Забыть Чапека

Фото: nnm.me

Почему-то в наше время практически забыт чешский писатель Карел Чапек: его в большинстве своем не знает не только интернет-поколение, но и предшествующее ему, еще читавшее книги: те, кому сейчас за тридцать.

И ничего, что это именно Чапек придумал не только искусственных людей, но и само слово «робот», которое мы если и не произносим каждый день, то хотя бы ежедневно слышим… Но спросите сейчас охваченных высшим (гуманитарным!) образованием представителей поколений об этимологии слова «робот», и вы узнаете то, что узнала я: «это, наверное, термин английский», «а может, латинский» и «я, конечно, сомневаюсь, но может быть, русский – от „работа“, диалектного „робить“»…

Последнее, конечно, – это уже достижение, тем более что такой ход мыслей обоснован самим Чапеком: «Русские все вокруг себя называют славянским, чтобы потом все славянское назвать русским». Писатель оказался прав и применительно к данному случаю: его неологизм «робот» был образован от словацкого слова robota (чешское точно такое же, но с несколько иным значением ему не подходило).

Прямоугольная наша жизнь

Забвению Карела Чапека, несмотря на его «неправильные» политические взгляды (стоит вспомнить хотя бы статью «Почему я не коммунист»), столь популярного при советской власти, я не могу найти разумного объяснения. Ну да, в школьной программе этого имени нет. Ну да, где мы, с нашими великими литературными корнями, и где какая-то Чехия с каким-то своим Карелом… Но он и об этом писал: «Дубина: А если бы вы знали, какие у меня корни!»

Чапека, прочитанного запоем еще в отрочестве, я начала активно вспоминать в разгар перестройки, когда начинавшаяся кампания, впоследствии поименованная интеграцией, идеально вписывалась в рамки короткой фразы «Ну погодите, проклятые дикари, скоро станете нашими счастливыми верноподданными». Чуть позже из недр памяти выплыла другая: «Все не так плохо: нас не продавали – нас выдали даром».

И – понеслось лавиной: «О воле народа обычно говорят те, которые ему приказывают»; «Капитализм. Я делаю это не для себя, а ради денег»; «Правитель: Я вам приказываю, чтобы вы мне платили, а вы мне платите, чтобы я вам приказывал»; «Кирпич: Я лучше знаю, каким все должно быть – прямоугольным»...

Время текло, слегка менялось, и вспоминалось все больше афоризмов, написанных многие десятилетия назад: «Чем сложнее действие, тем проще персонажи»; «Необычайные случаи обычно повторяются»; «Всё-таки прогресс существует: вместо военного насилия – насилие без войны»; «Договоры существуют для того, чтобы их выполнял более слабый»; «Любовь к народу: Только наша партия чтит наш великий, героический народ. Все остальные – предатели, трусы, продажные души, негодяи» и, конечно же, «Международное соглашение: Мы, кролики, заключили мир с курами, о том, что не будем пожирать друг друга. Посмотрим, что на это скажет ястреб».

А миру, оказалось, наплевать

Предвижу чье-то негодование: подумаешь, надергала цитат. Но Чапек сказал и об этом: «Свинья и жемчуг: Брр! Чего это мне насыпали в помои? Что за свинство!» И процитирую снова, но уже другого классика. Когда в 1938 году Чапек, и без того слабое здоровье которого было подорвано событиями, очень напоминающими сегодняшние, умер, Бернард Шоу писал: «Как жаль, что этот талантливый писатель ушел так рано!.. Его потерю почувствую не только я, его близкий друг, его потерю почувствует не только Чехословакия... но и весь мир, которому он дал столько радости своими книгами и пьесами».

Великим тоже свойственно ошибаться, и Шоу – не исключение: в год смерти Чапека не до него было и Чехословакии, и всему миру, не до него и сейчас. Видимо, время между мировыми войнами – а с тех пор, как они начали происходить, любое время получается между – не самое подходящее для осознания утраты. И поэтому скорее надо удивляться не тому, что Чапека забыли, а тому, что когда-то он был так популярен, в том числе и в России.

