«Томление» по Чехову

Всеобщее чеховское томление любовного многоугольника: Подгорин (Райн Симмуль), Варвара (Анне Реэманн), Лосев (Пеэтер Таммеару), Татьяна (Эпп Ээспяев) и Наташа (Лийз Лассь). Фото: Сийм Вахур / архив Таллиннского городского театра

Совершенство недостижимо, но постановка «чеховской» пьесы британца Уильяма Бойда «Томление» в Таллиннском городском театре близка к совершенству по всем статьям, пишет еженедельник "День за Днем".

Тут и блестящая стилизация под чеховскую тематику и стилистику, и удивительно точная режиссура, и почти безукоризненный актерский ансамбль, и образное, поэтичное оформление, и волшебство света...

Словом «изящество» в наши дни пользуются очень осторожно. Здесь оно необходимо. Спектакль Эльмо Нюганена изящен. Слава Городского театра по-настоящему началась в 1994 году, с «Пианолы», чеховской пьесы, не написанной Чеховым – Александр Адабашьян и Никита Михалков взяли за основу юношеский дебют Чехова в драматургии, «Платонова», но изменили и сюжет, и характеры, однако сохранили тот неповторимый аромат, который так часто теряется при постановках – и без которого пьесы Чехова на сцене превращаются в нечто благородное, умное, но, увы, скучное.

20 лет спустя история зарифмовалась. Снова режиссер Эльмо Нюганен и сценограф Владимир Аншон – и снова вариации на тему Чехова, выполненные другим автором, но точно попадающие в чеховскую колею. Только на этот раз реконструкцию не только неоконченного (как «Пьеса для механического пианино»), но и не существовавшего (!) чеховского замысла осуществил иностранец.

Великий стилизатор и мистификатор

Живого классика Уильяма Бойда (р. 1952) ни в коем случае не называйте англичанином; родившийся в Аккре и проведший детство в Гане и Нигерии, он – шотландец. И настаивает на этом.

Бойд не только великолепен в своих книгах; он легко входит в чужое «Я» и столь же легко конструирует вымышленных творцов, в существовании которых поначалу никто не сомневается. Читатели поверили и в малоизвестного прозаика Логана Маунтстюарта, и в несчастного художника Ната Тейта, который покончил с собой в 32 года после того, как навестил Жоржа Брака и убедился в крошечности своего таланта по сравнению с гением. Мистификация более чем удалась! На аукционе Сотби даже продали за 7500 фунтов одну из уцелевших работ Тейта (почти все картины разочарованный в своем творчестве художник уничтожил, как Гоголь – второй том «Мертвых душ»). Надо ли уточнять, что написал эту картину сам Бойд – и что деньги он пожертвовал на благотворительность? В 2013 году Бойд сочинил роман о Джеймсе Бонде «Соло». Образ, портрет и стиль мышления агента 007 он складывал по кусочкам, как пазл, из разрозненных упоминаний, попадавшихся то тут, то там у Иэна Флеминга.

Примерно так же, по кусочкам, по обрывкам характеров, сюжетных линий и ситуаций Бойд, влюбленный в Чехова и проследивший его отношения с женщинами в эссе «Антон Чехов. Любовные истории сквозь всю жизнь», сложил «Томление». В основном из двух рассказов: очень известного «Моя жизнь» и – в большей степени – не очень известного «У знакомых». Из последнего взяты образы пяти персонажей, которые ведут основную тему пьесы, из «Моей жизни» – история Мисаила, интеллигентного молодого человека, который порвал со своей средой, решил зарабатывать физическим трудом, нанялся в подручные к маляру – но дочь местного скоробогатого «олигарха», инженера Должикова, влюбляется в прекраснодушного идеалиста и буквально женит его на себе.

В «Томлении» две эти линии искусно переплетены; здесь же – реконструируются мотивы и композиционные приемы: приезд/отъезд (как в «Чайке» и «Вишневом саде»); разоренное имение, идущее с молотка; «новые люди», знающие цену деньгам и времени и идущие на смену милым, симпатичным, но безалаберным владельцам «дворянских гнезд». И, разумеется, пять пудов любви – либо недопроявленной, так и не принявшей четких очертаний, либо самоутверждающейся, любви-обузы, когда женщина буквально навязывает себя мужчине – как Аркадина или Наташа...

Есть русский перевод «Томления» (Ольга Варшавер и Татьяна Тульчинская); он корректен, гладок, но совершенно бесцветен, как сочинение круглого отличника, которому хочется сказать: «Спасибо, деточка, садись!» и поставить в дневник ожидаемую пятерку. Ану Ламп, в переводе которой пьеса идет в Городском театре, переводила с английского оригинала, который по стилю и настроению близок к английским переводам Чехова. Язык самого Антона Павловича (как и язык эстонского перевода) совсем другой, нежели язык русского перевода «Томления». Все-таки хочется, чтобы перевод был стопроцентно чеховским, но для того переводчицам надо быть конгениальным автору, а уж этого ждать от них невозможно.

«Томление» на Адской сцене

Окончательно чеховский облик пьеса Бойла получила на Адской сцене Городского театра – и это Чехов, не искаженный чрезмерно вольными трактовками, однако в высшей степени современный. То, что крылось в глубинных пластах его драматургии, присутствовало в ней в зачаточном состояниии не могло вырваться наружу в начале ХХ века, в начале XXI проявилось четко и насмешливо. Гротеск и абсурд здесь уже не стесняются и встают в полный рост...

Читайте статью о чеховском спектакле в еженедельнике «День за Днем» от 28 июня. Подписаться на газету можно по телефону 666 2503 или при помощи кнопки «Закажи газету» в верхнем правом углу сайта www.dzd.ee.