/nginx/o/2013/08/16/1973428t1h652d.jpg)
Тем, кто еще не разучился ценить в прозе утонченность формы и нежность адресованного читателю послания, тем, кто способен безоглядно радоваться жизни и влюбляться до безумия, до застенчивого молчания при встрече с любимой, потому что язык не поворачивается выразить то, что чувствует душа, — всем им я настоятельно советую прочесть роман Бориса Виана «Пена дней».
Но если вы однажды прочли его, не решусь рекомендовать сделать это снова. Помня, чем заканчивается, вы уже не сможете так остро воспринимать контраст между первой частью — исполненной почти детского восторга перед радостями жизни, целомудренно эротичной — и второй, трагической.
Роман написан в 1947 году, и его фабула имеет очень мало общего с тогдашней жизнью Франции. Главный герой его, Колен, обладал состоянием, которого вполне хватало, чтобы жить надлежащим образом, не работая на других. (Труд для Виана — проклятие, и в романе, и в фильме эта мысль повторяется не раз и не два.)
Колен и его возлюбленная Хлоя очень молодые, инфантильные, обаятельные шалопаи, весь мир — к их услугам (по крайней мере, так кажется).
Современное техническое оснащение кинематографа позволяет перевести в «картинку» виановскую игру слов и фантастические выдумки-метафоры. Квартира Колена похожа одновременно на небольшой уютный дворец и на поезд, с обеих сторон которого светит солнце.
Повар Колена, темнокожий Николя (Омар Си, ставший звездой после «1+1») готовит обед, консультируясь по телевизору со знаменитым кулинаром, и выманивает из водопровода угря, чтобы тут же изжарить и подать к столу. В доме Колена стоит «пианококтейль» — инструмент, смешивающий коктейли, когда на нем играют джазовые пьесы.
Дверной звонок рассыпается на множество микроскопических звоночков на тонких лапках. А когда появляется полицейская машина, переваливающаяся на слоновьих ногах, становится окончательно ясно, что Борис Виан и Сальвадор Дали гораздо ближе друг другу, чем мы это себе представляем.
Смерть в кинозале
В идеале художником экранизации «Пены дней» должен бы стать Дали, но увы, он умер в 1989 году, в возрасте 85 лет. Виан умер тридцатью годами раньше в возрасте 39 лет во время просмотра фильма «Я приду плюнуть на ваши могилы» по мотивам его романа. Умер от стыда (за себя) и возмущения (тем, во что киношники превратили его текст).
Разумеется, после выхода фильма Гондри критики наперебой интересовались, что было бы с Вианом, доживи он до этой кинопремьеры.
«Я пришел плюнуть на ваши могилы» — одна из мистификаций Виана, до которых он (как и Дали!) был большим охотником. Автором романа Виан объявил выдуманного афроамериканца Вернона Салливана, книги которого в США не издавали из-за чрезмерной их откровенности.
Виан был разносторонне одаренным человеком, писал прозу и стихи, снимался в кино, играл в джаз-банде. Очень многие свои вещи он подписывал псевдонимами, но «Пену дней» подписал настоящим именем. Роман вышел, когда Виану было 27 лет, и автор, очевидно, считал его своим главным посланием миру и людям.
Очень простая история
Юноша и девушка любят друг друга, и у них все хорошо. Потом она заболевает, и у них все становится плохо. Фабула «Пены дней» обезоруживающе проста. Сложная здесь — форма подачи материала.
И здесь Гондри и Виан находят друг друга. Гондри тоже обожает превращать простые истории в каскад наворотов и эффектов. Его картины «Вечное сияние чистого разума», «Наука сна» и «Перемотка» усложняют вполне понятную реальность, стирают грань между ней и фантастическими видениями героев; сюрреализм лезет из каждой щели, независимо от того, нужен ли он или лучше без него обойтись.
