На этой неделе в Таллинне прошла презентация художественных произведений журналиста Максима Бутченко о российско-украинском конфликте.
Певец войны, на войне не бывавший (2)
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Максим, долгие годы проработавший на шахтах Луганска, заочно получил журналистское образование, после чего сотрудничал с украинским журналом «Новое время». Незадолго до конфликта на Юго-Востоке Украины переехал в Киев. Его книги «Художник войны» и «Три часа без войны», по его словам, показывают большую войну глазами маленького человека. Он не верит украинской власти и не любит Путина. И старается быть честным.
– Когда для вас война стала реальностью, когда вы поняли, что назад дороги нет, и это уже не беспорядки, не АТО, а именно война? Со штабами, фронтами, госпиталями…
– В первые дни, когда захватили Славянск, казалось, что это просто локальный конфликт, что-то экстраординарное. И это не стало Рубиконом. В конце мая я посетил Луганск, а потом с ним прервалось сообщение и начались масштабные военные действия.
– Что вы можете назвать точкой отсчета – какой-то конкретный заголовок в СМИ, радиосообщение?
– Традиционно считается, что началом масштабных схваток был бой за донецкий аэропорт. Он находился под контролем украинцев, и приехали грузовики с людьми из России (мемуары добровольцев говорят о том, что первые группы приехали на микроавтобусах – прим. А.И.), кстати, российский след доказывает то, что они там поставили памятный знак с 40 или 50 фамилиями погибших при первом штурме аэропорта. Были вертолетные удары, из миномета стреляли… И масштаб уже был другой: Донецк – не Славянск, а большой город.
– Вы были на фронте?
– Нет. Я бывал в прифронтовой зоне, на территориях, где можно все видеть и слышать… Мы были фактически под обстрелами, но я в руках оружие, конечно, не держал.
– Где для вас грань между журналистикой и пропагандой?
– Ну, это классика. В журналистских материалах должны быть представлены как минимум два мнения, там не должна быть прямо обозначена позиция журналиста, хотя она может иметь место, мы же люди субъективные... Должно быть обеспечено всестороннее освещение событий. А если посмотреть на пропаганду в российском исполнении, то это перекручивание фактов: невероятно сумасшедшие идеи подаются как обыденность. Эти истории про распятых мальчиков и беременных женщин…
– Что, на ваш взгляд, можно было сделать, чтобы не допустить сегодняшних процессов?
– Корень всех проблем – еще в президентстве Ющенко. Он должен был провести реинтеграцию Донбасса, но Донбасс оставался гетто и был подчинен одним и тем же людям, политическим партиям и структурам – это одна из причин произошедшего. Той партии, что была у власти, «оранжевому блоку», не удалось изменить ничего, они только усугубили положение. Работа велась фиктивно: назначили главу области и на этом все закончилось. Одни и те же люди годами руководили городами и районами, элита не менялась десятилетиями. Нужно было понимать, что если звучат лозунги о двух Украинах, то рано или поздно это должно аукнуться. Это один из самых больших проколов Ющенко. А если говорить о современности, то в какой-то момент нужно было действовать более жестко. Как только начали захватывать здания. Именно нерешительность первых месяцев позволила завоевать первые территории, и мы имеем то, что мы имеем.