На экранах Эстонии – британский фильм «Высотка», объявленный научно-фантастическим, но по сути им не являющийся.
«Высотка»: капитализм раскрепощенный
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
«Высотка» – редкая птица в кинематографе: аллегория. Здесь нет, в общем-то, никакой фантастики в общепринятом смысле слова. Фильм, как и легший в его основу роман Джеймса Балларда 1975 года, повествует о жителях сорокаэтажки, на нижних этажах которой обитают люди бедные, а на верхних – богатые; пентхаус занимает архитектор, спроектировавший дом с мечтой о том, чтобы все в ним жили бок о бок мирно и счастливо...
Вечеринка за вечеринкой
Режиссер Бен Уитли ничуть не скрывает того, что снял аллегорическое кино, и в первые же минуты дает понять зрителю: перед нами, конечно, реальность, но с дополнительным смысловым уровнем. Ясно, что высотный дом – это капиталистическое общество; нижние этажи – естественно, низы, верхние – верхи; архитектор (Джереми Айронс) равен власти, которая пытается в меру своих умений и талантов общество обустроить. Даже имена тут говорящие: архитектора зовут Ройял, «королевский», а самого яростного бедняка (Люк Эванс) – Уайлдер, «более дикий» (фамилию он оправдывает сполна, дичая по ходу фильма все больше и больше).
Поначалу в едва заселенной высотке все хорошо: по утрам бедняки и богачи, спускаясь вниз в одном лифте, игнорируют друг друга; по вечерам все веселятся опять же в меру своей испорченности – богачи устраивают костюмированные балы, переодеваются в аристократов при дворе Короля-Солнце, бедняки прыгают на импровизированных дискотеках. Те и другие активно заливают депрессию алкоголем и приправляют уныние случайными половыми связями. Психологическая разница между низами и верхами невелика: кажется, Баллард был убежден в том, что большинство гомо сапиенсов недалеко ушло от скота, и единственный смысл жизни этого большинства составляет бездумное веселье: «Мы должны ответить им вечеринкой, которая будет круче их вечеринки!»
Тот же Уайлдер, супруга которого (Элизабет Мосс) беременна четвертым ребенком, таскается по бабам, нюхает кокаин и агрессивен не в меру. Такие же Уайлдеры окружают и архитектора, разве что им чуть больше повезло – солидные доходы, крутые тачки, престижные университеты, налет цивилизованности... Архитектор, впрочем, кажется разумным человеком, но его жена Шарлотта (Сиенна Миллер) почти безумна – она «выросла в сельском доме» и с тех пор тоскует по утраченному детству. Оттого крыша высотки превращена в роскошный сад, по которому гуляет холеная лошадь.
Главный герой, врач-физиолог Роберт Лэйнг (Том Хиддлстон), олицетворяет средний класс: он не слишком богат, но старается выглядеть прилично и принимаем в обеих стратах мини-модели общества. Но по мере того, как между верхними и нижними этажами ширится бездна, Лэйнг оказывается «своим среди чужих, чужим среди своих» везде – и сам мало-помалу отдаляется от радикализующихся «плебеев» и «аристократов». К слову, имя героя почти совпадает с именем шотландского «кислотного марксиста» Рональда Лэйнга, психиатра, считавшего современную психиатрию шарлатанством, ограничивающим свободу личности. Все эти темы тоже есть в «Высотке».
Локальный апокалипсис
Разумеется, ни одна аллегория не может быть только аллегорией. Лэйнг – личность, причем страдающая. Все его родственники – родители и сестра – умерли, и больше всего он тоскует по сестре. Мы так и не узнаем всей правды о Лэйнге, но намекают нам много на что – и на то, что он любил сестру не совсем по-братски, и на то, что он прикончил отца и мать.
Трагедию Лэйнга усугубляет то, что соседки по высотке ценят его за тело скорее, чем за ум и душу, он для них – «идеальный любовник», не более (ситуация, явно близкая Тому Хиддлстону: широкая публика долго воспринимала его исключительно как злодея Локи из комикс-фильмов, в то время как он обладает мощнейшим актерским потенциалом – и «Высотка» это доказывает). А тут еще Манро, богач и студент Лэйнга, ведет себя с наставником столь высокомерно, что Лэйнг решает отомстить. Он сообщает Манро, что у того рак мозга. От испуга сын богатых родителей выбрасывается из окна; Лэйнг оказывается убийцей. Но, говорят нам авторы, разве не каждый из нас в той или иной мере – убийца?
Аллегория в итоге берет свое. Англичанин Джеймс Баллард издал «Высотку» в 1975 году, тогда параллели между книгой и реальностью были куда очевиднее. В романе раздрай начинается с того, что на нижних этажах в результате аварии электросистемы то и дело отключается электричество. Британцы, естественно, помнили о том, что в январе-марте 1974 года ввиду энергетического кризиса власти перевели страну на трехдневную рабочую неделю и запретили тратить электричество после 22.30. Соединенное Королевство стояло на пороге революции – ну или так могло показаться.
В высотке тоже реализуется революционная ситуация по Ленину, причем буквально: верхние этажи не могут жить по-старому, нижние – не хотят. Масса недовольных нарастает, а с ними – и спонтанные проявления агрессии. Кто-то пытается изнасиловать кого-то впотьмах; дети нижних этажей, ведомые Уайлдером, врываются в бассейн, который заняли для своей вечеринки верхи, изгоняют их и топят в бассейне чью-то собаку. Личная месть перетекает в «общественную» борьбу. В кавычках потому, что Баллард иллюзий не питал: под налетом цивилизации скрывается первобытная скотина, жаждущая не справедливости, не классовой борьбы, а кровавого хаоса, безумного секса, пьяных плясок на трупе врага.
Неудивительно, что доктор Лэйнг, фрустрируемый к тому же личными проблемами, решает проблему радикально. Интереснее посмотреть, кто остается в живых после локального апокалипсиса. Остаются женщины, которые любят своих детей, – и это объединяет их куда больше, чем классовые интересы (объединяет, конечно, против мачизма альфа-самцов). Остаются Лэйнг и его любовница, пережившая самые ужасные унижения, но не оскотинившаяся. Любовь, пожалуй, не остается, но призрак ее, тоска по ней – вполне, и это, кажется, единственное, что может отличать более разумного человека от скота.
Финал откровенно символичен: мы слышим речь Маргарет Тэтчер о прелестях свободного рынка и ужасах «государственного капитализма» – и понимаем, что это пусть сладкий, но бред. Дайте людям полную свободу – и они при первой же возможности перебьют друг друга изощренными способами. После публикации «Высотки» прошло сорок лет, но миф о раскрепощенном капитализме, который-де только и подобает человеческому существу, продолжает затмевать умы. Посмотрите на Эстонию: мы с нашим жутким социально-экономическим расслоением – тоже ведь «высотка». И то, что мы не воюем, означает лишь, что всю фрустрацию люди сбрасывают частным образом, на близких. Неограниченный капитализм ведет к кризису, кризис – к агрессии. Простая истина, но таави рыйвасам, увы, недоступная.