Восьмой пленум: как пробивали оболочку

Николай Каротамм в своем рабочем кабинете. Фото: Репро

C 21 по 26 марта 1950 года в Таллинне проходил приснопамятный 8-й Пленум ЦК КП(б) Эстонии, на котором выступил секретарь ЦК ВКП(б) Пономаренко, подвергший суровой критике работу ЦК КП(б) Эстонии: обвинил его руководство в слабой борьбе с буржуазно-националистическими и кулацкими элементами, в восхвалении старых порядков, а также пропаганде превосходства западноевропейской буржуазной культуры, искусства и науки.

Огонь критики был направлен в адрес первого секретаря ЦК ЭССР Николая Каротамма, председателя Президиума Верховного Совета Эдуарда Пялля, председателя Совета министров Арнольда Веймера и многих других старых коммунистов, активно включившихся после советизации Эстонии в 1940 году в строительство новой жизни.

После отчета Каротамма выступил первый секретарь Вильяндиского укома партии Александр Яанус: он горячо поддержал Пономаренко, подтвердив его правоту примерами из местной жизни, и тем самым задал обвинительный тон всему мероприятию.

Взорванный лед

Инструктор ЦК КП(б) Эстонии Александр Матусевич (в прошлом начальник следственного отделения фильтрационного лагеря) на пленуме буквально впал в верноподданнический экстаз: «Боясь проронить хотя бы слово, слушал я сообщение секретаря ЦК ВКП(б) тов. Пономаренко... Хочу сказать слова горячей и сердечной благодарности ЦК партии и нашему дорогому вождю и учителю  великому Сталину за ту отеческую заботу, которую он о нас проявляет. После постановления ЦК ВКП(б) в нашу застойную атмосферу хлынул поток свежего воздуха, наступила весна, лед почернел и взломан, но он еще не тронулся, и мы должны взорвать его горячим огнем партийной критики».

Дальше последовала критика. Матусевич, по его словам, и прежде сигнализировал о недостатках в работе ЦК, но Каротамм не принимал их во внимание и – более того –  назвал его «литературным персонажем украинского писателя, который записывает все, что говорят товарищи, и ищет сказанному свидетелей» (какой персонаж и какого автора подразумевался, установить не удалось – прим. ред.). На это Матусевич шибко обиделся и в своем выступлении назвал Каротамма  генерал-губернатором Эстонии.

Что характерно, уже через две недели Матусевич написал заявление об освобождении его от работы по собственному желанию и бесстыдно попросил Каротамма, еще имевшего право подписи, оказать ему материальную помощь в связи с выездом из республики. «Генерал-губернатор»  тут же заявление подмахнул, щедро выдал «подрывнику» в качестве пособия месячный оклад, а вдобавок – бесплатную путевку в санаторий в Сочи.

Каучуковая совесть

С критикой Каротамма выступил и завотделом пропаганды ЦК КП(б) Эстонии Леонид Ленцман. Почему он не высказывал свои претензии «хозяину» прямо в его кабинете или на партсобрании? Смелости не хватало. А на пленуме, узнав, что Каротамма обязательно снимут, Ленцман осмелел. Одно его обвинение было просто смехотворным: «Мы получили заявление от жены одного попа, которую не принимают в консерваторию, – и правильно делают, что не принимают, – на котором тов. Каротамм наложил такую каучуковую резолюцию: „Рассмотрите это заявление; между прочим, я помню, что на одном собрании этот поп выступил с хорошей речью“».

«Знали бы вы, как такие резолюции дезориентировали работников аппарата ЦК, какой громадный вред они наносили нашему делу!» – восклицал оратор. Другое же его обвинение было просто ложным: Ленцман недоумевал, почему Каротамм организовал «капитану буржуазной армии Лукасу» быстрое продвижение в Эстонском корпусе по службе и в звании. Каротамм ничего подобного не организовывал, но никто на защиту боевого  генерала, начальника штаба Эстонского стрелкового корпуса генерал-майора Яана Лукаса не встал.

Яан (Иван Маркович) Лукас на армейской службе состоял с 1913 года, в Первую мировую командовал на Западном фронте взводами, ротами, батальоном, был награжден орденом Станислава 3-й степени, орденами Анны 4-й и 3-й степеней, в 1918 году демобилизовался в звании штабс-капитана и был мобилизован в эстонскую армию, где командовал ротой, батальоном, полком, был начальником штаба дивизии и военного округа.

Летом 1940 года Лукас начал службу в Красной Армии и в Эстонский стрелковый корпус  пришел не капитаном буржуазной армии, а советским полковником из академии им. Фрунзе. «Забыл» бывший корпусной политработник Ленцман и то, что осенью 1941года,  в критические для Москвы дни, полковник Лукас в составе особого курса академии,  участвовал в обороне столицы, и что его грудь украшают три  ордена «Боевого Красного знамени» и другие советские награды...

