Послесловие. Катынь: сначала трагедия, затем – катастрофа

Гроб с телом Леха Качиньского в Варшаве встречали дочь покойного президента Марта (слева) и брат Ярослав. Фото: Scanpix/AFP

Субботним утром в 10 часов 50 минут московского времени пропала связь с бортом № 101, следовавшим рейсом Варшава – Смоленск.

Уже через пять минут первые пожарные машины прибыли к окраине Смоленска в районе бывшего аэродрома ВВС РФ «Северный» и приступили к тушению горящего разрушенного самолета Ту-154. Этим рейсом на своем президентском самолете летел вместе с супругой глава Польской Республики Лех Качиньский. Президента сопровождала представительная делегация – цвет польской политики, армии, католической церкви. Всего 96 человек – 88 пассажиров и восемь членов экипажа. В катастрофе не выжил никто.

Около полудня в субботу в катыньском лесу должна была начаться поминальная церемония, посвященная трагически погибшим 70 лет назад польским офицерам. Катыньский мемориал уже грелся в лучах скуповатого весеннего солнца, а аэродром прятался в густом тумане. Тем не менее за полчаса до президентского борта на аэродроме «Северный» приземлился ЯК-40 с польскими журналистами. Ту-154 экипаж, которого был своевременно предупрежден о сильном тумане, отказался следовать на посадку на один из запасных аэродромов. Командир президентского борта Аркадиуш Протасюк трижды пытался посадить самолет, затем воздушное судно резко снизилось, задело деревья и упало, загоревшись, не дотянув 800 метров до посадочной полосы.

Прибывшим через пять минут спасателям оставалось лишь гасить огонь и помогать милиции собирать останки погибших и искать «черные ящики». Эксперты «предварительно» сообщали, что, по их мнению, и самолет был полностью исправен (недавно из капитального ремонта), и экипаж предупрежден о сложных метеоусловиях, и пилот был экстра-класса. Глухие намеки на «ошибку экипажа» потихоньку перерастали в превалирующую версию.

Национальная элита в одном самолете

Только исключительные обстоятельства – предложение, от которого нельзя отказаться – могут собрать национальную элиту вместе в одном самолете. Что ни говори, а самолет – транспортное средство повышенной опасности. Ведь совсем недавно, в 2008 году, все руководство ВВС Польши погибло в авиационной катастрофе. Но есть такие обстоятельства, которые заставляют рискнуть. Для поляков это – Катынь. Символ национального страдания, польская Голгофа, знамя, под которым удается собрать и сплотить большинство нации. Национальная безопасность меркнет перед символом национальной трагедии.

7 апреля в Смоленск летит политический оппонент Леха Качиньского премьер-министр Польши Дональд Туск. Вместе со своим российским коллегой Владимиром Путиным они открывают мероприятия, посвященные 70-летию катыньского расстрела. Оба говорят о наметившемся потеплении в польско-российских отношениях. Владимир Путин рассуждает о мотивах, которыми руководствовался Сталин, принимая решение об уничтожении военнопленных польских офицеров. По его мнению, это была месть за поражение под Варшавой в 1920 году и гибель 32 тысяч военнопленных красноармейцев. Месть – не оправдание для преступления, – подводит итог Путин. Слов о прощении, о военном преступлении не звучит.

10 апреля в Смоленск летит с частным визитом Лех Качиньский. С собой, чтобы подчеркнуть значение события для своих сторонников, он взял очень представительную делегацию. В самолете вместе с действующим президентом и его супругой находятся: последний президент Польши в изгнании, три вице-спикера парламента, руководство президентской канцелярии, ведущие чиновники МИДа, министерства культуры, министерства обороны, начальник Генштаба и руководитель польских спецслужб, командующий ВВС, командующий сухопутными войсками, оперативный командующий Войском Польским, командующий войсками спецназа, командующий ВМФ Польши, президент польского национального банка и еще ряд высокопоставленных чиновников. С ним рядом сидят 15 депутатов Сейма и сенаторов. На борту 9 епископов и священнослужителей, в т.ч. и православный архиепископ Мирон Ходаковский, бригадный генерал и главный православный священник польской армии. Вместе с ними летят многочисленные представители общественных организаций и семей офицеров, расстрелянных в катыньском лесу.

Риск оправдан?

Президент Лех Качиньский абсолютно искренен в своем упорном и упрямом стремлении добиться в отношении расстрелянных поляков и правды, и справедливости, так как он их понимает: Кремль должен попросить прощения и признать катыньский расстрел военным преступлением. Дожив до 60 лет, Качиньский только единожды был в России – в 2007 году в Катыни. Для президента Качиньского полет в Смоленск – не простое протокольное мероприятие, для него паломничество в Катынь имеет глубокое сакральное значение. Поездку нельзя отменить или отложить. Риск оправдан.

