Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2013/10/04/2485741t1h12bf.jpg)
Знаменитому российскому художнику-карикатуристу исполняется сегодня 106 лет.
Борис Ефимович Ефимов — ровесник века. С 1922 года печатается в «Правде», «Известиях», «Крокодиле» и других изданиях. Автор многих книг, статей и очерков. Рисовал с натуры Ленина, Петлюру, Каменева, Калинина, Луначарского, Троцкого, Муссолини, Сталина...
Борис Ефимович, как вы чувствуете себя в столь почтенном возрасте?
Да сам не знаю. Вот живу и живу себе. Вредных привычек не имел, а в свои 106 лет я еще по 450 приседаний в день делаю. Но главное, я всю жизнь работал. Это и держало.
Если сказать одним словом, то чего в вашей жизни было больше?
Удивления. Хотя в жизни есть все: и глупость, и величайшая мудрость, которую мы порой не понимаем или не замечаем. Жизнь — это очень сложная штука. Все время задаешь себе вопросы: как, зачем и почему…
Вы, наверное, задумывались, почему вам послана такая долгая жизнь?
Я и сам очень удивлен своим долголетием и не знаю, чем это объяснить. Природа, а может быть, и Бог наградили меня такой долгой жизнью.
Вы пишите, рисуете, одно время преподавали. Кем вы сами себя считаете?
Я — очевидец, и только. Я простой обыватель, на долю которого выпала возможность быть свидетелем, современником, а в какой-то мере и участником событий ХХ века. Вот и все. Я встречался со многими известными людьми, и трудно даже сказать, с кем из «великих» я не был знаком в этой жизни.
Когда вы впервые почувствовали себя «очевидцем»?
В 14 лет, когда началась Первая мировая война. Именно тогда я понял, что являюсь свидетелем потрясающих событий. Я все отлично помню, как будто это было вчера. Я родился и рос в Киеве. В газетах прочел, что сараевский гимназист с курьезной фамилией Принцип застрелил австрийского престолонаследника — эрцгерцога Франца Фердинанда, а заодно и его супругу. Много лет спустя я был в Сараево и видел музей Принципа и выгравированные на тротуаре его следы.
Когда стали появляться в печати ваши рисунки?
Рисовать-то я начал лет с пяти. А впервые мои рисунки были напечатаны в 1918 году, в киевском театральном журнале «Зритель». Было это при гетманщине, я делал театральные зарисовки, дружеские шаржи, ничего общего это с политикой не имело. И вообще у меня и в мыслях не было стать профессиональным карикатуристом.
Если мне не изменяет память, в издании вашего первого сборника принял участие сам Троцкий?
Когда сборник готовился к печати, мне сказали, что неплохо бы показать его Троцкому, который, как оказалось, любил карикатуру.
Меня приняли в кабинете реввоенсовета. Троцкий встал из-за заваленного бумагами стола, мы поздоровались. Он спросил, что мне нужно, я попросил написать предисловие. Так моя первая книжка и вышла с предисловием самого Троцкого. Еще мне пришлось встречаться с ним в
1928 году, когда его отправляли в Среднюю Азию. Я пришел к нему домой, и мы долго говорили о его делах, а на прощание он удивил меня тем, что, сняв с вешалки мое пальто, любезно мне его подал. И пока я смущенно тыкался руками, никак не попадая в рукава, держал его.
Есть ли поступки, за которые вам сегодня стыдно?
По сию пору мне стыдно за то, что я ничего не сделал во время уничтожения оппозиции. Я ведь не один раз по заданию редакции присутствовал на фальсифицированных процессах.
Никогда не забуду процесс против Бухарина, Рыкова и так называемого правотроцкистского блока. Все это происходило в Октябрьском зале Дома Союзов. Я сидел рядом с Эренбургом, который дружил с Бухариным и многим был ему обязан. Рисовал гнусные карикатуры на Бухарина, Троцкого, которого очень уважал.
Все это можно оправдать только тем, что, откажись я от этого задания, вся моя семья распрощалась бы с жизнью. Погибли бы все: родители, брат, жена, маленький сын. Конечно, я боялся.
