- Как вы относитесь к поэзии шестидесятников? Бродский ведь называл Вознесенского «симулянтом в поэзии»...
- Это мы с ним вместе сказали. В интервью, которое я у него брала, мы тогда согласились, что даже Евтушенко имеет перед ним некоторое преимущество искренности. Я думаю, что Вознесенский начал интересно, а потом стал это эксплуатировать. Это же симуляция авангардизма. У меня был момент, когда я была увлечена стихами Вознесенского, но при выходе первой же его книги я поняла, что нет, это все эксплуатация того, что уже однажды найдено. Это не открытия, это ничего. У нас так совпало, что мы говорим сразу после смерти Вознесенского, так что как бы не очень удобно. Но поскольку эта фраза уже была зафиксирована, я сама ее не стремилась повторить... Жалко, конечно.
- Оттепельные шестидесятые нередко называют одним из лучших периодов российской истории ХХ века...
- Мы - не шестидесятники. Иосиф сказал в свое время: «Мы – поколение 56-го года». Хотя мы младше основной массы шестидесятников. Я говорила как-то на конференции «Что осталось от советской культуры?»: «Мы – не шестидесятники. Мы вас называли либералами, причем скорее с оттенком уничижения. Вы были - та либеральная интеллигенция, без которой нам было бы очень трудно, но мы и вы были разные». Кто имел иллюзии после ХХ съезда, после Венгрии и Польши их потерял. Кто не имел, укрепился в неимении. Мыслящая молодежь после Венгрии разделилась на тех, кто напрочь этого не принял и ушел во внутреннюю эмиграцию (я даже не говорю про тех, кто тогда протестовал и кто заполнил тогда лагеря), и на циников. Оттуда пошли всякие умники-идеологи в партийном аппарате, умники-дипломаты. Для нас это было концом всяких иллюзий.
- Вы по-прежнему себя ощущаете андерсовской армии солдатом или стойким оловянным солдатиком? Как бы вы себя сейчас определили?
- «О, рядовым...» Даже маргиналом. У меня одно из последних стихотворений начинается так: «У которых не глаза, а очи, не смыкают их до полуночи, ну а мы, глазастые, простые, засыпаем, где не постелили». Я действительно ощущаю себя совершенно простым, рядовым во всех отношениях. Не только рядовым солдатом, а вообще рядовым человеком.