Перед началом лекции правозащитницы Людмилы Алексеевой в зале гостиницы Radisson было оживленно. Сидящий рядом мужчина кому-то с достоинством объяснял по телефону: «Какая Алексеева – экзотика? Она просто очень порядочный человек».
Людмила Алексеева: Мы митингуем креативно!
11 марта 2010, 18:01
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Бедному не до свободы
Организатор встречи представила 82-летнюю женщину помпезно, назвав ее совестью России и чрезвычайным послом российской демократии. А потом чрезвычайный посол заговорила – и встреча вошла в нужную, почти доверительную колею. Вопреки ожиданиям тех, кто собирался услышать о том, как плохо в России обстоят дела с демократическими свободами, речь Алексеевой оказалась довольно мягкой.
«Если сравнивать с советскими временами, то в России сейчас гораздо лучше обстоят дела с демократическими свободами. В СССР люди неизбежно расплачивались годами свободы за свое вольномыслие. Сейчас нельзя сказать, что есть свобода слова, но есть независимые газеты, телеканалы и радиостанции. Другое дело, что, если у них большая аудитория, власть берет их под свой контроль», - констатировала правозащитница.
Питающих неумеренные иллюзии по поводу демократических 90-х годов Алексеева тоже несколько озадачила: «В 90-е годы демократии в России тоже не было, для этого должна быть долгая традиция. А тогда у нас была просто ослабевшая власть, которая не могла давить на общество, как она делает это сейчас». В то же время правозащитница заметила, что сейчас в России в области гражданских прав произошел резкий откат назад: «В 90-е годы мы не были демократией, но хотя бы шли в правильном направлении, а сейчас Россия – авторитарное государство».
Словно для тех, кто на этих словах мог бы возмутиться, гостья пояснила: проблема не столько во власти, сколько в бедности населения. Если по западным меркам около 80% населения страны живет за чертой бедности, о каком гражданском сознании может идти речь? «Бедному человеку не до гражданских свобод. Именно бедность и давление сверху мешают развитию гражданского общества в России», - сказала Алексеева.
Однако в целом взгляд Алексеевой на современную Россию оказался весьма оптимистическим. Так, например, вспомнив о скандальных планах вывесить портреты Сталина на 9 мая, Алексеева заметила: чем ближе к Дню Победы, тем больше указаний на то, что портретов все-таки не будет. И это указывает на демократизацию общества, которое заставляет власть прислушиваться к его оценкам. Завершила свою вступительную речь Алексеева совсем оптимистично: через 10-15 лет Эстония и другие российские соседи вздохнут спокойнее, поскольку Россия станет демократическим государством.
Не путайте политиков с правозащитниками
Один из модераторов встречи, директор Балтийского центра российских исследований Владимир Юшкин заметил, что диссиденты Восточной Европы сразу заявили о своих политических амбициях и пришли к власти, в то время как российские диссиденты, морально и интеллектуально подготовившие либерализацию общества, остались в меньшинстве. В то же время правозащитники вынуждены идти на контакт с властью – сама Алексеева, как известно, входит в Совет при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
«Опыт не научил Вас не доверять власти?» - спросил Юшкин. «Я ей и не доверяю», - ответила правозащитница, объяснив в то же время, что правозащитники не ставят себе задачей смену действующей власти. «У нас с политиками принципиально разные задачи. Польская «Солидарность», эстонский Народный фронт и российские правозащитники – это разные вещи», - сказала она. И напомнила, даже Андрей Сахаров обращался к Брежневу: «Уважаемый Леонид Ильич, давайте освободим политзаключенных».
«Правозащитники не стремятся к власти, они хотят добиться от той власти, которая есть здесь и сейчас, чтобы она соблюдала права граждан и не попирала их человеческое достоинство, - уточнила Алексеева. – Существует два способа общения с властью: драться и разговаривать. Мы отказываемся драться».
Отношение к власти русского интеллигента должно быть принципиальным, и Людмила Алексеева подает прекрасный пример такой принципиальности: «Если бы к власти пришли демократы, я точно так же критиковала бы их действия, если бы они противоречили гражданским свободам. Когда-то, общаясь с представителями правых партий, я пожелала им успеха, но заметила, что они будут очень недовольны, когда я буду стучаться в их собственную дверь», - добродушно сказала эта удивительно здравомыслящая женщина.
