Власть № 4. В светлое будущее! Вперед! Ногами вперед!

Испытывает ли Свен Миксер (справа) неприязнь к растущей зарплате Ансипа такую, что кушать не может? Фото: Пеэтер Ланговитс

На этой неделе эстонские СМИ обсуждали безопасность на дорогах, попытки Ансипа со товарищи контролировать госконтроль, который что-то распоясался, и страшный ужас под названием «наша пенсионная система», но и о русских не забывали.

В Õhtuleht профессор-эмеритус ТТУ Вяйно Раянгу призывает «увидеть положительную сторону Русского лицея», концепцию которого лелеет с некоторых пор министр образования Яак Аавиксоо; подразумевается, что отрицательная сторона оного лицея здравомыслящим людям ясна. Раянгу успокаивает оппонентов фразой: «Русский лицей в Эстонии не может функционировать без эстонского языка» (то есть эстонскому там будут обучать так и так – это у нас требование закона).

Профессор считает, что наши правители за последние двадцать лет хоть и обсуждали обучение в русских школах, но тому, чтобы выпускник школы владел эстонским, должного внимания не уделяли. А ведь это основная цель, ибо (вы сидите? нет, вы сядьте!) «в рабочем коллективе, как правило, не обращают внимания на национальность человека, если он может общаться на эстонском». Ну, всякие чудеса бывают, но когда почти у любого местного русского за пазухой есть история о коллегах-националистах и отказах с Биржи труда по причине «эта компания хочет эстонца»... Более того, пишет Раянгу, «я на своем опыте убедился в том, что владеющие языком неэстонцы – часто бóльшие патриоты Эстонии, чем эстонцы». Без комментариев.

Ко всему прочему Раянгу журит эстонцев, которые русский не учат. Департамент статистики сообщает, что школьников, изучающих английский, у нас больше, чем любителей русского языка, между тем «владение языком большого соседа полезно». И если в Русском лицее будут учиться эстонцы, это пойдет им только на пользу, потому что на Западе мы можем обойтись английским, а на Востоке, извините, нет. И если мы желаем быть посредником между этими сторонами света, нам нужно уметь помочь западному бизнесу проникать на российский рынок, и от этого выиграют все. В общем, всё на благо Эстонии! Ну а тем, кто уповает на этот Русский лицей как на спасательный круг для русскоязычного образования, лучше сразу оставить всякую надежду.

Пенсия закончилась, забудьте

На экономическом фронте – с переменами, причем в худшую сторону. Репортер Рийн Альяс в Eesti Päevaleht пересказывает рапорт ОЭСР, из которого следует, что действующие в Эстонии пенсионные фонды опозорились по полной программе. Среди фондов развитых стран у нас самая низкая доходность, а точнее, «расходность», потому что доходность наша отрицательная: -5,2 процента, то есть в среднем за 2008-2012 годы каждый вкладчик терял ежегодно пять евро из ста. И при этом очень высокие расходы на управление фондами (1,8 процента от стоимости паев – выше только в Латвии, Сербии, и Албании; в приличных странах на зарплаты менеджеров уходит меньше половины процента). Банки, конечно, катят бочку на кризис, – как будто он у нас был глубже, чем в Турции или там Словении – а независимые эксперты указывают на то, что фонды явно вкладывались не в те ценные бумаги. То бишь менеджеры фондов не очень-то умеют делать то, что должны уметь, но получают при этом очень высокие зарплаты. Тублид!

EPL опрашивает по этому поводу разных людей, и выясняются удивительные вещи. По словам социал-демократа Эйки Нестора, члена финансовой комиссии парламента, «рынок еще молод и не работает, надеемся, что он заработает». Кому как не социал-демократу в этой самой комиссии ратовать за более жесткую регуляцию не работающего почему-то рынка? Нет – рынок виноват. Советница Министерства финансов Керту Федотов вообще спокойна как слон: «Накопление пенсии – это очень длительный процесс, 30-40 лет, так что пугаться не стоит». Господа будущие пенсионеры, потеряв двадцатую часть вклада, дышите глубже! Практикуйте медитацию!