Метафоры Виана у Гондри обрастают плотью, влюбленные в самом деле парят на облачке, ботинки Колена убегают и присоединяются к компании комнатных собачек, Мышь-домоправительница оживает, деловито снует по квартире, актер, играющий ее, наряжен в костюм, напоминающий и Микки-Мауса, и Чебурашку.
Но режиссер вносит в картину и собственные метафоры. Навязчивый образ — огромный зал, в котором сидят за пишущими машинками сотни людей. Машинки движутся по конвейеру: ты напечатал слово — и твоя машинка передвинулась к соседу справа, а на тебя наползает следующая.
Эта метафора явно навеяна постмодернизмом, который отрицает индивидуальное авторство, ты можешь только составлять коллаж из чужих мотивов, и эти плывущие по рельсам машинки соединяют сидящих за ними людей, создают из них коллектив, но напрочь отрицают индивидуальность.
О, как это противоречит словам Колена (и, очевидно, самого Виана): «Меня в жизни интересует счастье не всех людей, а каждого в отдельности».
Потерянное счастье
Обезличивающий человека постмодернизм, интеллектуально-хулиганский виановский сюрреализм и ненавистный Виану тот вариант экзистенциализма, над которым усердно работал Жан-Поль Сартр — три кита, три эстетико-философские системы, на схватке между которыми стоит фильм Гондри.
В фильме есть почти закадровый персонаж: великий мыслитель Жан-Соль Партр, автор произведений «Блевотина» (у Сартра «Тошнота»), «Сервилизм — это гуманизм» («Экзистенциализм — это гуманизм»), «Очерк теории поллюций» («Очерки теории революции») и пр. Друг Колена Шик все свои деньги и одолженные у Колена тратит на покупку его сочинений.
В конце концов Шик впадает в нищету, гибнет, а его подруга Ализа с помощью сердцедёра вырывает сердце у надоедливого мыслителя. Катастрофа настигает и Колена с Хлоей. У девушки в легком поселяется водяная лилия, которая убивает героиню.
Колена и Хлою играют признанные романтические актеры современного французского кино: Ромен Дюрис и Одри Тоту. И выбор их на главные роли — явный просчет режиссера.
Нельзя сказать, что они играют плохо или хотя бы посредственно. Они очень хорошие актеры. Но Хлое нет еще двадцати, Колену — 21 год, а тут мы видим 35-летнюю героиню и 39-летнего героя. И дело даже не в том, что они выглядят слишком взрослыми. Трагедию своих героев они играют точно. Но передать юное, почти детское мироощущение, ничем не замутненную радость жизни они физически не в состоянии.
Наверно, Гондри уже в ходе съемок почувствовал это. Оттого первая, безоблачная, половина сюжета воплощена на экране торопливо; режиссер монтирует кадры так, чтобы зритель не уставал удивляться его совершенно раскованной фантазии, а характеры пролетали мимо, не задерживая на себе внимания.
Переход от счастья к горю тоже подчеркнут визуальным рядом. Мир распадается. Цвет пропадает, изображение становится сначала приглушенным, а затем черно-белым; роскошная квартира Колена превращается в заброшенную нору.Колен становится Вестником Несчастья и приносит скорбную весть в свой дом. Похороны Хлои превращаются в издевательство: обнищавший Колен не может оплатить приличную церемонию.
...«Пена дней» уже экранизировалась в 1968 году Шарлем Бельмоном. Тогда кинематограф не располагал техническими средствами для переноса на экран виановских фантазий, и режиссер выпарил из сюжета весь сюрреализм. В итоге экранизация получилась больше похожей на «Трех товарищей» Ремарка, чем на «Пену дней».
Мне кажется, что на Мишеля Гондри повлияла не только великолепная проза Виана, но и нынешний кризис. Казалось, все в жизни складывается лучшим образом, завтрашний день обещает одни только радости, и вдруг все полетело в тартарары. В дверь кто-то требовательно позвонил.
На пороге стоял Полярный Лис.
— Ну вот, я и пришел! — сказал он.
Вы, конечно, все понимаете!
«Пена дней»