Одним из самых ярких гостей эстонской столицы в минувшем году стала американская поэтесса Сара Кэй.
Сара Кэй: тоска по прошлому, меланхолия – и свет
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Она читала свои стихи в большом зале Союза писателей в рамках литературного фестиваля HeadRead – и, кажется, никогда этот зал не видел такого наплыва народа. Неудивительно: 27-летняя Сара – один из лучших поэтов нового поколения, она блестяще выступает и пишет просто и красиво. Некоторые ее стихи выложены на сайте Kay Sarah Sera (игра слов: «que sera, sera» по-французски – «будь что будет»).
Почти «Ромео и Джульетта»
«Я провожу немало времени, просто наблюдая за тем, что происходит вокруг меня, – говорит Сара в интервью „ДД”. – Я много путешествую, а в пути все твои чувства обострены. Дома каких-то мелочей не замечаешь, но когда я в пути, я остро воспринимаю странные запахи и звуки. И я заядлый коллекционер – постоянно собираю идеи, мысли, слова, образы... По большей части я живу в пространстве мыслей... Главное для меня – поймать эмоцию, описать состояние, в котором я нахожусь. О форме и красоте стихотворения я забочусь в последнюю очередь...»
– Особым успехом у наших слушателей пользовалось стихотворение «Зубная щетка – велосипедной шине». Как оно родилось?
– Оно появилось достаточно просто: как-то раз я чистила зубы – и... Я обожаю давать себе маленькие поэтические задания, вот я и подумала: не написать ли стихотворение – письмо одной вещи к другой? Хорошо, пусть это будет письмо зубной щетки – но в кого та может влюбиться? Я подумала про велосипед. Когда ездишь на велике в слякоть, вычистить грязь из шины можно только зубной щеткой. По крайней мере, в США так делают. (Смеется.) Так появился образ: зубная щетка, чистящая велосипедное колесо. Образ донельзя романтичный и грустный, ведь если зубная щетка чистит колесо, ей нет пути назад, никто никогда не станет чистить ею зубы. Почти «Ромео и Джульетта»!
– Когда и как вы начали писать стихи?
– Я сочиняла стихи до того, как научилась их записывать. Ходила по дому за мамой, твердила ей: «Стихи! Стихи!..» – и заставляла записывать все до последнего слова. Мне было три или четыре года. Но я не читала стихи на публике и вообще не выступала перед другими людьми, пока мне не исполнилось 14 лет. Тогда я впервые в жизни записалась на поэтический слэм, это что-то вроде дуэли на стихах, – записалась, не зная, во что, собственно, ввязываюсь. В тот раз у меня ничего не получилось, я понятия не имела, как надо читать стихи.
– А когда вы осознали себя как поэта?
– Я не уверена, что такое когда-либо произойдет. Конечно, не было такого, что я проснулась и сказала себе: я буду профессиональным поэтом! Стихи – часть меня, но еще я житель Нью-Йорка, снимаю кино, пою и так далее. У меня было понимание, что я поэт, но это не было для меня приоритетом. Сейчас это огромная часть моей жизни, но по-прежнему не главная. У меня есть маленькая фирма, я путешествую, я читаю лекции, это все не связано с сочинением стихов напрямую. Мне повезло, что значительная часть моей жизни вертится вокруг поэзии, в том числе работа с подростками, которые хотят писать стихи.
– На вашем сайте сказано: вы – New Yorker, жительница Нью-Йорка. В ваших стихах очень много Нью-Йорка – но почти ничего нет про Америку в целом...
– Америка очень большая. Внутри США очень много разных Америк, многие из них я видела своими глазами, жила в них, общалась с их жителями, а многие не видела никогда в жизни. Говорить, что я американка, было бы странно. А Нью-Йорк... Этот город – часть меня! Среди прочего я живу близко к Нулевой площадке, где случились теракты 11 сентября, и эта часть истории Нью-Йорка и Америки – это моя личная история. Нулевая площадка – место, где истории разных людей соединяются, место психотравмы, которая сильно сказалась на мне и моем творчестве...
Я все еще смущаюсь, когда попадаю на окраину города, и я понимаю тех, кто удивляется, когда я говорю, что выросла на Манхэттене, – сегодня там очень мало детей. Нью-Йорк – слишком сложный город, чтобы о нем писать, он означает очень разные вещи для разных людей, и все-таки это огромная часть моей личности.
Между личным и интимным
– Быть поэтом часто значит распахивать душу. Вы пишете об интимных вещах – о детстве, семье, взрослении, о том, как вы живете, любите, теряете. Это не вредит вам – и тем, о ком вы пишете?
