Уроженцу Силламяэ Михаилу Румянцеву могут присвоить звание Героя России. Посмертно.
Многие из тех, кто бывал в Силламяэ, знают, что в этом городе есть улица Румянцева. Таблички с этой фамилией не снабжены инициалами, нет на них и отсылки к профессии человека, удостоившегося такой чести, поэтому создается впечатление, что русская фамилия принадлежит какому-то общественному деятелю, вероятно, времен первой Эстонской Республики.
Вечная дружба
Мало кому придет в голову, что руки реформаторов, решивших, что в новой Эстонии нет места именам Чайковского, Гоголя, Маяковского и уж тем более Матросова, не дотянулись до переименования улицы, еще в 1989 году увековечившей имя жителя Силламяэ, выпускника Рязанского высшего военного училища Воздушно-десантных войск, погибшего при исполнении интернационального долга в Афганистане.
В архиве городской библиотеки можно найти публикацию, в которой рассказывается, как улица переименовывалась. До 1989 года она носила имя Андрея Жданова – политического деятеля, принимавшего непосредственное участие в процедуре присоединения Эстонской Республики к Советскому Союзу. На волне подъема национального движения вопрос о переименовании именно этой улицы стоял очень остро. Споров о том, должно ли имя Жданова уйти в небытие, не велось, однако улице нужно было присвоить чье-то имя. И оно нашлось.
«Я в этом участия не принимал, но такую идею в разговоре с одноклассниками Михаила, местными жителями, выдвинул еще в 1986-м или 1987 году. И очень рад, что она была реализована. Имя Румянцева должно быть увековечено», – говорит заслуженный врач России, друг и сослуживец Михаила Румянцева по Афганистану профессор Владимир Сидельников.
С Сидельниковым мы встретились в Силламяэ 13 февраля, в канун годовщины гибели Румянцева. Эта встреча не была случайной, поскольку удивительную историю дружбы двух афганцев – врача и солдата, которая в реальности длилась всего год, но после гибели Михаила 14 февраля 1983 года растянулась на всю жизнь, местные жители рассказывали нам и раньше. Владимир настаивает на том, что все эти годы пытается жить за двоих. День гибели Михаила называет своим вторым днем рождения. А мать Михаила, Зинаиду Михайловну, которую ида-вирумааские десантники и афганцы зовут просто тетей Зиной, считает своей второй мамой.
«С Мишей мы познакомились за год до его гибели, – рассказывает профессор. – По возрасту он был немного младше меня, поэтому сначала относился ко мне с неким пиететом, выкал. Потом попал ко мне на лечение, увидел, чем мы, военные врачи, занимаемся. Сдружились. Начали интенсивно общаться. Вместе выезжали на некоторые операции. На войне каждой группе положено медицинское обеспечение. А у военных есть традиция звать с собой проверенных докторов, которых они видели в деле и которым они доверяют. Звали и меня».
Однако в день гибели Михаила друзья не были вместе: за сутки до этого Сидельников был направлен на операцию с другой группой. Случайно оказался в вертолете, который по ошибке посадили в неправильном месте, и весь состав оказался в плотном кольце окружения. Тут же выяснилось, что, кроме него, военврача, в группе офицеров нет. Естественно, он взял командование на себя, и целые сутки, находясь под шквальным огнем, с рацией, у которой сели батареи, и без единого шанса вырваться, команда Сидельникова держала оборону.
Несмотря на то что десантно-штурмовой батальон советских солдат располагался всего в 800 метрах от места, где застряла группа, официальную помощь им никто отправлять не торопился. Именно тогда старший лейтенант Румянцев, зная, что его лучший друг погибает, принял волевое решение: взял четырех бойцов, по ящику пулеметных и автоматных патронов и добрался до мечети, рядом с которой укрывалась группа капитана Сидельникова.
Мы не будем описывать весь ужас, который там происходил. Скажем только, что Михаил получил пулевое ранение в голову и умер почти мгновенно. А Сидельников и остальные парни выжили.
Сплетение судеб
На площадь у мечети каждый из двух друзей шел своим путем. По словам мамы Михаила, Зинаиды Михайловны, Миша хорошо учился, занимался спортом. После окончания школы собирался стать геологом, но… «Тут пришли из военкомата и предложили сыну стать военным». Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, служба в Германии, а потом отправка в Афганистан.
«Миша никогда не рассказывал о службе, – продолжает Зинаида Михайловна. – Наверное, берег нас с отцом. Приезжал в отпуск из Германии, и из Афганистана. Вот в последний приезд, я вижу, он все время ходит в шапке. Не снимает. Сели за стол, я подошла и сняла с него шапку: что же ты, говорю, все время в ней. И вижу, что его волосы, – а они у него были ярко-рыжие, медные – стали местами светлыми, а местами – вроде как седые. Я спросила, что это такое. Он тогда отшутился, мол, хулиганил, решил покраситься в белый цвет. Позже, когда Миши уже не стало, Володя рассказал, что так он пытался скрыть седину. В 25 лет».
А Владимир родился и вырос в Ташкенте. Его семья во многих поколениях связана с медициной, мать и дед были профессорами. И он другой дороги для себя не видел, хотя шаг в сторону все же сделал. Сидельников не хотел работать в гражданской медицине: очень уж мешают талантливому хирургу все эти внемедицинские гражданские дрязги, присущие обычным больницам и клиникам. Это он знал еще с детства, а поэтому, отучившись четыре курса в Ташкентском медицинском институте, перевелся в Военно-медицинскую академию, находившуюся в Саратове.