К реализации «идей пленума» приступили еще в ходе его работы. 24 марта 1950 года  Лукас был арестован, осужден на 25 лет и умер в иркутской тюрьме через два месяца после смерти Сталина. Реабилитирован был посмертно.

Сын ломового извозчика

Был и человек, который на Пленуме не присутствовал, но чья невидимая роль в создании негативного фона вокруг Каротамма, Веймера и других руководящих работников велика. Он  наносил товарищам удары исподтишка, обвинял их в несусветных грехах, мстя за прошлые обиды, сводя личные счеты. Это был «сын ломового извозчика» (слова из его автобиографии), декан экономического факультета Таллиннского политехнического института Юри Сипсакас. Он родился в 1903 году в Нарве, в 1919-м вместе с родителями переселился в Ямбург, затем учился в Ленинграде и стал преподавателем основ марксизма-ленинизма.

В июне 1940 года его кооптировали в Эстонию секретарем ЦК КП(б) по пропаганде, но утвердить на пленуме не успели: началась война. В 1942 году Сипсакаса назначили в формируемый Эстонский стрелковый корпус комиссаром 7-й дивизии, где он сразу стал вмешиваться в вопросы командования. В июне того же года командиром дивизии был назначен боевой командир генерал-майор Лембит Пярн (впоследствии – командир корпуса, генерал-лейтенант). Будучи человеком властным, он сразу пресек вмешательство комиссара и написал Каротамму письмо: «В интересах общего дела прошу тов. Сипсакаса как можно скорее убрать из дивизии. Работать с ним совершенно невозможно».

Каротамм откомандировал Сипсакаса в распоряжение Главного политуправления РККА, но там ему места не нашлось и его отправили обратно в распоряжение ЦК КП(б) Эстонии. Каротамм дважды отправлял Сипсакаса обратно, но оттуда его снова отфутболивали в ЭСК,  и в конце концов Каротамм принял мудрое решение: предложил отделу кадров ЦК переобучить политработника Сипсакаса на командирскую должность. Пока Сипсакас переобучался на разных курсах, война закончилась, и его снова перевели в распоряжение ЦК, а в 1946 году назначили на должность тогда еще декана факультета марксизма-ленинизма ТПИ. 

Еще до начала 8-го пленума Сипсакас отправил длинное письмо  в Москву, секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову, а за день до пленума продублировал его министру госбезопасности ЭССР Москаленко. Иначе, как кляузой назвать это письмо нельзя: Сипсакас обвинил Каротамма, Веймера, других руководителей республики и офицеров Эстонского корпуса во всем, на что хватило его фантазии. Об уровне критики и злобности автора можно судить по следующему обвинению: «В результате плохого руководства Каротамма эстонскими воинскими частями 150 командиров запасного полка заживо сгорели в землянке».

Мой двоюродный брат Карл Гендриксон прошел войну в составе ЭСК и вел на фронте подробный дневник. Почитаем, что написал Карл про «гибель 150 командиров»: «13 марта 1943 года. Находимся в запасном полку корпуса на опорной  станции Еланская. В лагере пожар. Загорелась портяночно-обувная сушилка, от нее огонь перешел на землянку, в которой было 70 офицеров резерва и 80 солдат пулеметной роты. Сгорело 40 офицеров и 35 бойцов. Снят с должности командир полка Тейсманн, командира батальона вызвали в Уральский военный округ, оттуда назад он не вернулся». При чем тут, спрашивается, сидящий в Москве секретарь ЦК Каротамм?

Показательная порка

Смело вел себя на пленуме Арнольд Веймер, которого помимо поддержки националистов  упрекнули еще и в том, что он не обеспечивает жильем военнослужащих. Веймер ответил аргументированно: «По состоянию на 1 января 1950 года в Таллинне имеется 840 тыс. кв. м служебного и жилого фонда, из которого 102 тыс. кв. м (14%) передано в бесплатную аренду армии,  и это не считая тех домов, которые переданы ей на баланс. Кроме того, из своих скудных ресурсов мы построили в Таллинне и целиком передали армии большой пятиэтажный дом, помогаем ей стройтельными и другими материалами».  

Веймер не побоялся одернуть и главного обвинителя – Пономаренко.: «Ряд вопиющих фактов, приведенных в докладе секретаря ЦК ВКП(б) тов. Пономаренко, стал известен мне, как и остальным членам Бюро, только теперь на пленуме, тогда как они имели место уже многие годы назад. Спрашивается, почему скрывались такие факты от бюро ЦК КП(б) Эстонии и руководящих товарищей?  На это пока ответа не дано». 