Присутствующие, казалось, пытались убедить ее в том, что в России все гораздо хуже, чем ей кажется. Она парировала: гражданское общество не сводится к определенному количеству правозащитных организаций, существуют умонастроения, движения, не оформленные на бумаге. «Зачем мне убеждать вас в том, что в России есть гражданское общество? А я его чувствую всеми фибрами», - уверенно сказала она. Пока ее пытались превознести как образчик гражданского мужества, она вполне искренне и как-то очень по-свойски говорила: «Я не лидер общественного мнения. Да кто я такая? Я 82-летняя женщина, которая возглавляет Московско-Хельсинкскую группу из шести человек. Меня дозированно пускают на ТВ и, тем более, в прямой эфир, а то я бог знает что там наговорю». Слушаешь и веришь: наговорит. И по делу.
Чего в ней не было видно, так это агрессии по отношению к кому бы то ни было, которой, бывает, грешат общественные активисты с разных сторон. «Патриотизм? А почему он должен быть агрессивным? Мне не нравится, когда говорят о военно-патриотическом воспитании. Живи себе мирно – и будь патриотом».
Особенно местная публика воодушевилась, узнав, что у российской правозащитницы есть эстонские корни. Бабушка Алексеевой по матери была эстонкой из Крыма, предки которой уехали туда за хорошей жизнью еще при Екатерине. «Из эстонского языка я запомнила всего две фразы: piima tahad? и piitsa tahad? («хочешь молока» и «хочешь кнута»). Я их все время путала, а бабушка развлекалась», - рассказывала пожилая женщина. – От бабушки у меня протестантское воспитание: проснулся? Иди работай».
Они не справились и с нашим Самиздатом!
Задавали и острые вопросы. Для присутствующих русских наиболее актуальным оказался, вероятно, вопрос Ларисы Семеновой из Центра по правам человека о том, почему российские правозащитные организации не стали заниматься расследованием апрельских событий 2007 года в Таллинне, несмотря на то, что собирались. Ответ для многих прозвучал обескураживающе: «Идея приехать в Таллинн и заняться расследованием сама собой рассосалась. Я помню, как она возникла: тогда мы встретились на приеме с эстонском послом в Москве Мариной Кальюранд, и я сказала, что мы готовы приехать и провести независимое расследование, чтобы определить, действительно ли так виновны эстонские власти.
С одной стороны, мы ведь русские, а с другой – независимы от наших властей. А потом вся эта история с бронзовым солдатом затихла. Но тот случай, как мне кажется, научил российские и эстонские власти аккуратно решать эти вопросы с обеих сторон». По ее собственному признанию, таллиннская история возмутила бы ее больше, если бы одновременно не произошла история с военной могилой в Химках. «Когда со мной говорили о бронзовом солдате, я говорила, что эстонцы пусть сами решают такие вопросы, а мы лучше займемся мародерами в Химках. И то, что летчиков в итоге перезахоронили – наша заслуга», - сказала Алексеева.
Больше повеселил присутствующих ответ Алексеевой на вопрос Евгена Цыбуленко, возможна ли в России тотальная цензура интернета. «Они с нашим самиздатом не справились! А КГБ, между прочим, работал лучше, чем нынешний ФСБ», - горячо заявила правозащитница. А в ответ на напоминание о высказывании Артемия Троицкого, поучаствовавшего в митинге правозащитников и назвавшего его «некреативным», сказала: «Вот если в следующий раз мы выберем для митинга не Триумфальную площадь, будет некреативно, так как это уже традиция. А так, может, до власти, наконец, допрет, что задерживать нас себе дороже. Они сильно продвинулись в этом отношении, задержав меня в прикиде Снегурочки – да так, что в последующие дни прошли выступления в других городах. Так что все очень креативно».
Профессор Тартуского университета Лаури Мялксоо задал ей вопрос о том, действительно ли демократическая власть поставила бы под угрозу территориальную целостность России. На это правозащитница ответила просто: «Я не желаю распада своей страны. Слишком большие катаклизмы – это всегда страдания населения. Распад Союза тоже не прошел безболезненно. И если большинство моих сограждан не желают распада страны, я тоже против. В каждой стране своя демократия, но ее основные принципы едины для всех».
Когда-то похожую точку зрения исповедовала либеральная интеллигенция России, ушедшая в эмиграцию после октября 1917 года. Слушая Людмилу Алексееву, кажется, будто в этом отношении с тех пор ничего не изменилось.