А на родине бывало по-разному: в Чехословакии вплоть до 1950-х годов его творчество находилось под запретом, да и незадолго до смерти писатель фактически оказался в политической и личной изоляции. Зато кто его точно не забыл – это гестапо: бравые парни оттуда пришли за ним и были сильно разочарованы, узнав, что Чапек успел умереть; не удалось им обнаружить и его архив, спрятанный вдовой. А вот его брат и соавтор, художник Йозеф Чапек, умер от тифа в немецком концлагере…

Забубенная бубонная чума

Чапек был не только писателем и драматургом, но и журналистом, причем на протяжении многих лет совмещал две, казалось бы, несовместимые должности: редакторов отделов культуры и политики. Поэтому и мнение о культуре политики, и о журналистике имел соответствующее: «В редакции: Тут вот сообщение, что найдено средство против бубонной чумы. Вы не знаете – наша партия за чуму или против?»; «Искушенный полемист никогда не бывает побежден. Этим-то и отличается полемика от любого другого вида спорта. Борец на ковре честно признает себя побежденным, но, кажется, еще ни одна полемика не кончалась словами „вашу руку, вы меня убедили“»; «Любой скандал живет не больше недели, а если поднят очень уж сильный шум – дней десять».

И еще: «Когда верх берет правый, он распинает левого, но прежде – того, кто посередине. Когда верх берет левый, он распинает правого, но того, кто посередине, в первую голову. Бывает, конечно, что возникают смуты и кровавые схватки; тогда правый и левый сообща распинают того, кто посередине, – потому что он не решил, против которого из двух бороться»; «Чужое только то, что нам безразлично, к чему мы себя принуждаем и к чему мы внутренне безучастны. С этой точки зрения многие национальные лозунги, отечественная продукция и доморощенные идеи представляются плодом чужого влияния».

Впрочем, не лучшего мнения он и о читателях, и о героях публикаций: «За всю неделю ни одной мировой катастрофы! Для чего же я покупаю газеты?»; «Мне известны причины революции в Мексике, но я ничего не знаю о причинах ссоры у ближайшего соседа. Это свойство современного человека называется космополитизмом и вырабатывается в результате чтения газет»; «Вынужденные считаться с удобствами и небогатой фантазией читателя, газеты отклоняются от действительности гораздо меньше, чем это можно было бы предположить теоретически, а часто (хотя поверхностно и неточно) они даже придерживаются ее, ибо легче воспроизводить действительные факты, чем выдумывать правдоподобные»; «Напишите о карманнике, судившемся тридцать раз, что он известный карманник-рецидивист, – и он подаст на вас в суд за оскорбление личности, причем вы проиграете это дело»; «Критиковать – значит объяснять автору, как сделал бы я, если бы умел».

Мы, молодые дубы

Он прекрасно чувствовал животных – «Все верно: человек заводит собаку, чтобы не было чувства одиночества. Собака в самом деле не любит оставаться одна»; «Кошка полна тайны как зверь, собака проста и наивна, как человек». Он хорошо понимал женщин – «Если женщина не сдается, она побеждает, если сдается – диктует условия победителю». И его тошнило от дураков: «Сама по себе саранча еще не наказанье господне, она становится наказаньем господним, когда ее много. Так же и с дураками»; «Если не можешь сделать сам – по крайней мере, помешай другому»; «Желудь: Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов»…

Почему я снова вспомнила о Чапеке сейчас? А это не я. Читая и слушая информацию, поступающую из-за рубежа – частично с Запада, частично из некоей державы, претендующей на то, что она теперь – тоже Запад, я вдруг поняла, что СМИ практически дословно всерьез повторяют то, что без малого 80 лет назад чешский писатель говорил с горьким сарказмом. Судите сами.

«Донесение: Развивая наступление, мы сожгли еще несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу»; «Законное правительство – то, у которого превосходство в артиллерии»; «Никакая чужая жертва во имя мира не может считаться слишком большой»; «Международные соглашения… да, конечно, но с кем мы воюем – это наше внутреннее дело».

Особняком стоят «Враг пытался злодейски обстреливать наши самолеты, мирно сбрасывавшие бомбы на его город» и «Протест: Перед лицом всего цивилизованного мира мы протестуем против варварского поведения неприятеля, который, вместо того, чтобы принять наши условия, подставляет своих женщин и детей под бомбы наших летчиков».

И, конечно же: «Солдаты, вы сделали все, что могли, ради величия нашей нации! От нее осталась уже только одна половина».

С более бессовестным плагиатом сталкиваешься нечасто. Дело, с точки зрения воров, благое, поскольку цитаты крадутся не корысти ради, а с целью противостояния злокозненной «российской пропаганде». И поделом: русские забыли Чапека. Американцы, боюсь, даже не подозревали о его существовании. Англичанин Шоу давно умер. И кто потребует восстановления справедливости? Чехи, ау, хоть вы-то помните своего классика?

Самые известные произведения Карела Чапека

Романы:
«Кракатит»
«Гордубал»
«Война с саламандрами»

Пьесы:

«R.U.R.»
«Мать»
«Средство Макропулоса»

Сборники:

«Рассказы из одного кармана»
«Рассказы из другого кармана»
«Апокрифы»