После выпуска получил распределение на Дальний Восток, в часть. Однако заниматься переломами и ушибами ему было не очень интересно, зато совсем рядом, в Уссурийске, располагался большой военный госпиталь, в котором молодой хирург, еще лейтенант, пропадал все свободное от основной службы время. Затем попросил, чтобы его перевели в Хабаровск, где располагался еще более крупный госпиталь.
Сидельников называет его храмом науки, куда стекались военные пациенты со всего округа: от Камчатки до Курил. Так пролетели три года обязательной службы, после которых Владимир получил предложение ехать на БАМ, где проработал еще три года. «Это был 1981 год. Повсюду только и звучало: Афганистан-Афганистан. Я, как боевой конь, услышал зов трубы и встал в стойку. Поехал в Москву, записался на прием в Министерстве обороны. Но кто будет слушать капитана? И тут я смекнул, что нужно ехать в родной Ташкент, где находился штаб округа, главной задачей которого как раз и был Афганистан».
В столице Узбекистана располагался окружной госпиталь, и Сидельников обратился со своей просьбой к главврачу: «Он спросил меня, в качестве кого я хотел бы отправиться в Афганистан? Я ответил, что рядовым хирургом. Видимо, это произвело на него впечатление, и я отправился в Отдельную хирургическую роту на два года».
Там он и познакомился с Михаилом, который 14 февраля 1983 года ценой своей жизни спас друга от гибели. А 1 августа того же года, уже после госпиталя, Владимир впервые приехал в Силламяэ, чтобы посмотреть в глаза людям, родившим его спасителя.
Посмотреть в глаза родителям
Владимир вспоминает тот день: «Это было очень тяжелое испытание, которое я был обязан пройти. Но как? Я давно был готов к минометному обстрелу, к засаде, но как подготовиться к встрече с родителями друга, который вернулся к ним в ящике, а я пришел живой? По правде говоря, когда я уже стоял перед дверью, была мысль развернуться и уйти. Но я постучал».
Дверь открыл мужчина. Одного взгляда было достаточно, чтобы один понял, что это отец Михаила Василий, а второй… «Он обернулся и крикнул: Зина, это по поводу Миши». Так Владимир впервые увидел свою вторую маму.
В тот день ему многое нужно было рассказать и объяснить. С собой он привез блокнот и окровавленную кепку Михаила. Мать его друга всё задавала и задавала вопросы. Так получилось, что тело Миши сопровождал молодой лейтенант, который не знал, как на самом деле погиб Румянцев, поэтому на ходу выдумал небылицу, которую Владимиру пришлось опровергать. И предельно подробно, предельно честно рассказывать правду.
«У нас сразу установился очень теплый контакт с тетей Зиной. Ночь мы провели в разговорах, а к утру я окончательно понял, что это – мой крест до конца жизни. Я не люблю весь этот пафос, принципиально не состою ни в каких боевых братствах. Но тут в душе у меня что-то лопнуло. Я увидел семью человека – моего погибшего друга, у которого была отличная программа жизни. Была куплена машина, которая стояла дома, его ожидала блестящая военная карьера, о которой он мечтал… У него были прекрасные родители, которые им гордились и гордятся до сих пор. И еще один момент: в тот же день к родителям пришли несколько его одноклассников. Они не знали, что я приехал. Так я увидел очень дружный класс, для которого Мишка был и остается живым. 33 года они как минимум два раза в год собираются у тети Зины, некоторые даже приезжают из-за границы».
И Зинаида Михайловна приняла Владимира как родного. Сам он говорит, что на него обрушилась вся та любовь, которая предназначалась Михаилу. «А знаете, он очень похож на Мишу, – говорит тетя Зина. – Такого же роста, такой же комплекции. И такой же характер».
Это важно для всех
В минувшее воскресенье исполнилось 33 года со дня гибели Михаила Румянцева. По традиции одноклассники, друзья, десантники и афганцы Северо-Востока Эстонии собрались сначала на могиле друга в Синимяэ, а после поехали в гости к тете Зине. Однако самой Зинаиде Михайловне пришлось выдержать и еще одно важное, но не самое простое испытание. Дело в том, что Россия при поддержке Первого канала и канала «Звезда» с привлечением Министерства обороны снимает фильм, одна из частей которой будет посвящена Владимиру Сидельникову и Михаилу Румянцеву.
Пока сложно говорить о сроках сдачи фильма, но Сидельников торопится: «Я должен сделать это, пока у меня еще есть время. А еще я хочу добиться, чтобы Михаил стал Героем России. Присвоить ему звание Героя СССР тогда было невозможно. Ситуация сложилась такая, что в те годы военачальникам пришлось бы признать, что вся операция была организована бездарно, что командиры повели себя некомпетентно, а еще – что рядом с местом, где мы были в окружении, находился целый батальон, но на помощь пришел только Миша».
Насколько возможно это награждение? «Самое простое – это признать трудности, смириться и сидеть сиднем. Но я так не могу, мне нужно движение, попытки хоть что-то сделать. Это очень важно для всех».
В дни приезда Владимира тетя Зина старается не отходить от своего второго сына. Ей не посчастливилось вырастить внуков от Михаила, но на ее руках выросли дочки Сидельникова, а младшая, Катя, даже стала крестной дочерью. «Конечно, в моей военно-медицинской службе было много критических ситуаций. Я общаюсь с семьями своих погибших товарищей, но семья Румянцевых стала для меня родной», – говорит теперь уже гражданский врач, профессор-консультант двух частных петербуржских клиник Владимир Сидельников. Друг и брат Михаила Румянцева, имя которого носит одна из улиц города на Северо-Востоке Эстонии.