Сейчас журналисты вспоминают полет Леха Качиньского в Грузию для поддержки Михаила Саакашвили перед лицом «российской агрессии». Качиньский был самым верным и последовательным другом грузинского лидера. В 2008 году самолет с изображением польского орла не смог приземлиться в закрытом аэропорту Тбилиси. Пилот из соображений безопасности посадил президентский борт в Баку, откуда пассажиры добирались до грузинской столицы на автомобилях. Летчик за соблюдение правил безопасности был уволен.

Кстати, грузинская телекомпания «Имеди», два месяца назад выпустив в эфир скандальный «репортаж» о российском вторжении и убийстве Саакашвили, за компанию в авиакатастрофе погубила и Качиньского.

Глухие намеки на то, что «очень важная персона» 10 апреля потребовала посадить президентский самолет «здесь и сейчас» могут иметь под собой почву. В современной Европе, и в Европейском союзе, и в НАТО были, есть и будут политики, готовые рискнуть собой и другими, чтобы достичь цели кратчайшим путем.

Президентские почести

Качиньский не собирался встречаться с российскими руководителями. Протокольные правила частного визита не предполагают почетного караула и встреч с равными себе. Трагедия заставила Дональда Туска и Владимира Путина вновь встретиться под Смоленском. Помимо выражения соболезнований, сочувствия и солидарности главам правительств пришлось решить непростую задачу. Нет такого протокола, по которому домой отправляют тело мертвого главы сопредельного государства. Все остальные жертвы авиакатастрофы были отправлены на опознание в Москву. Родственников для опознания принимали без визовых формальностей, оказывая им всю возможную организационную и психологическую помощь.

Очевидно, что польская сторона не могла допустить, чтобы их президента опознавали и провожали в последний путь российские эксперты в Москве. Дмитрий Медведев и Владимир Путин проявили беспрецедентную гибкость, сумев организовать дело с демонстрацией глубочайшего уважения к польскому президенту, а значит, и к Польше. Из Смоленска опознанный братом Ярославом покойный Лех Качиньский отправлялся в Варшаву с подобающими теперь уже официальному визиту президента почестями: провожал в аэропорту его глава правительства, в Смоленск срочно прибыла рота почетного караула и привычно чеканила шаг в торжественном прохождении. Польский военный караул, согласно протоколу государственных похорон, еще на летном поле аэродрома «Северный» начал траурное шествие, завершившееся в Бельведерском дворце в Варшаве. Похороны назначены на субботу. Супругу президента опознали уже в Москве по обручальному кольцу.

Катыньская авиакатастрофа явила как самим полякам, так и всем остальным пример подлинного национального единства и сплочения народа перед лицом трагедии. Даже злейшие политические противники демонстрировали искреннюю солидарность. Конечно, поляки отойдут от первоначального шока, и национальное единение окажется временным и, возможно, обернется политическим штормом. Когда национальная политика, как в случае Польши, в значительной степени строится на симпатиях, антипатиях, политической харизме, мировоззренческих расхождениях и этических противоречиях, роль личности возрастает многократно.

Консервативная партия «Право и справедливость» братьев Качиньских в последнее время стремительно теряет популярность, но, как это часто бывает, гибель Качиньского может вызвать всплеск симпатий к его партии. Маршал Сейма Бронислав Коморовский должен в течение двух недель объявить срок выборов, а пройти они должны через 60 дней после объявления. Эмоциональный польский избиратель может поддержать Ярослава Качиньского, тем более ни для кого не секрет, что в тандеме близнецов он был настоящим лидером.

Катынь напомнила о себе

Катыньская катастрофа опровергает наблюдение Маркса, что история повторяется дважды, сначала как трагедия, а потом как фарс. Фарса в авиакатастрофе нет ни грана, ни макового зернышка, только мистическая страшная сила Катыни.«Катынь напомнила о себе. Она забрала лучших поляков тогда. Она сделал это сейчас», – говорила телевизионным репортерам безымянная варшавянка среднего возраста. «Мы потеряли элиту страны. Это похоже на Катынь», – вторил ей бывший президент Лех Валенса, хорошо знавший Качиньских со времен «Солидарности». Политический символизм часто мешает адекватно оценивать реальные современные события, – предостерегает британская газета «Гардиан».

Но избежать мистической силы катыньского символа не удастся. Катынь не просто место трагедии. Для поляков это – символ антисоветского протеста и антироссийского противостояния. Для большинства поляков – ничего личного, а значит – больше, чем личное.