В Ärileht журналист Виллу Зирнаск вопрошает, что же спасет эстонские пенсионные фонды (вспоминается шутка про эссе Солженицына: «Как нам обустроить Россию? Никак!»). Зирнаск замечает, что если в Эстонии фондов много и все маленькие, то в Дании фонд один и государственный, так что расходы на менеджмент там составляют 0,1 процента. И на агрессивную рекламу этот фонд не тратится – не с кем ему конкурировать. Наивно было считать, что конкуренция фондов уменьшит расходы – она их, наоборот, увеличивает. Но на датскую модель журналист не уповает: на полпути перейти на нее сложно – и нет гарантии, что мы сможем создать столь же эффективную систему, как в Дании. Тут сразу два вопроса, оба актуальнейшие: где были наши мозги раньше – и где они сейчас?

Редакторы Õhtuleht сравнивают вторую пенсионную ступень с пожизненным заключением: «На деле это наказание даже посуровее. Те, кто получил пожизненное, через 30 лет могут ходатайствовать об освобождении, а из второй ступени можно выйти лишь ногами вперед... Государство позаботилось о любителях легкой наживы, не иначе».

Земля эстонская – родит?..

В той же газете колумнист Каспар Няф смотрит на нашу пенсионную систему из далекой Швейцарии. Наша система – это «трехногий столик, у которого одна ножка (первая ступень – Н.К.) такая короткая, что столик падает», и вот эту-то презабавную мебель всучивают всем, кто родился позднее 1983 года. Швейцарская зиждется на первой ступени, которая проста: налоги, которые платятся сейчас, идут на пенсии нынешним пенсионерам. Вторая и третья ступени с первой не связаны, и это уже накопительная пенсия: вторая – пенсионная касса, куда вкладываются как работник, так и работодатель, причем с возрастом вклад растет, третья – как и у нас – обычные инвестиционные фонды. В Швейцарии вклад во вторую ступень можно забирать до пенсии, если покупаешь недвижимость, открываешь свое дело или уезжаешь из страны. В общем, люди думали головой – и придумали. Чем думали у нас?

В Eesti Päevaleht та же Рийн Альяс интервьюирует шведского демографа Ливию Олá, которая знает о проблеме деторождения, кажется, все. «Эстония – не самый плохой случай, – утешает нас ученая, – у вас сейчас много людей детородного возраста. Конечно, эмиграция – это огромная проблема, и население стареет быстро, но в Италии и Германии все еще хуже. И дело не только в экономике». На вопрос, почему же в Эстонии не рожают, Олá отвечает, что во всем мире стало больше женщин, которые рожать не хотят, или привыкают жить без детей, или тянут с ними так долго, что не могут забеременеть, то есть беда это всеобщая: даже в католической Польше бездетных женщин – около 15 процентов. Но если в деторождение вкладываться, выкарабкаться еще можно: «У вас последняя возможность стимулировать рождаемость экономическими мерами, потом они перестанут на что-либо влиять».

На этом фоне Свен Миксер, напоминая избирателям, какой он все-таки соцдем, пишет в Õhtuleht о горьком юбилее: в первых числах 2014 года исполнится десять лет с момента, когда в Эстонии в последний раз повышали детское пособие. Тогда, в 2004-м, оно стало равняться 300 кронам и в таком виде дожило до наших дней: 19 евро 18 центов. Это и тогда была смешная сумма, а ныне с учетом инфляции – ну просто обхохочешься. И так как бюджет за это время вырос почти в три раза, отговорки правительства – мол, у нас на пособия денег нет, – звучат неубедительно. А зарплата премьер-министра, куражится Миксер, растет! Жаль, ничего не говорит Миксер о зарплате депутатов, одним из которых является. Лицемеры у него – это правительство, отвергшее желание соцдемов увеличить пособие аж в три раза. И только оно. Кес сийс веэль!