Своими глазами. Прогулка вокруг морга

Романтический мостик через ручей Харьяпеа еще стоит на прежнем месте, но без вмешательства реставраторов ему не обойтись. Фото: Вера Копти

Кто из нас в детстве не любил страшных историй про черную руку, про кладбища, про восставших из могил покойников... С возрастом мы начинали понимать, что живые гораздо страшнее мертвых.

Цок-цок копыта по булыжной мостовой... Это немудрящая лошаденка везет на погост очередного покойника, чтобы тот почил с миром. Путь от больничного морга до кладбища не очень далек: мимо корпуса для душевнобольных и через мостик над ручьем Харьяпеа. А оттуда в зависимости от вероисповедания новопреставленного – или налево, на мусульманское кладбище, или прямо – на католическое, или направо – на православное... И улица между ними так и называлась Кладбищенской. Улица не сохранилась. Зато мостик цел, да и морг тоже. А в бывшей лечебнице для душевнобольных сейчас принимают семейные врачи. Не догадались еще, где мы находимся?

Кладбищенская топография

Сейчас там тенистый мрачный парк Тийгивески, больше похожий на окрестности какой-то заброшенной старой мызы. И Польская горка – Poolamägi. От некогда бывшего на этом месте католического кладбища осталось только название, полуразрушенная лестница и... малолюдный, но самый настоящий, с дорожками и скамейками, парк. А модные теннисные корты соседствуют с могилой Игоря Северянина и других православных жителей Ревеля. Дальше, еще правее, был лютеранский погост, Kaarli kalmistu, на котором и сейчас стоит часовня красного кирпича, а еще дальше, за теперешним военным кладбищем, располагалось иудейское. Веселенький райончик, нечего сказать. Зато очень романтично.

Вы и сейчас не догадываетесь, где мы? Подсказываю: чуть дальше лежат тихие зеленые улицы, которые так и называются: улица Отдыха, Домашняя, Спокойная... Невольно вспоминается: «А на кладбище все спокойненько...»

Ну наконец-то догадались: мы «на задах» Центральной больницы, которой скоро исполнится 225 лет. Я не знаю, каков тогда, 200 или даже 100 лет назад, был порядок предания земле усопших, но картинка с лошадкой и мостиком кажется очень близкой к реальности. А если вообразить безутешных вдов в черных турнюрах и вуалетках и несчастных бедных сирот, будто сошедших с картин передвижников, то погружение в эпоху будет практически полным.

Больничная летопись

Итак, в 1785 году на месте теперешнего лечебного учреждения Георгом Людвигом Кноблохом была основана, как она тогда называлась, Эстляндская губернская общественная больница. На 10-12 койкомест. Представляете масштабы? Поскольку в ней лечили бедных, в народе ей присвоили титул «prii» – благотворительная. А при внимательном изучении интереснейшей карты Ревеля 1897 года прямо по территории больницы размашисто написано «Приказъ общественнаго ПризрЂнія».

Шли годы, госпиталь расширялся, появилось родильное отделение, которое патронировала супруга губернатора Александра фон Юкскюлл, затем отделение для душевнобольных, потом построили дом для медработников... Позже, в 1926 году, не очень далеко от госпиталя, на улице Магазини, 29, рядом c теперешней городской тюрьмой, возвели деревянный корпус туберкулезной лечебницы. Автор проекта – известный архитектор Х. Йохансон, который через 12 лет начал строительство больничного хирургического корпуса в функ-стиле, очень модном тогда в буржуазной Эстонии.

Корпус этот, с уже новой, конечно, начинкой, стоит до сих пор и пытается своим почти неоклассическим величием победить в неравной борьбе кризис эстонской медицины. Остальные здания – глазная клиника, операционный блок, здание роддома – тоже являются памятниками архитектуры.

Зачем переводил, что сказать хотел?

«Таллиннская городская управа приняла решение инициировать разработку детальной планировки...»

Господи, кто переводит пресс-релизы с эстонского на русский? Предстань пред мои очи, анонимный переводчик, и я расскажу тебе, что такое инициация и с чем ее едят. Уверена, что после моего объяснения ты никогда не будешь никого инициировать. А эта «инициация» продолжается не один год. И хотя красивое слово во многих словарях считается родственным с «инициатором» и «инициативой», но именно с «инициацией» ничего поделать уже невозможно.

