, Львов, украинские степи, Одесса, Париж, Москва. Сколько лет заняли съемки фильма?

– Три года. Мы несколько раз отправлялись в поездки: по две съемки в Париже, Одессе, Москве, Нью-Йорке, по одной – на Западной Украине и во Флориде.

– Поиски Бабеля проходили гладко?

– Да, в значительной степени. Мы поменяли порядок поездок в фильме, чтобы те совпадали с периодами жизни Исаака Бабеля. Неприятных неожиданностей почти и не было. Андрей организовывал все встречи, это было его путешествие. Я не говорил ему, с кем встречаться, он решал это сам, а я следовал за ним. Иногда помогал с интервью – при необходимости просил задать вопросы, важные в контексте фильма.

Тайна пропавших рукописей

– Судя по фильму, за все время случился единственный инцидент: Андрей Малаев-Бабель хотел попасть на территорию дома, который стоит на месте дачи его деда в Переделкино, и охранники обошлись с ним довольно жестко. Что вы чувствовали в тот момент? Не было у вас мысли, что эта сцена очень удачна для фильма?

– Это случилось неожиданно. Мы знали только, что дачи больше нет, и Андрей хотел просто постоять на месте, где Бабель был арестован. Он явно не ожидал, что его прогонят, причем с применением силы. Я сильно нервничал. Позднее я осознал, что эта сцена идеальна для фильма, а в тот момент я переживал за Андрея. Мы прыгнули в машину, проехали полкилометра, я увидел, как он расстроен, сказал: «Давай остановимся», – достал камеру и попросил рассказать, что же произошло. Сначала Андрей говорил по-русски, потом по-английски. Если мой фильм когда-нибудь попадет на российское ТВ, я заменю этот кусок – русский у Андрея родной, на этом языке рассказ звучит сильнее.

Так или иначе, я понимал, что его чувства нужно запечатлеть на камеру. Андрей увидел в произошедшем некую параллель. Разумеется, то, как его оттуда прогнали, не могло сравниться с арестом Бабеля, и все-таки тут было что-то общее...

– Неожиданное вторжение насилия в частную жизнь?

– И страх. Больше все-таки страх.

– Вам удалось приблизиться к загадке смерти Бабеля? Почему его взяли, зачем расстреляли? Есть версия, что властям не понравились рукописи, над которыми он работал, – роман о коллективизации и, возможно, роман о ЧК...

– Да, у разных литературоведов есть разные версии. Многие считают, что это было неизбежно, что Бабеля не могли не взять, как и многих его коллег, – он был еврейский интеллектуал, власть могла его бояться. Некоторые говорят, что Бабель погиб бы в первую чистку, если бы его не защитил французский писатель и коммунист Андре Мальро. Он был тогда влиятельным лицом, помогал собирать средства для коммунистов, сражавшихся в Испании, но когда Сталин заключил пакт о ненападении с Гитлером, став союзником Франко, испанские коммунисты и Андре Мальро стали больше не нужны. В итоге Мальро больше не мог оберегать Бабеля. Я думаю, это вполне достоверная теория – она объясняет, по крайней мере, почему Бабеля арестовали только в 1939 году.

И, действительно, мы знаем, что он писал рассказы о коллективизации – его жена Антонина читала отрывки, остальное Бабель держал при себе. Эти рукописи были конфискованы. Бабеля арестовали в мае и расстреляли в январе, за это время рукописи были изъяты у НКВД и отосланы куда-то наверх. Видимо, все-таки в Кремль. Возможно ли, что из-за них Бабеля решили расстрелять, а не просто посадить в тюрьму? Да, вполне возможно, но мы этого не знаем, и, думаю, не узнаем.

Если эти рукописи по-прежнему у кого-то хранятся, они могут однажды всплыть. Их могли уничтожить, однако никаких записей об этом нет, хотя, как правило, такие вещи строго документировались. Я не теряю надежды.

«Бабель все время был с нами»

– Ваш фильм смотрится как сопряжение совершенно разных культурных сфер. Тут и Марина Влади, читающая отрывок из пьесы Бабеля «Мария» и проводящая параллели с Высоцким. И Михаил Жванецкий, лучший российский сатирик. И поэт Евгений Евтушенко с абсолютно бабелевским рассказом о том, как Жан Кокто гладил его по бедру...

