Все хорошо, что хорошо кончается

Фото: Ове Майдла и alcea.ru

Вот уже на протяжении полутора лет в этой рубрике, пугая и интригуя добрых людей, мы рассказывали о преступлениях давно и недавно минувших лет, раскрытых и нераскрытых.

На этот раз нам хочется слегка поднять читателям настроение, поведав об историях, которые начались как страшные или неприятные, а закончились неожиданно хорошо. Все они произошли с сотрудниками нашей редакции, имена которых – из свойственной нам скромности – мы изменили.

О чем выли собаки

Марина вдвоем с матерью жила в центре Таллинна, что называется в буржуазном доме. На пять этажей – десять немаленьких квартир с закоулками, а жильцов в них немного, и часто случалось так, что в подъезде на выходные или в праздники не оставалось практически никого. И вот, как-то осенним субботним вечером на лестнице раздался громкий лай.

В общем-то, ничего удивительного в этом не было: на пятом этаже обитала женщина по имени Ольга, державшая двух огромных мраморных догов – Донну и Джона. А, как известно, когда собак ведут на прогулку, многим из них – от полноты чувств или желания поторопить копающегося хозяина – свойственно гавкать. Но спустится собачка вниз, откроют ей дверь – и воцаряется тишина. А тут лай не утихал. Мало того, в течение получаса он раздавался то сверху, то снизу, то прямо под дверью Марины. И так ее достал, что она, существо ленивое и нелюбопытное, решила поднять с дивана бренное тело и выяснить, что происходит.

Марина выглянула на площадку и обнаружила несущегося вниз по лестнице Джона. Тот, в свою очередь, заметил Марину и бросился к ней, как к родной, явно к чему-то призывая. А лай продолжался: откуда-то сверху басовито бухала Донна. «Ладно, – сказала Марина собаке, – пойдем, посмотрим, что там у вас».

Они поднялись наверх, и Марина увидела следующую картину. Дверь в квартиру приоткрыта, в проходе валяется стул, весь в бурых пятнах, в коридоре темнота, а в глубине квартиры бешено, с надрывом, лает и воет Донна. И странный запах – резкий, химический... Марина нажала кнопку звонка, потом несколько раз покричала: «Оль, а Оль!..» Ответом ей был только собачий лай. Марине стало как-то не по себе. Джон вопросительно смотрел на нее и лупил хвостом: сделай хоть что-нибудь! «Донночка, собачечка, а что у вас стряслось?» – воззвала Марина уже к Донне. Та нарисовалась в проеме двери, ткнулась носом в ладонь соседки и снова исчезла в недрах квартиры. За ней последовал и Джон.

Марина вернулась к себе и оторвала родную мать от телевизора. «Мам, – сказала она, – похоже, там что-то случилось. В квартиру к Ольге я входить боюсь, а в подъезде, похоже, больше никого нет». Дамы посовещались и нарисовали себе картину – дверь взломали, Ольгу сначала усыпили каким-то газом, потом убили стулом, собаки спохватились, убийца закрылся в одной из комнат, Донна его караулит, Джон призывает на помощь – и решили вызвать полицию. И патруль – вы удивитесь – тут же приехал: в составе одного щуплого и двух крепких молодых людей, один из которых был крепок настолько, что голова его подпирала притолоку, а плечи еле вмещались в дверной проем. В руке он держал дубинку.

«Вам на пятый этаж, – обрадовалась Марина, – квартира налево». – «А собаки?» – боязливо спросили полицейские. «Что собаки?» – не поняла Марина, тем более что снова выбежавший на лестницу Джон стоял, доверчиво привалившись к ней, рядышком. «Собак-то уберите, – пояснили патрульные. – Вдруг они нас укусят?» Марина затолкала Джона к себе в квартиру и закрыла дверь. «А другая? – поинтересовались стражи порядка. – Которая лает наверху?» – «Знаете что, – возмутилась Марина, – другую я сама боюсь. Этот пес молодой, а та – уже в летах. Кроме того, она на своей территории, и, наверное, преступника стережет. Животное всё на нервах, а если оно на меня бросится? А если в квартире еще и убийца?»

Но полицейские уперлись: не пойдем – и всё. Марина осенила себя крестным знамением, надела плотный плащ, подняла воротник, сверху замотала его толстым шарфом – на случай, если Донна решит вцепиться ей в горло, на руки натянула кожаные перчатки... «Фонарик вот у нас возьмите», – сказали добрые полицейские. Тут не выдержала Маринина мать: «Тогда мне дубинку давайте. Я ребенка одного на бандитов не пущу, а от вас толку…»

В итоге все выстроились цепочкой. Впереди шла Марина – в расшитых золотом турецких тапках, зеленых спортивных штанах, синем плаще, розовом шарфике и коричневых перчатках. В одной руке у нее был фонарь, в другой, в качестве приманки для Донны, – пряник. Следом, в цветастом оранжевом халате и с черной дубинкой наперевес, шествовала Маринина мать. За ней – очень крепкий полицейский, за ним – щуплый, а замыкал живописную процессию просто крепкий.