Это слово, после «Дозоров» Сергея Лукьяненко, с фурором прошедших по стеллажам книжных магазинов и экранам кинотеатров, сейчас практически однозначно трактуют как «посвящение», да еще и насильственным путем, да еще и не в очень хорошее дело, а, например, в вампиры. И если вы, милые моему сердцу переводчики, хотите написать о том, что мэрия проявила инициативу и заказала архитекторам разработку детальной планировки, то так и напишите.

Но пока вы собираетесь с силами и мыслями, продолжу вас цитировать: «…начата детальная планировка участка по ул. Рави, 18 и его окрестностей, о чем ходатайствовала Восточно-Таллиннская центральная больница.

Цель планировки – создать возможность возведения пристройки к существующей офтальмологической клинике с семью надземными этажами и одного совершенно нового шестиэтажного больничного корпуса. Часть планируемой территории охватывает археологически заповедные территории – места поселений первого и второго тысячелетий до нашей эры. Эскизное решение предполагает также смягчение проблемы парковки автомобилей у больничного комплекса – автостоянки расположатся на подземных этажах. Архитекторы исходили также из стремления сохранить как можно больше деревьев, в изобилии растущих на планируемой территории». Конец цитаты.

Хоть стиль ужасен, но стремление похвально. Конечно, ликвидация проблем с парковкой найдет массу поклонников среди посетителей больницы. Но самое интересное – не это, а то, что неизбежно обнаружат, когда начнут копать котлован под новые корпуса, а особенно под подземную их часть.

Ценные цветные стеклышки

Вспомните улицу Рави, которая, с коротенькой Хоспитали, замыкает смыслово-топографический многоугольник, границы которого я попыталась очертить, виртуально понукая казенную лошадку, впряженную в телегу с небогатым покойником. Так вот, там пару лет назад снесли старый дом, и в котловане нашли захоронение из десятка скелетов. Первая мысль была однозначна: в стародавние времена примерно в районе нынешнего кинотеатра «Космос» стояла действующая виселица, и найденные останки были ни чем иным, как останками повешенных. Но когда среди скелетов обнаружился детский, то, сами понимаете, эта версия потерпела поражение.

А когда начнут рыть новый котлован под новый корпус больницы, представляете, что там могут найти? Тем более что он будет гораздо ближе к кладбищам. Окрестные погосты размывались грунтовыми водами, деревянные дома вокруг госпиталя горели, как картонные коробки, от неизбежных в те времена пожаров, а в 1944 году этот район был очень сильно поврежден бомбежкой. В 70-80-е годы ребятишки еще находили на чердаках и в сараях старую посуду, медные монеты, старинные вещицы.

Не было тогда ничего драгоценней осколков старого фарфора: голубые размытые цветы или птицы на бывших чашках или блюдцах, казалось, готовы рассказать романтические истории из жизни благородных семейств. Половина фарфоровой собачки с изображением двух скрещенных сабель на животике становилась главным сокровищем какой-нибудь девчонки. Но вершиной такой «коллекции» оказывалась переливчатая зеленая бусина, а пределом мечтаний – старинная монета, на которую можно было купить весь мир... Добро это зарывалось в лопухах, закрывалось оконными стеклышками и называлось «секретиком».

Морг жив-здоров

Сегодня под старинным арочным мостиком валяются безжалостно распотрошенные внутренности устаревшего компьютера, который теперь считается обыденной домашней утварью вроде мясорубки. Рядом – еще более прозаический мусор. Мостик обнесен заборчиком, что говорит о благих намерениях привести его, мостик, в порядок. Наверху, на горке, в корпусах Центральной больницы, рожают детей, вырезают аппендиксы и желчные пузыри, избавляют от слепоты, ведут рутинный прием пациентов семейные врачи… Идет обычная, повседневная городская жизнь.

И морг жив-здоров, простите за чисто медицинский циничный каламбур. Более того, он обзавелся новой пристройкой, отчего не стал менее мистическим и таинственным. Остается надеяться, что перестройка, которая когда-нибудь здесь начнется, не изменит атмосферу квартала в худшую сторону. И не заставит нас забыть страшные сказки детства и сокровища, надежно зарытые под ранеткой во дворе у бабушки где-нибудь на улице Гороховой.