Ковчег с неисправным шасси

Ясновидящая (Лола Дуэньес) пришла в пилотскую кабину, чтобы предупредить об опасности. В кабине: второй пилот Бенито Моррон (Уго Силва, слева), командир Алекс Асера (Антонио де ла Торре) и стюард Хосерра (Хавьер Камара, на заднем плане). Фото: Кадр из фильма

Если Педро Альмодовар обозначил жанр своего фильма как комедию, жди подвоха. Самая комедийная из его картин, «Кика», была образцом жестокого — можно бы чернее, да некуда — юмора.

Лет пятнадцать уже в Альмодоваре словно борются два художника. Один давно махнул рукой на мир и на людей и с несколько злорадным, хотя и ранящим его собственную душу любопытством следит за тем, как они трепыхаются в бессмысленных и беспощадных лапах судьбы.

Другой время от времени вспоминает, что он доб­рый католик (или прежде был добрым католиком) и что людям необходимо хоть какое-то утешение, хоть загробное («Все о моей матери»). Первый снял «Дурное воспитание» и «Кожу, в которой я живу»; второй — «Живую плоть»,
«Разомкнутые объятия», «Поговори с ней» и «Возвращение».

Режиссер все эти годы чаще давал волю второму, но первый, который для большинства киноманов утвердился в качестве настоящего, аутентичного Альмодовара взял реванш за долгое молчание блистательным шедевром «Кожа, в которой я живу».

Теперь эти двое как бы сговорились и совместно сняли комедию, которая в Испании и Латинской Америке идет под оригинальным названием «Los amantes pasajeros» («Пассажиры-любовники»), а там, где по-испански не говорят — «Я очень возбужден», по названию песни «I’m So Excited», которую вообще-то пели The Pointer Sisters, а в фильме с невероятным подъемом, но чудовищно фальшивя, исполняют трое стюардов нестандартной (или она уже стала стандартной?) сексуальной ориентации.

Мир Альмодовара
Почти все действие картины происходит в замкнутом пространстве — пилотской кабине и салоне бизнес-класса авиалайнера, летящего из Испании в Мексику. Альмодовар превращает это пространство в ковчег, заселенный кочующими из одного его фильма в другой человеческими типами.

Гомосексуалисты (вариант: бисексуалы, скрывающие стремление отделаться от приставки «би» и сосредоточиться на объектах собственного пола).

Потасканная порнодива, специализующаяся на садомазо (в ее объятиях — или под ее плеткой — находили удовлетворение многие VIP-персоны, и теперь Норма опасается, что ее убьют, чтобы она не компрометировала своих партнеров).

Усатый брутальный мачо, от которого можно ожидать чего угодно.
Чокнутая вроде бы тетка, уверяющая, что она ясновидящая и тяготящаяся застарелой девственностью — мужчины боятся ее как огня.

Стареющий киноактер, убегающий от по-настоящему сумасшедшей любовницы, которая трижды в день угрожала ему суицидом.

Таинственный лысый мужчина в безукоризненном кос­тюме, нагревший на финансовой афере тысячи доверчивых клиентов, — он тоже убегает: от служителей закона.

Молодожены — они здесь единственные более или менее нормальные люди, и потому Альмодовар прихватил их в рейс, главным образом для мебели.

Одним словом, чудесная компашка подобралась.

Погибать, так с музыкой
Национальная испанская черта, как известно, халатность. Если их одолевают лень и отвращение ко всякому роду полезной деятельности, они машут рукой: «Маньяна», мол, отложим это хлопотное дело на завтра. Подпускать людей с такой ментальностью к техобслуживанию самолетов опасно, но что делать, если других нет?

Альмодовар, по обыкновению охотно ставящий все с ног на голову, в крошечных ролях двух сотрудников аэропорта снял звезд мирового масштаба: Пенелопу Крус и Антонио Бандераса. (У такого мастера сняться большая честь, даже для звезд.) Их персонажи — муж и жена. Муж узнает, что жена беременна и, проявляя о ней трогательную заботу, забывает озаботиться безопасностью воздушного рейса — вынуть из-под колес шасси башмаки.

Что это за штука — долго объяснять, вот только из-за оплошности механика одна «нога» шасси не хочет выпускаться, и самолету предстоит сесть в ближайшем готовом принять такой лайнер аэропорту. Сесть на честном слове и на одной ноге.

Фильмов про терпящий бедствие авиалайнер снято множество. Они делятся по причинам бедствия.

