Бывшие шахтерские поселки Вийвиконна и Сиргала в центре Ида-Вирумаа – типичные примеры эстонской глубинки, вгоняющей в депрессию, однако тут не страшно. Пустынные улицы еще в порядке, и видно, что эти места не разгромлены, а покинуты.
Ида-Вируские пустоты
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Старые карьеры сланцедобычи стали нерентабельны и их давно закрыли, дома этих монопоселков опустели, но некое ощущение порядка тут все-таки сохраняется. Вийвиконна и Сиргала по-прежнему относятся к находящемуся от них в отдалении большому шахтерскому «мегаполису» Кохтла-Ярве, но если люди тут и встречаются, то в основном из более близко расположенного Силламяэ – нормальные, обычные люди.
Новый вдох Вийвиконна
Гидом по тихому ноябрьскому Вийвиконна выступил старейшина Ида-Вируского уезда Андрес Ноормяги, поскольку он отсюда родом. До этого приезда Андрес был здесь последний раз года три назад – привозил на экзотический северо-восток родственников жены, чтобы увидели его пенаты: «Показал им отчий дом, показал улицу, на которой снимали тот видеоклип Керли, который имеет в Сети огромное число просмотров...».
Army of Love – шикарное эстетское видео на эту песню в исполнении поп-певицы Керли было снято именно в Вийвиконна. Когда Ноормяги проводит мини-экскурсию по ныне безлюдным улицам детства, то кажется, что не личной историей 1960–70-х годов, а именно видеоклипом пятилетней давности он вдохновлен больше всего.
За заросшим бурьяном все еще заметно, что в свое время жизнь в Вийвиконна кипела: школа, магазины, дворы – это все и сегодня можно найти за дикими зарослями. Семья у сегодняшнего уездного старейшины здесь жила-была большая и, наверное, типичная: бабушка с дедушкой, три их дочери, включая маму Андреса, внуки.
«Здесь ведь не было эстонской школы, и мы уехали в Азери», – рассказывает он. Но лето дети проводили все же в Вийвиконна, как и зимние праздники. «Рождество справляли в Азери, а на Новый год собиралась больша-а-ая компания», – вспоминает старейшина. В их семье говорили и по-русски, и по-эстонски, были в ней и украинские корни. Трехлетнего Андреса поначалу отправили в русский садик – другого не было, и первое, что он там выучил – русский алфавит.
И говорит по-русски превосходно, находя в таком погружении лучший рецепт обучения языку: «Чем раньше начнешь, тем лучше». Семья вообще знала толк в образовании: педагогами были и мама Андреса, и тетя, а ее супруг руководил в Вийвиконна школой.
Теперь никого знакомых в Вийвиконна у Андреса Ноормяги не осталось. В 90-е годы поселок сильно обезлюдел, многие уехали в ближайший город – приморский Силламяэ. Редкие постоянные жители еще встречаются, но больше сидят по квартиркам, в сезон можно встретить дачников. Участки у горожан вполне ухоженные, и приезжают некоторые сюда на приличных машинах. Ноормяги полагает, что из Вийвиконна получился бы очень интересный тематический парк – на тему брошенного города. Он в полушутку рассуждает, как можно было бы предлагать гостям провести ночь в одном из таких домов, рассказывать им о приведениях горняков...
Уехал – и все
Ну а если серьезно, то надо все это сносить? Пока само не обрушилось... «Не знаю», – уездный старейшина не готов говорить предметно о будущем улицы своего детства. Встреченный на пустынной улице Александр, 79-летний житель Силламяэ, подтверждает своей судьбой, что Вийвиконна превращается в дачный поселок: у этого полного сил мужчины тут огород, при нем собака, поэтому он приезжает на автобусе ежедневно.
Александр когда-то работал в Вийвиконна на карьере, а когда разработку остановили – устроился на аналогичный карьер в соседний Сиргала. Потом тот тоже закрылся – и искать заработки еще дальше от дома мужчина не стал. «Я раньше жил вот в этом доме, – Александр показывает на двухэтажное строение в нескольких десятках метров от своего огорода. – Уехал отсюда в 1991 году, потому что котельную разрушили – отопления и воды не стало. Потом хотели оборудовать для каждого дома свою котельную, но так ничего и не сделали».
Здешнюю квартиру он даже не продавал: «Уехал – и всё...» – Александр и сегодня отмахивается рукой от этого разговора. С тех пор он не видел признаков налаживания жизни в поселке: «Здесь абсолютно ничего не меняется! А что тут может?..»
Апокалипсис Сиргала
Единственным позитивным изменением можно назвать открытое на окраине Вийвиконна частное лесоперерабатывающее предприятие, но этим развитие поселка пока ограничивается.
Шахтерский поселок Сиргала находится в нескольких километрах от Вийвиконна. Архитектура здесь чуть более поздняя и скупая, а судьба – та же, печальная. В Сиргала улицы на первый взгляд безымянные, дома стоят без адресных табличек. Большинство окон стоят со стеклами, но двери подъездов наглухо заперты.
За некоторыми окнами видны признаки недавнего обитания, например, сохнет развешанное на кухнях белье, но людей все-таки почти нет – и вся эта картина какая-то голливудско-апокалиптическая. При этом очень мало мусора на улицах, и все выглядит в целом прилично: граффити и прочие признаки социальной анархии в глаза не бросаются, только несколько зданий были явно планомерно разобраны на кирпичи.
Один двухэтажный дом взял под свои социальные нужды и услуги Йыхвиский приход Эстонской методистской церкви; там вставлены пластиковые окна, но на этом пока всё.
Встреченный на улице Сиргала местный житель, 40-летний Игорь, рассказывает корреспонденту, что населенных многоквартирных домов осталось два на поселок: «В одном человек семь или восемь, и в другом так же. Не много, короче, народу». Всего постоянных жителей человек пятьдесят.
А летом картина меняется – горожане приезжают, как на дачи. Лето – хлебное время для Игоря, он батрачит: «Бабулек и дедулек здесь летом тьма! И халтур много, старые люди ведь сами не могут подолгу копать в огороде картошку». Зимой же местные выживают, отчасти благодаря... гильзам. На оставленном карьере близ Сиргала развернуто армейское стрельбище. В былые годы собирали по 60–70 кило за день, а сегодня, по рассказу Игоря, военные прибирают за собой: «Надевают наколенники и сами в каски собирают, говорят: „Наш хлеб”, – вообще позорище!» – собеседник явно недоволен.
Игорь говорит, что поселок начал разваливаться в начале 2000-х – со временем закрыли детский сад, школу. Он с трудом вспоминает фамилию руководителя Кохтла-Ярве Евгения Соловьева («Как его, Воробьев – мэр?»), ругаясь по поводу того, что года два назад закрыли в Сиргала и баню, а котельную – еще раньше. «Вот так со временем все разваливается и разваливается».
Он садится на велосипед и едет в в Силламяэ «регистрироваться на биржу» (встать на учет в Кассе по безработице) и купить сигарет. Минут 45 покрутить педали – и вот уже выбрался из этой странной глуши.