Власть № 4: я был счастлив здесь, и уже не буду

Михаил Лотман (слева) и Рейн Рауд: доколе, неблагонамеренная Яна Тоом, ты будешь злоупотреблять терпением нашим?.. Фото: Силья Кайгу

На этой неделе эстонские СМИ обсуждали насилие в школах и скандалы с фондами MISA и VEB, но затмили все прочие темы несколько слов Яны Тоом.

Для того чтобы потрясти Эстонию, хватило 35 тысяч печатных знаков. Речь о статье Ольги Андреевой «Эстонская болезнь», напечатанной в журнале «Русский репортер» (Россия). Правда, саму статью мало кто читал, большинству оказалось достаточно ответа Яны Тоом на вопрос Андреевой «Кто победит в противостоянии между эстонским и русским языками?»: «Эстонский язык не может победить. Носителей этого языка девятьсот тысяч. Это вымирающий язык, вымирающая нация – вот в чем суть. Когда меня спрашивают о перспективах, я всегда вспоминаю, что Моисей же не зря таскал сорок лет евреев по пустыне, пока последний раб не умер. Но у нас столько времени нет».

Вроде ничего нового не сказано, все мы в курсе, что у нас с рождаемостью, смертностью, эмиграцией, экономикой и бедностью. Статья не об этом, она о положении русских в Эстонии. Однако слова Яны прорвали патриотическую плотину: депутата от Центристской партии едят почти всем местным инфопространством, требуют изгнать из парламента и прочее. За что? За невосторженный образ мыслей?

Оккупант, ты в ответе за все!

Eesti Päevaleht в колонке «Непатриотичные слова» отмечает: особенно злит то, что Тоом неэстонка и в плане эстонскости оценивается эстонцами невысоко. Да, демография у нас нехороша, но в последний раз столь безапелляционно гибель народу предрекали в конце XIX века, и вот теперь Тоом. «Всех жителей страны любить ее не заставишь. Но когда Тоом каркала о несчастьях, поджидающих эстонский народ и язык, она вышла из роли политика, представляющего Эстонию. Эстонский политик должен содействовать развитию народа, в том числе поддерживать в нем веру в себя».

Когда о вымирании Эстонии вещают эстонцы, никто их за это не попрекает. Вот флоридский эстонец Юри Тоомепуу утверждает на портале Delfi, что статистика заблуждается: эстонцев не стало больше, к ним прибавили «многих русских, прежде всего бывших гэбистов, которые стали говорить, что они эстонцы, оставаясь, вот как Яна Тоом, враждебными к Эстонии русскими... Число избирателей выросло, но эстонцев не прибыло, наоборот, их стало меньше вследствие негативного прироста и эмиграции».

То есть Тоомепуу как бы согласен с Яной Тоом, но виноваты все равно мы, русские: нельзя было позволять оккупантам и их потомкам становиться постоянными жителями страны. Надежда у Тоомепуу одна, словно в ночи луна: «Прекратить дарить гражданство бывшим оккупантам и их потомкам, отменить законы, позволяющие их родным селиться в Эстонии...» Депутат от IRL Март Нутть танцует в ту же степь: «интервью Яны Тоом» он не читал, но уверен, что оно плохо влияет на интеграцию, так что надо «ускорить реорганизацию в русских школах, чтобы оскорбляющие эстонцев заветные желания не воплотились в жизнь».

На том же портале центристка Сирет Котка прагматично замечает, что позиция Яны Тоом не уникальна: тот же диагноз, «смертельная болезнь», поставил эстонскому народу в октябре прошлого года член IRL Маргус Цахкна, а в январе на эту тему высказался в EPL медиа-магнат Ханс Х. Луйк. «Видимо, по мнению IRL и EPL о жизни и смерти эстонского народа никто, кроме них, высказываться не может, – ехидно отмечает Котка. – Между тем именно IRL больше прочих отвечает за то, что наше село угасает, рождаемость упала, а трудоспособные люди массово отъезжают за рубеж».