На борту террорист/террористы. «Президентский самолет» (США), «Мама» (Россия) и т.д. Вариант: вместо террорис­та — человек, застраховавшийся перед полетом на крупную сумму, чтобы ценой своей жизни обеспечить семью («Аэропорт», США).

Диверсия. «Спасите «Конкорд»!» (Франция).
Экипаж перед полетом отравили. Вариант: подмешали снотворное. «713-й просит посадку» (СССР, одна из первых киноролей Владимира Высоцкого).
Прочий форс-мажор. «Экипаж» (СССР).

Так как большинство таких фильмов сняты словно под копирку, количество перешло в качество, и братья Цукеры лет тридцать назад сделали пародию на катастрофы в воздухе «Аэроплан!». Всерьез на эту тему снимать уже невозможно. Хотя некоторые пробуют.

Альмодовар тоже не стал снимать всерьез. Его интересовали две проблемы. Одна, напрашивающаяся: как ведут себя люди в экстремальных ситуациях? Какие черты проявляются в них: лучшие или худшие? Меняются ли они пос­ле того, как были на волосок от смерти?

Давать однозначные ответы режиссер отказался наотрез. В глубине души — если следить по тому, что происходит с героями «Я очень возбужден» — он догадывается, что человеческая натура — застывшая субстанция. Перед лицом гибели по ее поверхности пойдут какие-то круги, но после того, как опасность миновала и люди оправились от стресса, все возвращается на круги своя.

Более того. При заходе на глиссаду командир (Антонио де ла Торре) и второй пилот (Уго Силва) на полном серьезе обсуждают, бисексуалы они или геи в чистом виде. Очень своевременная дискуссия. Как видно, и перед лицом смерти эта животрепещущая проблема волнует их больше всего.

Разумеется, без сентиментов не обошлось. Кадры, в которых пассажиры бизнес-класса поочередно связываются со своими близкими по единственному исправному телефону (вообще-то телефоны есть в подлокотниках каждого кресла, но они не работают — такие порядки в этой авиакомпании), трогательны, серьезны и мучительно откровенны. (Диалоги слышит весь салон.)

Но вообще-то, перед гибелью эти люди, уверенные, что обречены, стараются оторваться по полной. Трио стюардов (Карлос Аресес, Рауль Аревало и Хавьер Камара) исполняют ту самую песню, которая дала название экспортному варианту картины; экипаж и пассажиры накачиваются коктейлем с мескалином — и им море по колено.

Все это — аллегория
Насколько правдоподобно такое поведение? Альмодовар не заботится о правдоподобии. В одном из эпизодов, происходящих вне самолета, телефон, по которому психопатка Алва (Пас Вега), стоя на балконе, разговаривала с актером Галаном (Гильермо Толедо), выпал из ее руки и угодил прямо в сумку проезжавшей на велосипеде бывшей любовницы Галана Рут (Бланка Суарес) — и та помчалась в аэропорт, где должен приземлиться лайнер.

Но есть в фильме и другая проб­лема, второй план. Авиакомпания, которой принадлежит самолет, называется La península («Полуостров»). Такой авиакомпании не существует, иначе Альмодовару пришлось бы разориться, выплачивая компенсации за моральный ущерб и подрыв коммерческой репутации. Полуостров в данном случае — Пиренейский. А летающий ковчег — уменьшенная модель то ли Испании, то ли всего Евросоюза.

Техническая неисправность, едва не погубившая всех, кто был на борту авиалайнера — кризис. Пассажиры бизнес-класса — VIP-персоны, богатая верхушка Европы (к которой режиссер относится безо всякого пиетета: это вам кажется, будто вы — аристократия, хозяева жизни, на самом деле вы — жалкий сброд, по которому тюрьма плачет; не случайно в этой компании — проворовавшийся банкир, наемный убийца и потаскуха, обслуживавшая «высший свет»).

Обратите внимание: некоторой свободой воли (с учетом того, что вся эта компания вот-вот накроется медным тазом) обладают только пассажиры бизнес-класса. Об эконом-классе речи нет. Мы знаем только, что им всем дали лошадиные дозы снотворного, и пробудятся они, когда все будет кончено. Либо в аэропорту, либо в аду. В зависимости от того, удастся ли разрулить ситуацию.

Жестоко? Да! Замысловато? Еще как! Но насмешливая жес­токость и замысловатая метафоричность входят в фирменный стиль Альмодовара. Так же, как и шутки за гранью приличия. Но ведь весь этот мир давно переступил грань приличия.

«Я очень возбужден»/«Los amantes passajeros»

Комедия