Грузия должна быть очень терпеливой

Министр обороны Грузии Ираклий Аласания. Фото: Михкель Марипуу

По словам министра обороны Грузии Ираклия Аласании, который на прошлой неделе побывал в Таллинне, войны между Грузией и Россией можно было избежать.
 

В недавнем интервью вы сказали, что Грузия должна перехитрить Россию, чтобы вы­играть время и, наконец, добиться более сильной позиции в вопросах Южной Осетии и Абхазии. Почему Россия вообще должна захотеть предоставить Грузии больше времени?

Когда мы с новым правительством, которым руководит Бидзина Иванишвили, пришли к власти, то проанализировали отношения с Россией за прошедшие 20 лет.

В течение всех этих лет между Грузией и Россией было много недоразумений, много неверных расчетов и множество упущенных возможностей. Нам показалось, что в отношениях с Россией всегда недоставало прагматизма.

Несмотря на то, что твердая цель нашей внешней политики состоит в том, чтобы стать частью семьи Европейского Союза, Грузия должна вести такую политику, которая не даст россиянам ни одного предлога для агрессивных нападок — ни политических, ни каких-либо других нападок. Мы также убеждены, что товарообмен между двумя государствами положит начало нормализации отношений.

Конечно, война 2008 года сокрушительно сказалась на наших отношениях, но мы должны обеспечить для Грузии возможность развития таким образом, чтобы над ней вечно не нависала угроза эскалации конфликта со стороны России.

Поэтому с нашей стороны стало разумным шагом назначение эмиссара, занимающегося торговыми и гуманитарными темами (специальный представитель грузинского премьер-министра по связям с Российской Федерацией Зураб Абашидзе. — Ред.).

Я верю, что политическая ситуация, наконец, стабилизируется, но не строю иллюзий насчет того, что это может произойти скоро.

Возможно ли при общении с Россией отделять политику от  торговли?

Даже во время прежнего руководства Грузии, которое громогласно и риторично было против России, на самом деле в Грузии действовали российские предприниматели. У них даже была возможность покупать акции важных инфраструктурных предприятий. На мой взгляд, назрел момент для того, чтобы и наши предприятия получили такие же возможности в России.

Мы поддержали присоединение России к Всемирной торговой организации (ВТО) и, разумеется, думаем, что в сотрудничестве с Россией это является предпосылкой к тому, чтобы она открыла свой рынок для грузинских предприятий. Но, как я уже сказал, у нас нет иллюзий насчет того, что Россия изменит свою политическую позицию по отношению к территориальной целостности Грузии или присоединения к НАТО.

Однако если у нас с Россией будут управляемые и действующие отношения, то это будет способствовать нашим устремлениям в НАТО — члены НАТО и старые европейские государства не хотят импортировать в Европу проблемы, которые существуют между Грузией и Россией. Поэтому даже уменьшение эмоциональных всплесков и милитаристской риторики пойдет на пользу интеграционному процессу.

Как все это будет происходить на самом деле, никто точно не знает. Однако ясно, что Грузия не хочет дать россиянам ни одного повода для того, чтобы они смогли предпринять против нас нечто агрессивное.

Вы считаете, что и войны между Грузией и Россией можно было избежать? Каким образом?

В 2005 году у нас были очень хорошие возможности для переговоров с абхазцами и южными осетинами, поскольку было доверие к новому правительству Михаила Саакашвили — у них руки не были в крови из-за прежних конфликтов. И абхазцы с южными осетинами ждали, что мы придем к ним с новыми предложениями. К сожалению, Саакашвили упустил эту возможность.
Мы не смогли завершить успешно начавшиеся переговоры (я в курсе этой темы, поскольку участвовал в самом процессе) и подписать декларацию, которая, помимо прочего, позволила бы вернуться домой внутренним беженцам.

Я сам предложил эту возможность вместе со своим абхазским коллегой. Если бы мы тогда сумели подписать этот документ, доверие между грузинами, абхазцами и южными осетинами возросло, и это оставило бы российским спецслужбам и армии меньше возможностей манипулировать этими отношениями.

Поэтому я говорю, что войны можно было избежать, но не подразумеваю под этим, что ее можно было предотвратить за две-три недели до ее начала в августе 2008 года. Я имею в виду процесс, который длился с 2005 по 2008 год.

Какие конкретные шаги для улучшения отношений с Абхазией и Южной Осетией Грузия предпринимает сейчас?

С самого начала мы прекратили всякие угрозы о применении силы. Мы повторили сделанное перед Европейским Советом заявление президента о том, что Грузия никогда не станет применять силу для решения этого противостояния.

Во-вторых, мы предлагаем абхазцам и южным осетинам возможность вести бизнес с грузинами, а также завязывать контакты в гуманитарной, здравоохранительной и образовательной сферах. Это новые стимуляторы в наших отношениях.

Развязать войну — легко, намного сложнее заниматься ее последствиями и спровоцированным войной недоверием. Я считаю, что в целом в решении конфликта ключевой темой является экономика, и поэтому убежден, что в длительной перспективе это направление будет восстановлено.

