Эти слова Нельсона Манделы несут общечеловеческую смысловую нагрузку. Сегодня есть несколько поводов вспомнить историю жизни и борьбы первого темнокожего президента ЮАР.
«Я не могу забыть, я могу простить»
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Это не только его недавняя смерть в декабре 2013 года и 96-летняя годовщина со дня его рождения – 18 июля 1918 года, но и вопросы развития демократии и терпимости в нашей стране.
Мать и мачеха
Безусловно, Эстония добилась больших успехов во многих сферах демократического развития государства и общества. Так, например, уже в течение нескольких лет подряд организация Freedom House называет Эстонию по свободе Интернета в числе первых стран мира. Однако не стоит забывать о человеческом факторе в наступившем господстве виртуальной действительности. И это не только потоки грязи и оскорблений, безответственно выплескивающиеся в интернет-комментариях новостных порталов, о чем в прессе было уже немало мнений.
23 года исполнилось со дня восстановления независимости Эстонии. При этом напряженность между национальными общинами остается. Годы идут, а вопрос все тот же: кому Эстония дом родной, а кому – мачеха. В русских анклавах Северо-Востока и в гетто восточного Таллинна выросло новое поколение, не видевшее оккупации, выучившее эстонский язык, и ждущее окончание школы, чтобы благополучно уехать учиться и работать в страны Западной Европы. В чем загадка вопроса интеграции, ставшей зачастую удобным поводом заработка на грантах посредством пустой болтовни и раскручивания бесперспективных проектов?
Положение общества в ЮАР 1980-х годов и Эстонии 2000-х, конечно же, несравнимы. С одной стороны, выражаясь словами Манделы, незаконный режим меньшинства и политика расовой сегрегации, а с другой стороны, казалось бы, молодая республика с успешной демократией и формальным уважением прав жителей страны. К сожалению, иногда действительно лишь формальным. Остается так и нерешенным вопрос неграждан, а возможности карьерного роста, участия в общественно-политической жизни и государственной работы для русскоязычных граждан Эстонии зачастую наталкиваются на «стеклянный потолок», выражаясь теперь уже словами министра образования Евгения Осиновского.
Немцы и mitte-немцы
Нельсон Мандела как-то сказал, что «быть свободным значит не просто скинуть с себя оковы, но жить, уважая и приумножая свободу других». Так, для Эстонии это должно означать отношение национального государства к национальным меньшинствам, и прежде всего – к русским как самой большой национальной группе после эстонцев. Скинув бремя чужой власти, не озлобиться на своих противников, а наоборот, помочь им.
Во что же упирается эта несчастная интеграция, которая, как многие считают, изжила себя в своей старой форме? В новой программе интеграции упор делается на сплочение общества, хотя сама суть новой программы уже получила порцию серьезной критики за слишком поверхностное содержание.
Одной из главных проблем нашего общества является этноцентризм, когда каждый рассматривает ситуацию, как говорится в эстонской поговорке, со своей кочки. Феномен либерального национализма позволил эстонцам воссоздать свое государство посредством небывалого эмоционального подъема народных масс и совершенно бескровно: исключительно силой национального духа и слова. Однако со временем должны меняться и люди, а именно, их идеи и подходы.
Пора понять, что национальная идея эпохи Карла Роберта Якобсона и Лидии Койдулы уже давно канула в Лету, как это произошло и во всех других странах Западной Европы. Ныне просто невозможно оперировать понятиями национализма XIX века, а отсюда и постепенный кризис представления национального государства с делением на титульную нацию и всех остальных чужаков.
Еще сравнительно недавно в Остзейском крае была другая титульная нация, делившая всех на немцев и не-немцев (Undeutsche). А ведь как это созвучно с теперешним «mitte-eestlased»! На мой взгляд, уже давно наступило время переосмыслить понятие эстонства (eestlus), как основополагающего собирательного элемента Конституции Эстонии. Это как перезревший фрукт, который вместо того, чтобы стать ингредиентом варенья, теперь пожирается червями. Отсюда вывод: решение вопроса единой государственной идентичности, приемлемой для всех без исключения жителей Эстонии и есть залог преуспевания эстонского государства и общества. Необходимо найти формулу, которая смогла бы собрать воедино понятие «мы».
Вывести из-под удара
Немаловажным остается и вопрос социальной справедливости. Не зря Нельсон Мандела среди первых законов во время своего президентства рассмотрел вопросы денежных пособий, образования, трудоустройства и медицины, исходя из понимания продолжавшегося неравенства национальных групп в ЮАР на момент реформ 1990-х. И это неравенство тогда исходило из национальных противоречий, когда так называемые цветные не могли получать хорошее образование вследствие бедности, и поэтому возникали проблемы с трудоустройством.
Сейчас очевидно, что в условиях экономического кризиса удару были больше всего подвержены русскоязычные жители Эстонии. Социальные противоречия связаны и с региональной политикой, из-за которой у нас наблюдается высокая трудовая миграция. В ситуации демографического спада пора бы задуматься о том, откуда черпать жизненные силы народу Эстонии. Ведь это решаемо опять же сплочением общества на базе единой формулы идентичности.
Неформальная сегрегация по национальному признаку негласно действует, начиная с деления детей в детских садах и школах, что создает два параллельных мира Эстонии. Конечно, это несравнимо с апартеидом. Никто не запрещает идти русским в эстонские школы, а эстонцам – в русские. Но, как правило, эстонских детей в русских школах практически нет, как и само обучение русскому языку в эстонских школах оставляет желать лучшего.
Уроки терпимости
Масла в огонь подливают радикалы с обеих сторон, будь то эстонские националисты разлива семейства Хельме или вскормленные Кремлем «соотечественники». Однако и те и другие остаются маргиналами, пользуясь поддержкой лишь незначительного числа людей. Политические дивиденды получают партии, а разобщенность общества на руку определенным силам из-за границы. Самое же главное, чего не хватает часто – это преодоление национальных стереотипов.
Мандела сказал как-то, что «никто не рождается с ненавистью к другому человеку из-за его цвета кожи, происхождения или религии». Ненависть прививается в процессе взросления человека, будь то среда общения или даже образование – как часть культуры. Поэтому еще одним ключом решения проблемы могло бы стать введение уроков терпимости во всех школах Эстонии как с эстонским, так и с русским языком обучения. А на уроках истории учителя должны более тонко подходить к чувствительным вопросам, как, например, вопросы Второй мировой войны.
А в свете национальных обид стоит опять упомянуть Манделу: его «не могу забыть, но могу простить» – то, чего не хватает при историческом нарративе, когда эстонцы смотрят на все сквозь призму трагедии оккупации, а русские – сквозь призму победы в Великой Отечественной войне.
Хотелось бы верить, что наше общество придет когда-нибудь к тому, что у нас будет президент русского происхождения, как Барак Обама в США или Мандела в ЮАР. Выбор такого кандидата в президенты показал бы успешность интеграции и преодоление центробежных сил национальных противоречий нашего общества.