– Именно что бабелевским! (Смеется.) Поэтому я и оставил его в фильме.

– Что удивительнее всего для Эстонии, в вашем фильме есть мэр Таллинна Эдгар Сависаар – он кладет цветы к памятнику Бабелю в Одессе.

– Мы с Андреем понятия не имели, что он попал в кадр! То, что все эти люди сошлись в одном фильме, – и правда очень бабелевский сюжет. Это получилось само собой. Андрей, конечно, сыграл тут главную роль – он договорился с разными людьми, включая Евтушенко и Марину Влади. Я думаю, дело в том, что Андрей – актер и режиссер, он играет моноспектакль по Бабелю. Изначально он хотел лучше понять Бабеля, чтобы лучше играть этот спектакль. Он чувствует Бабеля так хорошо, что интуитивно выбирал правильных людей для разговора.

Кроме того, нам просто везло. Тут и ваш мэр, которого мы засняли абсолютно случайно, и посол России на Украине, державший речь на открытии памятника в Одессе, и куда более серьезные вещи. На Западной Украине нас привели к затерянному в лесу массовому захоронению евреев, уничтоженных немцами во время войны. В фильме мы связали это с трагическим пассажем из «Пути в Броды»: «Я скорблю о пчелах. Они истерзаны враждующими армиями. На Волыни нет больше пчел. Мы осквернили ульи. Мы морили их серой и взрывали порохом. Чадившее тряпье издавало зловонье в священных республиках пчел. Умирая, они летали медленно и жужжали чуть слышно...» Конечно, пчелы тут – метафора для людей. И таких совпадений было немало. Но я не верю в совпадения, особенно на съемках документального кино...

– Во что же вы верите?

– Я верю в то, что любой художник задает своей жизни параметры, которые позволяют счастливым совпадениям осуществляться. И в то, что есть высшее нечто – я не буду углубляться в вопрос, связано ли оно с религией, – некая муза, которая создает обстоятельства и приводит тебя в нужное место в нужное время. Всякий раз, когда я снимаю фильм, случается масса удивительного, это часть пути художника, мне кажется.

– Кажется, что вас вел сам Бабель...

– Да, я уверен, Бабель был с нами все время. Когда мы начинали в США, я этого еще не чувствовал, но как только мы оказались на Западной Украине, его присутствие невозможно было не ощутить. Каждый день был бабелевским днем. Он точно подталкивал нас в верном направлении.

– Наверное, это и есть часть ответа на следующий вопрос: нашли ли вы своего Бабеля?

– Я нашел Бабеля именно в этом: слияние великого множества сил, стихий и людей, которые пересекаются иногда счастливо, иногда кошмарно. И этот аспект человеческой природы универсален. Если вспомнить о жизни самого Бабеля, особенно о том, как он погиб, можно увидеть в ней предостережение против тоталитаризма любого вида, будь то сталинизм или радикальная корпоративная идеология. То, что сейчас происходит в Сирии, то, что случилось только что во Франции, это только подтверждает. Бабель призывает нас посмотреть на жизни людей в траектории истории. Только так мы можем понять, где мы совершили ошибки. Странное совпадение: по-английски Вавилонская башня – Tower of Babel: разделение языков, появление национализма – все это рядом, все это наш сегодняшний день.

Андрей же искал Бабеля – писателя и своего деда. В фильме он говорит об этом на кладбище Донского монастыря, куда привозили в 1930-е тела убитых, в том числе Бабеля: в этом массовом захоронении его деда не найти. Бабель – в словах, в книгах, в том, что выживает. Люди, которые мучили и убивали Исаака Бабеля, исчезли. Литература – выстояла и осталась.

Справка «ДД»:

Дэвид Новак окончил Университет Пенсильвании (биоинженерия) и Музыкальный колледж Беркли (музыкальная инженерия). В качестве звукоинженера работал более чем над 70 фильмами, в числе которых «Роб Рой» и «Почтальон», а также над оперой «Ça ira» Роджера Уотерса.

Режиссерский дебют – документальный фильм «Сжигая будущее: уголь в Америке» (2008), получивший ряд наград. Стал продюсером документальной ленты «Кимченирия» (2009). «В поисках Бабеля» (2015) – второй фильм Новака.

В настоящее время работает над документальным фильмом о концлагере Дахау.