Заманить пряником вторую собаку на кухню и запереть там удалось довольно легко, но животное тут же начало выть с удвоенной силой и биться о дверь. Зато полиция смело вошла в квартиру, по-хозяйски отодвинула в сторону женщин и рявкнула: «А ну выходи!» «Негодяй! – поддержала представителей власти Маринина мать. – Тебе не уйти от ответа!» И вдруг в дальней части квартиры распахнулась дверь и из нее выплыла расхристанная, заспанная и насмерть перепуганная хозяйка.

Оказалось, все очень просто. Ольга красила батарею, а краска была на редкость зловонной. На дворе ноябрь, оставлять окна нараспашку – замерзнешь, поэтому для проветривания она решила открыть входную дверь, которую подперла стулом, измазанным краской (злоумышленников при двух огромных псах Ольга не опасалась). А сама улеглась отдохнуть в дальней комнате, дверь которой, наоборот, плотно закрыла: чтобы химический аромат не мешал. Но краски она все-таки надышалась, поэтому спала как убитая.

Тем временем соскучившиеся, проголодавшиеся и тоже слегка одуревшие от краски собачки подняли тарарам. То, что хозяйка, всегда относившаяся к ним очень трепетно, не реагирует, встревожило их не на шутку. В итоге Джон перевернул мешавший ему стул и отправился звать на помощь, а Донна осталась волноваться в квартире.

Полицейские снисходительно пожурили Марину за мнительность, похвалили за бдительность и отбыли. Но дубинку свою забыли: за ней очень крепкий полицейский вернулся через полчаса.

Не имей сто рублей

В юности, которая пришлась на середину «лихих девяностых», Инна увлекалась рок-музыкой. Причем не только как почитательница, но и играя в группе на бас-гитаре. Сначала группа радовала редких слушателей в подвале, а потом повезло: новый арендатор кафе, расположенного в соседнем с отделением полиции доме, решил стать в некоторой степени промоутером молодых музыкантов и пригласил их играть по вечерам.

Выступления стали пользоваться успехом, и в кафе потянулась молодежь, потеснив при этом старожилов – мужчин среднего возраста, всех в наколках – ну, сами понимаете. Сначала мужчины пытались «дружить» и заказывать «Мурку» с «Владимирским централом», но когда им объяснили, что специфика группы не позволяет это исполнять, а специфика выступлений – принимать заказы, мужчины крепко обиделись. Особо громко качать права они не стали (полиция совсем под боком), но однажды поздним темным вечером встретили Инну с коллегой на трамвайной остановке и отобрали у них электрогитары.

Бить не били, словом тоже не обидели, но грабеж налицо. Возмущенные музыканты вернулись в кафе, рассказали о произошедшем своему покровителю и совсем уж собрались бежать в полицию, когда тот пообещал всё уладить и так. Тем более что грабитель и завсегдатай заведения состоял в родственных отношениях с владельцем помещения кафе и еще нескольких в том же доме. Покровитель отправился к своему арендодателю, попросил разрулить ситуацию и на следующий день получил ответ: только за выкуп. А денег нет, да и платить в этой ситуации противно. Так что переговоры зашли в тупик.

Прошло две недели, естественно, без концертов. И тут бармен рассказал, что случайно увидел эти гитары: лежат они обе-две тут же, в подсобке. Но подсобка, зараза, закрыта на ключ. И стало ясно, что без помощи полиции все же не обойтись. А идти писать заявление, объяснять, почему сообщаешь об ограблении спустя столько времени, жаловаться уже и на владельца помещений и портить с ним отношения – стремно. При этом Инна рыдает, группа не выступает, поток любителей рока в заведении иссяк, от завсегдатаев навара нет, одни проблемы... Что делать?

Предаваясь этим горестным размышлениям прямо на пороге арендуемого им кафе, покровитель искусства вдруг услышал, что его окликают. Поднял глаза: перед ним стоял одноклассник, которого он не видел с момента окончания школы. Начались взаимные расспросы – как ты, да где, да что... И выяснилось, что одноклассник работает в этом самом отделении полиции. Мало того: хорошо знаком с владельцем помещений, имеет на него зуб и компромат.

Говорят, его диалог с укрывателем похищенного был краток и емок. «Боже мой, Иванов, – сказал оперативник, – как же ты мне надоел. Так надоел, что...» – «Что?» – спросил испуганный Иванов. – «Гитары. Обе. Быстро». И в тот же вечер снова состоялся концерт.

Тайна красного кошелька

Третья история произошла в славном городе Риме, где Аглая отдыхала, а вернее, уставала вместе cмужем. И на третий день пребывания устала настолько, что настояла на возвращении из Колизея в отель на метро. Ехать было всего две остановки, это десять минут пешком, но Аглаины ноги гудели, поясница разламывалась, а голова от полученных впечатлений не варила совсем.