– Насчет тех, о ком я пишу, не знаю – надо спросить их (смеется). Но, я думаю, каждый, о ком я писала, знает, что я написала правду. И каждый знает, что я написала о нем стихи. Что до меня – есть разница между личным и интимным. Личное – это что-то такое, чем я уже могу поделиться с другими. Такие стихи попадают в книгу, их я читаю на публике. Интимное – то, чем я поделиться с другими не готова. Никаких правил тут нет, бывает так, что я пишу нечто, что не буду читать другим людям. И я всегда тщательно обдумываю, что читать, а что нет.
– По вашим стихам выходит, что у вас очень счастливая семья. Быть счастливым – это обязательное условие для того, чтобы писать светлые стихи?
– Забавно, что люди, когда говорят о моих стихах, часто называют их «оптимистичными». Я сама так не считаю. Думаю, лейтмотив моих стихов, если брать одну эмоцию... (долгая пауза) хотела сказать «тоска по прошлому», но часто она сочетается с меланхолией. Я бы не сказала, что мои стихи – светлые. Но, как бы то ни было, моя семья для меня очень важна – и для моих стихов тоже. В моей книжке есть стихотворения о совсем не счастливых моментах в жизни нашей семьи, и, конечно, именно эти стихи близки к границе между личным и интимным. Моей семье нравится, когда я пишу о том, какие мы крутые, но когда пишешь про какие-то трудные моменты... Мои родственники не боятся таких вещей, но я должна быть тут особенно осторожной.
И моя семья всегда поощряла поэта во мне. С пяти до девяти лет я каждый день, когда шла в школу, брала с собой обед в коробке – и каждый день мои мама и папа клали в эту коробку маленькое стихотворение, которое сочиняли сами. Что интересно, родители не считают себя поэтами или писателями. Но они сознательно создавали для меня поэтическое пространство, и я всегда знала, что в коробке с обедом меня ждут стихи.
– Кто из поэтов сильно на вас повлиял?
– Из современных – Кристин О’Киф Эптовикс, Рэйчел Маккиббенс, Анис Можгани, Джеффри Макдэниэл, Оушен Вуонг... Мой самый любимый поэт из ныне живущих – Лора Браун-Левой. Я поклонница Лэнгстона Хьюза. Мне нравится Уильям Карлос Уильямс – за экономию языка. Был период, когда я читала по стихотворению Джалаладдина Руми в день. Еще мне нравится э.э. каммингс (псевдоним Эдварда Эстлина Каммингса, пишется со строчных букв – Н.К.) – за эксперименты с языком. Вислава Шимборская...
– Часто ваши стихи лишены размера и рифм, и если читать их с бумаги, это почти что проза. Что для вас поэзия?
– Если говорить совсем честно – и это не тот ответ, который вас удовлетворит, – мне все равно. Неинтересно думать о том, относится твой текст к прозе или поэзии. Интересно создавать нечто искреннее и сильное, и если такие тексты называют прозой – почему нет? Если говорят, что это поэзия – почему нет? Я называю себя поэтом, потому что я росла, наблюдая за людьми, называвшими себя поэтами, они были моими учителями, и мне нравится думать, что я – часть клана. Я хочу ассоциировать себя с наследием, оставленным на протяжении истории множеством людей, которые пытались выразить свои жизни в словах – бесполезное занятие, но мне нравится, что мы все еще пытаемся это делать. Мне больше нравится создавать, чем классифицировать созданное.
*
Сара Кэй
Зубная щетка – велосипедному колесу
Они говорили, что я рождена для жизни почище;
что ты извозишь меня в грязи.
Они сказали, что ты будешь по мне ездить,
что они тебя видят насквозь,
что ты абсолютно пустое внутри;
что я буду вечно плестись за тобой,
смотреть, как ты тащишься за гламурными моделями –
что это будет порочный круг.
Но я-то тебя знаю. Я знаю твои жесткие стороны
и видела твой совершенный силуэт.
Я займу свое место там, где ты разрешишь.
Если любить значит пачкаться, я не убоюсь твоей грязи.
Я оставлю свой фарфоровый домик. Я привыкла
к поцелуям два раза в день, но с тобой я буду всегда.
И я знаю, что мы обитаем в разных мирах, и у нас нет времени,
но во снах ты вертишься вокруг меня так, что голова идет кругом.
Так что, может, однажды ты устанешь от дороги
и прикатишь обратно ко мне.
И я моргну, впуская в себя утро,
и увижу твою, только твою улыбку.
Перевод Николая Караева
Справка «ДД»:
Сара Кэй родилась 19 июня 1988 года в Нью-Йорке в японско-еврейской семье. Окончила Брауновский университет.
Стихи пишет с детства, исполнять их начала в 14 лет на поэтическом слэме в Остине, штат Техас. В 2004 году основала проект V.O.I.C.E. (Г.О.Л.О.С.), организующий публичные чтения стихов. Сара читала стихи в Центре Линкольна и в ООН, а также в рамках конференции TED.
В марте 2014 года выпустила первую и пока единственную книгу стихов «No Matter the Wreckage» («После любого крушения»).