Мы должны быть очень терпеливыми и бдительными, чтобы никому в мире не подать сигнал, будто мы легитимируем эту фактическую оккупацию, в то же время мы должны деизолировать общество Абхазии и Цхинвала (в Грузии Южную Осетию называют по названию ее столицы регионом Цхинавала. — Ред.)

Но если Грузии удастся присоединиться к ЕС или НАТО, то это наверняка станет фактором притяжения…

Конечно, в будущем это и станет фактором притяжения. Потому-то мы и ждем саммита ЕС в Вильнюсе, а также саммита НАТО, который пройдет в следующем году. Мы убеждены, что у Грузии достаточно потенциала, чтобы показать, что она сделала очередной шаг в сторону Европы. Мы проводим очень основательные реформы в сферах обороны, безопасности и права. И мы надеемся, что государства-члены ЕС и НАТО увидят этот прогресс и премируют Грузию ее приближеним к Европе.

И я абсолютно уверен, что абхазцы и южные осетины будут чувствовать себя гораздо надежнее вместе с Грузией в Европе, чем постоянно находясь под оккупацией России. Именно потому я так осторожно оптимистичен, что у отношений между Грузией и Абхазией и между Грузией и Южной Осетией есть будущее.

Недавно премьер-министр Иванишвили сказал, что в следующем году Грузия получит МАР (membership action plan — Ред.) — план действий по членству в НАТО. Вы, наверное, не будете говорить об этом столь уверенно?

Мне бы не хотелось вселять излишнюю надежду, но я разделяю оптимизм премьер-министра. Своими успешными реформами мы продемонстрировали, что мы этого достойны. Но в конечном итоге этот вопрос будет решать НАТО.

Да, мы стараемся, чтобы Грузия могла сделать следующий шаг. Но пока рано говорить, каким он будет.

Многие эксперты по безопасности считают, что было бы слишком оптимистично думать, что Грузия получит МАР в следующем году.

Мне тоже доводилось слышать мнения многих экспертов, что выборы, которые состоялись прошлой осенью в Грузии, катастрофически провалятся, и что верх одержат пророссийски настроенные силы. Но этого не случилось. Реальность такова, что политичес­кая элита Грузии созрела для перемен, идут реформы, отсюда и мой оптимизм.

В октябре в Грузии пройдут президентские выборы. Вас долго считали кандидатом на пост президента, но «Грузинская мечта» выбрала своим официальным кандидатом министра образования Георгия Маргвелашвили. Почему?

Во-первых, это единодушное решение коалиции поддержать кандидата, который сейчас является министром образования. Хочу заметить, что институт президента претерпевает изменения, его власть будет ограничена, частично его полномочия перейдут премьер-министру.

У нас должен быть сильный президент и сильный парламент, но это мнение в коалиции разделяет меньшинство. То, чем сейчас я занимаюсь в Минобороны, намного интереснее. Положено начало реформам, и мы сходимся во мнении с премьер-министром, что их нужно завершить.

Сколько в настоящее время в Грузии внутренне перемещенных лиц и беженцев?

Много, в Грузии около 300 000 и за ее пределами 200 000 беженцев. Мы стараемся интег­рировать их в грузинское общество, привлечь в сельскохозяйственные проекты, которые сейчас осуществляются.

Самое главное, что мы поддерживаем тему внутренне перемещенных лиц в международном сообществе, ведь эти люди стали жертвами этнической чистки в Абхазии и Цхинвале. Им следует обеспечить право на возвращение и права на собственность.

В 2008 году мы инициировали и вынесли на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН резолюцию о положении внутренне перемещенных лиц и беженцев. Это единственный документ ООН, гарантирующий эти права, и поэтому очень важно, чтобы как можно большее количество стран поддержало резолюцию.

Хочу поблагодарить Эстонию и страны Балтии за неизменную поддержку. У Грузии нет больших друзей, чем страны Балтии, особенно Эстония. Все эти годы вы поддерживали нас, и теперь мы боремся бок о бок в Афганистане.

Грузия, которая находится в Афганистане с 2009 года, потеряла 22 человека. И эстонские, и грузинские военные служат в провинции Гильменд, но мы потеряли девять солдат. Чем это объясняется?

Наш военный контингент в Афганистане больше — два батальона на юге в Гильменде и в Кабуле целая рота. Кроме того, недавно мы потеряли трех военнослужащих. Но мы постоянно укрепляем безопасность Афганистана, так как понимаем, что  помогаем обеспечивать безопасность в мире.

Так что мы не только получаем помощь в деле обеспечения безопасности, но и сами оказываем ее. Об этом свидетельствует и работа нового правительства, мы только что направили в Афганистан дополнительный батальон.

Для такой небольшой страны, как Грузия, смерть каждого человека — это трагедия, но я уверен, что мы находимся там во имя правильной цели.

Ираклий Аласания

• Родился 21 декабря 1973