Практически пустая станция, поезда ждут только Аглая с мужем и три очаровательные девчушки лет двенадцати: с косичками, в платьях с оборочками. Аглая полюбовалась на прелестных малюток, и очень удивилась, что при посадке в поезд они создали давку. И тут же вспомнила, что такая давка бывает неспроста: схватилась за сумку, а она – так и есть – открыта и уже без кошелька.

Всё это – и кража, и Аглаино прозрение – произошло очень быстро, еще не успели закрыться двери. «Кошелек», – сказала Аглая мужу, почти не разжимая губ и указав глазами на юных очаровашек. Но то ли они уже выучили это слово на всех языках мира, то ли муж резко повернулся – уже не важно: факт тот, что девчонки опрометью выскочили из вагона и бросились прочь. За ними на платформу выпрыгнул Аглаин муж, двери тут же закрылись, и последнее, что видела потерпевшая – несущихся галопом воровок и преследующего их рысью собственного благоверного.

Богатое воображение тут же представило ей на выбор два варианта. Первый: девчонки добегают до ближайшего логова мафии, где у мужа отнимают оставшиеся деньги, видеокамеру и фотоаппарат, а самого бьют, прячут в катакомбах и требуют выкуп. Второй: девчонки добегают до ближайшего полицейского, которому рассказывают, что за ними гонится имеющий самые гнусные цели мерзкий дядька, и в результате не говорящего по-итальянски мужа опять же бьют, а потом сажают в тюрьму. Какой из этих вариантов предпочтительнее, Аглая не знала. Она попыталась позвонить мужу – под землей поля не было.

Выйдя на своей станции, Аглая поспешно выбралась наверх и снова набрала номер: аппарат вне зоны действия. В раздумьях, что делать – идти в гостиницу или уж сразу в посольство Эстонии – она топталась на улице и вдруг увидела на эскалаторе супруга. «Скорей! – заорал он, размахивая мобильником. – Звонить! Там поля нет!» – «Куда звонить?» – не поняла Аглая. – «Банковские карточки закрывать!» – выкрикнул муж и обозвал Аглаю дурой за то, что все карточки она еще в Таллинне сгребла себе. «Слава богу, что поля нет: карточки у меня в другом месте, – обиделась Аглая. – Вот бы ты еще и их закрыл. Сам дурак! И воровок не догнал к тому же...»

Муж объяснил, что шустрые паршивки успели заскочить в другой вагон и уехать, но на радостях, что он жив, карточки целы, а в кошельке было всего около полутораста евро, супруги помирились и даже вспомнили давно и надежно забытый код одной из кредиток. Радость омрачало одно: в кошельке лежала еще и Аглаина ID-карта. Но и это ничего, поскольку в отеле хранился взятый на всякий пожарный паспорт. Так что из Италии они выбрались.

Кража произошла 8 мая, а ровно через девять месяцев, накануне собственного дня рождения, Аглая получила письмо из МИДа ЭР. Получать письма из различных министерств для журналиста дело обычное, единственное, что ее удивило – письмо пришло на домашний адрес. Аглая разорвала конверт, пробежала глазами текст: какой-то Рома, какой-то потерянный кошелек... Кто его терял и как фамилия Ромы? Стала читать внимательно – батюшки-светы! – просят явиться в МИД и получить утерянный в Риме кошелек, который передан в посольство ЭР в Италии тамошней полицией.

«Ну ни фига себе, – подумала Аглая, – вот это да! Что-то невообразимое. Как, откуда?» И тут вспомнила про ID-карту. Понятно, воровки кошелек выбросили, хороший человек подобрал, увидел внутри документы и принес в полицию... ID-карта давно уже сделана новая, но кошелек кожаный, красивенький и любимого Аглаиного цвета: красного. Поэтому она решила за ним сходить.

Пришла в МИД, сотрудница министерства протянула красный кошелек, Аглая машинально его открыла и помимо старой, уже с отрезанным уголком ID-карты, увидела в нем... деньги: те самые без малого 150 евро. При этом отделение для мелочи, где хранилось «малое», было пусто. «Откуда это?» – спросила Аглая передавшую ей кошелек даму. – «Из нашего посольства, больше ничего не знаю», – ответила та. – «А я ведь кошелек не теряла, у меня его украли. А вот – деньги...» – растерянно пробормотала Аглая. Дама открыла рот и замерла.

Что это было, в семье гадали долго. Купюры нельзя было не заметить – так устроен кошелек. Понятно, что малолетки попались тут же, не успев его сбросить: может, в том вагоне, в который они запрыгнули, их с распростертыми объятиями ждал полицейский. Или они сдуру тут же полезли еще в чью-то сумку и были пойманы. Или кто-то из свидетелей погони, например, машинист, увидевший забег по платформе в зеркало, вызвал на следующую станцию патруль... Но куда исчезла мелочь? Скорее всего, в последний момент перед задержанием девчонки с косичками все-таки бросили кошелек, защелка на отделении для монет открылась, и они рассыпались.

Как бы то ни было, у Аглаи теперь есть два твердых убеждения: чудеса бывают, а лучшая в мире полиция – итальянская.