Мистическая сила катыньской трагедии проявила себя почти сразу. В апреле 1943 года генерал Владислав Сикорский, возглавлявший польское правительство в изгнании потребовал от СССР расследования катыньского дела. Кремль оскорбился на то, что Сикорский «поверил немецкой пропаганде» и разорвал отношения с польским «лондонским правительством». Ставка была сделана на поляков, лояльных Кремлю. Сикорский же обрушился с критикой на СССР и потребовал от Черчилля разорвать союзнические отношения с Россией. 4 июля 1943 года генерал Сикорский погиб в авиакатастрофе неподалеку от Гибралтара.

Противостояние лондонского польского правительства и СССР приобрело бескомпромиссный характер, политические разногласия обернулись вооруженной борьбой между Армиями Людовой и Крайовой, вспыхнуло поспешное и политически мотивированное Варшавское восстание, а сотни тысяч поляков после боев в Африке, Норвегии, Италии, Нормандии так никогда и не вернулись из эмиграции на родину. Самая знаменитая польская военная песня тех времен повествует не о Волыни, Висле или Карпатах, а поет о красных маках Монте-Кассино.

«Путин сделал глупость»

Если в Польше катыньская катастрофа вызвала всплеск национального единства, то в России этого не произошло. Споры вокруг Катыни не утихают и даже становятся жарче, вовлекая в словесные сражения все новых и новых бойцов. Спорят не историки. Историки и архивисты не спорят. Спорят литераторы, политики, журналисты. Все те, кого споры и кормят, и поят. Дело не в самой катыньской трагедии, а в борьбе политических сил за власть. Сначала обнародование документов по Катыни стало удобным поводом для критики «режима Ельцина», сейчас мишенью для критики с «патриотического фланга» становится Путин. В последнее время наиболее выпукло распространенные мнения о катыньских мероприятия выразили писатель Александр Проханов и ведущий ток-шоу Максим Шевченко.

Александр Проханов заявил радиостанции «Эхо Москвы», что «Путин действует в логике побежденного российского государства. Катынь – это такая история, за которую крупной великой стране… не следовало бы каяться и оправдываться. Ведь американцы не оправдываются за сброс ядерных бомб на Хиросиму и Нагасаки. Они находят повод объяснить необходимость этого сброса… Мы уже почти достигли того уровня, когда нас судят Нюрнбергским трибуналом». Максим Шевченко же считает, что Путин «сделал глупость», поехав в Катынь и порассуждав там публично о преступном характере расстрела польских офицеров. Если Проханов полагает, что Кремль должен выдумать уважительную причину для массовой казни польских военнопленных, то Шевченко повторяет, что ничего не доказано, а документы подделаны: «Я считаю, что никакие газовые контракты с Польшей не могут стоить наших исторических смыслов, исторической правды».

Искупительная жертва

Российским руководителем, учитывая всю болезненность и запутанность польско-российских отношений, символизм места трагедии и личность польского президента, как никогда важно демонстрировать полную открытость расследования. И не только, чтобы избежать спекуляций и конспирологических обвинений. Важно установить в ходе расследования такие контакты с польскими политиками и польским обществом, чтобы в общественном сознании пролегла непреодолимая граница между нынешними русскими политиками и теми, кто господствовал в России 70 лет назад. Искренность и открытость могут стать лучшим средством, чтобы психологически снять укоренившееся предубеждение Варшавы против Кремля. Второй возможности может и не быть.

Кремлевская администрация и московский Белый дом дают распоряжения всячески помогать в опознании погибших, свернуть бюрократические тенета внешнеполитического ведомства, допустить и даже привлечь к расследованию польских специалистов. Российские спасатели кругами ходили вокруг лежащих в лесу «черных ящиков», но пальцем их не тронули до тех пор, пока не прибыли польские авиационные специалисты. Простые россияне демонстрировали сочувствие и солидарность просто так, без политической подоплеки, заваливая польское посольство и консульства цветами в память о погибшем президенте и его супруге.

Кремль получил историческую возможность продемонстрировать полякам действительно искреннее сочувствие и глубокую скорбь, вполне сопоставимые с любым раскаянием, и при этом деликатно отодвинуть на второй план извинения за катыньский расстрел. Владимир Путин, так и не произнеся этих слов, сделал на сей раз все, чтобы у поляков осталось убеждение в российской солидарности с польским народом и властью.

В день объявленного Дмитрием Медведевым траура федеральный канал Россия показал фильм Анджея Вайды «Катынь». Как будто бы Лех Качиньский в обмен на свою жизнь добился публичного признания Кремлем факта польской трагедии. Фильм Анджея Вайды достоверно отражает основные исторические факты. Но – запретный плод всегда слаще – показанный открыто, на многомиллионную аудиторию, в художественном отношении фильм оказывается слабым и схематичным.

С другой стороны, демонстративная транспарентность российских властей может обернуться убеждением, что когда припрет, когда «этим русским очень надо», они могут быть вполне открытыми. И не возникнет ли искушение усилить давление на Кремль по самым разным вопросам?