Вы видели на своем веку разную Россию. Какими словами вы могли бы описать сегодня вашу страну?
Ошеломление, растерянность и непонимание — вот какие чувства я испытываю, говоря о сегодняшней России. И, наверное, не я один. Сказать, что я просто удивляюсь тому, что Россия из могучей мировой сверхдержавы превратилась в страну столь жалкую, что ее или жалеют, или презирают, или пытаются как-то использовать, — это значит ничего не сказать. Это не удивление. Это надо обозвать более крепким словом — катастрофа. Реальность такова, что мы оказались на краю бездны.
Что же пугает вас более всего?
Беспредел. Я и подумать не мог, что доживу до времени, когда вот так, запросто, можно будет заказать убийство человека. Таких времен я не припомню. Было страшное сталинское лихолетье, но чтоб заказать убийство человека за одну тысячу долларов, а говорят, и за еще меньшие деньги — это верх беспредела.
Беспредел был и в сталинское время.
В те годы вся страна находилась под гипнозом страха, а страх порабощает. Человек по своей природе эгоист. Если меня не трогают, то уже хорошо. Человек к тому же еще и труслив. Не хочется в этом признаваться, но, к сожалению, это так.
А что такое Сталин как явление ?
Это стихийное бедствие, и по отношению к нему нельзя применять понятия «хороший» или «плохой». Кстати, он придавал большое значение карикатуре.
Во время Отечественной войны вы как карикатурист были необычайно востребованы, а в ставке Гитлера в отношении вас даже имелось особое распоряжение.
Да, за карикатуры и шаржи на Гитлера гестапо занесло меня в особый список — «найти и повесить». Я ведь в довольно едких красках изображал фашизм. В этом «черном» списке мое имя стояло в первой пятерке вместе с Эренбургом, Алексеем Толстым, Кукрыниксами и Ливитаном. Вот так…
Что вы чуствовали на Нюрнбергском процессе, где воочию увидели своих «героев»?
Я ликовал. Трех главных «гэ»: Гитлера, Геббельса и Гиммлера — уже не было в живых, но зато Гесс, Риббентроп, Кейтель, Геринг сидели на расстоянии двух метров от меня.
Вы встречались и с Владимиром Маяковским...
Да, много раз, и могу сказать, что я хорошо его знал. Мы встречались с ним не только в Москве, но и в Париже. Видел я его вплоть до самого последнего момента, до его кремации.
Какое правило жизни вы выработали с годами?
Оттого, что я самый старый, не следует думать, что я самый знающий. Жизненный опыт — вот что важно. А единственное, что дает жизненный опыт, — мысль: «Если ты это уже однажды пережил, то и еще раз переживешь».
В чем вы видите стимул жизни?
Я точно знаю, что жить можно только надеждой — надеждой на лучшее. Это и есть стимул жизни.
3 МЫСЛИ
• Молодое поколение мало интересуется прошлым. Им наплевать, что было пятьдесят лет тому назад, их волнуют проблемы сегодняшнего дня. Может быть, это и неизбежно, но жаль, что так происходит. Без истории нет жизни.
• И в наше время есть люди, которые входят в историю не благородными, хорошими и полезными делами, а тем, что их имя связано с какими-то ужасными событиями, скандалами, убийствами...
• Большую часть
своей жизни я был атеистом, но пришел к выводу, что человек обязан во что-то верить. Во что? В мировую революцию или в то, что Христос воскрес. В жизни так много необъяснимого и загадочного. Вот я и решил, что если верить, то в Бога. Тогда многое становится на свои места.
МНЕНИЕ
Виктор Мережко, драматург
Он воистину живая легенда. Если и говорить о ком-то в превосходной форме, то это, безусловно, о Борисе Ефимове. Трудяга, весельчак, душа компании и великолепный собеседник. И это в свои-то годы! Что уж нам про себя-то говорить…
Наталья Дурова, дрессировщица
Борис Ефимов — настоящий мужчина и сама галантность. Совсем недавно нам с ним вручали очередную премию, и он встал предо мной на колено и поцеловал мне руку. Вот это действительно рыцарский поступок. Здоровья ему и счастья!