Но все это не помогло, и такому избиению кадров, которое произошло на пленуме и после него, аналогов мало: всю верхушку республики – Каротамма, Пялля и Веймера – сняли с постов и вывели из состава бюро,  десятки людей были арестованы, сотни ошельмованы, уволены с работы, а министра торговли Хансена в назидание другим расстреляли. В общем, это была показательная порка местного руководства с целью продемонстрировать,  кто в стране  хозяин и в каком направлении надо двигаться республике.

За правильное, самокритичное выступление на пленуме вместо Каротамма первым секретарем ЦК компартии Эстонии вместо Каротамма изберут Йоханнеса (Ивана Густавовича) Кэбина, который неплохо и с учетом интересов республики  порулит  ею целых 28 лет… Но будем честны: Кэбин не был безгрешен, он и до 8-го пленума тайно,  за спиной Каротамма, жаловался на него в Москву, тем самым расчищая себе дорогу к высшему партийному  посту Эстонии.

Пробить оболочку

Один мой бывший сотрудник часто надоедал рассказами о собственном методе «мобилизации коллектива на ударный труд». По первой профессии товарищ был моряком, поэтому сравнивал коллективы с морскими судами. После долгого плавания, говорил он, корабль покрывается ракушками, что снижает скорость движения. Поэтому корпус необходимо периодически очищать от наростов и ржавчины, а потом красить. Так и с людьми: от однообразной службы человек покрывается скорлупой, перестает воспринимать новое и теряет главный ориентир. Так что и ему время от времени надо давать сильную встряску: как выражался коллега, пробивать оболочку.

Когда из кабинета этого начальника подчиненные выходили с угрюмым видом,  сослуживцам было ясно: «пробили оболочку». Но после таких процедур люди не начинали сразу работать «по-фронтовому», как того требовал Андропов, а несколько дней вообще были неработоспособны. 8-й пленум пробил оболочку не только Каротамму и другим руководителям республики, но и всему эстонскому обществу.

То, что происходило на пленуме, напоминает собрание секты саентологов: они постоянно собирают компромат на своих собратьев (даже прослушивают исповеди), а потом на общем сборе заставляет «неэнтурбулянтов» (утративших доверие) покаяться, нещадно посамобичеваться, а потом – и оголтело побичевать других.

Только в сторону

В материалах пленума я искал фамилию бывшего начальника отдела контрразведки «Смерш» Эстонского стрелкового корпуса Типнера, работавшего в 1950-е годы замзавотдела админорганов ЦК Эстонии. В подавляющем большинстве критикуемые и критикующие были  ветеранами Эстонского корпуса, и Типнер хорошо знал, кто из них что из себя представляет. На пленуме он присутствовал, но шельмовать фронтовых товарищей не стал.  

Однако след в истории старый чекист оставил. В последний день пленума он передал в президиум записку, в которой, как бы насмехаясь над происходящим в зале цирком, написал, что работа  проходит под неверным лозунгом. 

В советские времена повсюду висели лозунги «Вперед к победе коммунизма!» (Edasi, kommunismi võiduni!), но в замке Тоомпеа, где проходил 8-й пленум, лозунг на эстонском языке призывал идти не к победе коммунизма, а лишь в сторону его победы (Edasi, kommunismi võidu poole!) На записке Типнера чья-то рука начертала безадресную и, видимо, риторическую резолюцию: «Что делать будем?».

Что в итоге сделали, неизвестно, но «в сторону коммунизма» мы шли еще 41 год, и так до него и не дошагали. А Николаю Каротамму повезло: в отличие от многих других «вычищенных», его не только не посадили, но и дали ему возможность жить в Москве. Он  учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС, стал доктором экономических наук, работал в Институте экономики АН СССР. Умер в 1969 году.

Посылаю записку генерала Пярна Каротамму. Каротамм сидел со своим штабом ЦК в Москве, там же было и правительство ЭССР. Размещались в здании посольства бывшей (буржуазной) Эстонии и нынешней Эстонии.

Справка «ДД»

ЦК КП(б) ЭССР – Центральный комитет Коммунистической партии (большевиков) Эстонской Советской Социалистической Республики.

ЦК ВКП(б) – Центральный комитет Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), позже переименован в ЦК КПСС – Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза.

Уком партии – уездный комитет партии.

Фильтрационный лагерь – проверочно-фильтрационные лагеря НКВД СССР, спецучреждения для проверки лиц, бывших в немецком плену или на оккупированной территории были организованы в декабре 1941 года, до января 1945 года назывались спецлагерями НКВД.

Ямбург – название города Кингисепп с 1703-го до 1922 г.

РККА – Рабоче-крестьянская Красная армия, вооруженные силы, позднее сухопутные войска РСФСР в 1918-1922 гг. и Сухопутные вооружённые силы СССР в 1922-1946 гг.,  позднее – Советская армия.

ЗАС – зашифрованная автоматическая связь