Тошно и стыдно

Õhtuleht спрашивает, отчего политики реагируют на слова Яны Тоом столь болезненно, ведь она «в той же весовой категории, что и депутат Юку-Калле Райд, с которым они вместе паясничают». Ответ газеты прост: высказывания Яны – это «простой и дешевый трюк, создающий предвыборный галдеж», который в интересах и Москвы, и местных партий. Русский избиратель мобилизуется в итоге вокруг центристов, а у IRL и реформистов появится предлог лишний раз пнуть Сависаара и раззадорить национальные чувства. Что до народа, он спокоен, ведь «в советское время мы привыкли к подобным любезностям со стороны русской публики». (Вот с этого места подробнее, пожалуйста...)

Предсказуемо отреагировали на статью в «Русском репортере» не только политики, но и члены всяких некоммерческих обществ Сергей Метлев и Евгений Криштафович. Первый на Delfi написал, что его тошнит от таких, как Яна Тоом, и он не хочет иметь с ними ничего общего (ох, невосполнима эта потеря!). Второй сообщил на портале Postimees: «Мне как русскому глубоко стыдно за высказывания необразованного и плохо воспитанного политика». Не задумывался ли автор, скольким людям в Эстонии глубоко стыдно за него, Криштафовича?

Куда загадочнее реакция ряда эстонских интеллигентов: и японист Рейн Рауд, и историк Давид Всевиов высказались в том духе, что быть депутатом Яне Тоом теперь неуместно. Особенно странна позиция Рауда, который ни за что не стал бы вырывать из контекста иероглиф, но с готовностью вырвал из статьи слова про народ и язык. При этом, судя по СМИ, Рауд и Всевиов ни словом не обмолвились об основных темах «Эстонской болезни» – расколе между общинами, огромной безработице среди местных русских, ситуации с русскими школами и так далее. Удивительно. Или, наоборот, неудивительно.

Русский глаз не отдохнет

Упустил шанс промолчать и семиотик Михаил Лотман, вычитавший из статьи Ольги Андреевой, что эстонцы – «плохие», о чем и сообщил в своем блоге. Конспирология рулит: «Андреева приехала в Эстонию не как турист, она делала свою работу, причем мастерски. Яна Тоом либо этого не поняла и с недопустимой для политика наивностью забила мяч в свои ворота, либо играет в одной команде с журналисткой». Третьего не дано – защищать интересы русских жителей Эстонии Яне Тоом, видимо, нельзя. Лотман уверен, что положение народа и языка вовсе не так плачевно, и приводит цитату из Бродского: «Но мы живы, покамест / есть прощенье и шрифт», – имея в виду, что эстонцам надо прощать и развивать культуру, остальное приложится.

Отличные слова. Только зря Михаил Юрьевич цитирует Иосифа Александровича. Недальновидно. Поэт, в отличие от наших проминентов, не стеснялся высказываться по вопросам, которые виделись ему актуальными, настолько резко, что статья в «Русском репортере» покажется образцом политкорректности, если сравнить ее со стихами «К переговорам в Кабуле» или «На независимость Украины». И если судить по последнему стихотворению, Михаил Лотман должен истово радоваться тому, что Бродский не сочинил ничего про независимую Эстонию.

Но даже если убрать за скобки политику, Бродского не стоит любить за все тот же невосторженный образ мысли. Ведь что такое строка «русский глаз отдохнет на эстонском шпиле», как не апология советской оккупации? Вы вдумайтесь, Михаил Юрьевич! И еще: «Я сижу у окна. Я помыл посуду. / Я был счастлив здесь, и уже не буду». Как это Бродский посмел быть несчастным, отдохнув своим оккупантским глазом на чужом, грезящем о суверенитете шпиле? Уместно ли нам помнить о таком-то поэтишке? Это ведь даже не Яна Тоом, это хуже!

Ну а если серьезно, как писал Сервантес, неразумно швыряться в соседа булыжниками, когда квартируешь в доме со стеклянной крышей. Не секрет ведь, что Михаил Лотман в бытность депутатом голосовал за Закон о переносе Бронзового солдата, хотя его отец, Юрий Михайлович Лотман, прошел всю войну в рядах советской армии. Можно было бы, уподобясь иным людям, спросить: уместно ли?.. Но не станем уподобляться. Как раз уподобляться в этой ситуации – неуместно.