Лишь дайте срок, но не давайте срок...

Сопродюсером самого скандального российского фильма этого года стал Максим Туула, по отцу – эстонец. Фото: Тайро Луттер

Документальный фильм «Срок» стал в политических кругах РФ, пожалуй, самым скандальным в этом году. Правда, в кинотеатрах его не увидеть. Зато, если поискать, можно скачать в Интернете.

Авторы фильма, известный журналист Алексей Пивоваров и режиссеры Павел Костомаров и Александр Расторгуев, вложили в название два смысла: во-первых, это очередной президентский срок Владимира Путина, во-вторых, уголовный срок, на который вроде бы готова идти ради своих убеждений российская оппозиция. Собственно, видные оппозиционеры – Алексей Навальный, Илья Яшин, Ксения Собчак, Борис Немцов, Эдуард Лимонов, Сергей Удальцов, группа Pussy Riot и Петр Верзилов, супруг одной из главных «пусек» Надежды Толоконниковой, – и являются персонажами «Срока».

Пляски власти с оппозицией

Задача, которую поставили перед собой авторы, очень любопытна: попытаться понять, куда ведет своих поклонников оппозиция. Средство для этого выбрано гениальное: человек с камерой следует за героями и снимает все подряд, в том числе закулисье, простым смертным недоступное. Ни единого закадрового комментария, только правда, оголяющаяся, как грудь Свободы на баррикадах. Итог оголения понравился далеко не всем – несмотря даже на то, что персонажам было дано право убрать любые кадры, которые им не нравятся. Здесь, кстати, отдельный психологический финт: если эти люди считают, что вот в этих сценах они выглядят нормально, какая же каша у них в голове?

Из «Срока» можно сделать очень разные выводы, и один из них – о том, что людей, считающих себя оппозиционерами, нельзя пускать к власти ни в коем случае. Как замечает Ксения Собчак, услышав очередную неумную сентенцию Ильи Яшина: «Вот с такой оппозицией мы, конечно, все про*бём». Не согласиться, честно говоря, невозможно.

Когда смотришь «Срок», вспоминается песня Высоцкого «Игра в карты в 1812 году», где дворяне играют в карты, уличают друг дружку в шулерстве, грозят дуэлью, «а в это время Бонапарт переходил границу». Точно так же и тут. Митинги с демагогией и надувными пилами; вечеринки с полуголыми бабами на столах; дорогие рестораны, в которых оппозиция кушает стейки и рассуждает об импотенции либеральной интеллигенции; вечно озабоченный прической Навальный; инфантил Яшин, гоняющийся за мозамбикскими жирафами и обучающий негров говорить «Россия без Путина»; воображающий себя фюрером русский националист Белов с неизменным ребенком на руках; марш русских нациков с криками «*БАТЬ КАВКАЗ»; православные хоругвеносцы, ритуально сжигающие плакат Pussy Riot у храма Христа Спасителя; мужик с плакатом «Коалиция за нравственность» на фоне изысканного скрипичного квартета; другие мужики с плакатом «ВЫ ОХ*ЕЛИ»; мальчики в шортах, исполняющие на контрабасах мелодию Nirvana «Smells Like Teen Spirit» (!) в качестве аккомпанемента к московской кампании Навального... Карнавал, по недоразумению именуемый протестным движением, безумеет на глазах – а в это время (нам показывают нарезки из официальных репортажей) Путин летает со стерхами, удит рыбу, поет «Этот мир придуман не нами» и отскакивает от целующего ему руку иерарха РПЦ МП. И ему, Путину, все равно, что там деется, например, на Болотной площади.

В какой-то момент становится очевидно, что на уровне здравого смысла, а точнее, его отсутствия между «властью» и «оппозицией» в России нет никаких отличий. Есть участники безумного карнавала, которые соревнуются между собой в том, кто кого переабсурдит. И, например, умница Ксения Собчак – наряду с Максимом Виторганом и Марией Алехиной из Pussy Riot она вызывает в фильме наибольшие симпатии, – это понимает, недаром она говорит главреду «Эха Москвы» Алексею Венедиктову: «Навальный – это Путин 2.0». Остальные тянут разве что на «Путиных 0.5». Да, идеологически они как бы противники, но система ценностей в их головах одна и та же – пиарская: «В Лос-Анджелесе прих*еют», – предвкушает Петр Верзилов, комментируя деятельность Pussy Riot (еще до ареста). Система внутренне едина, а кто и зачем ее такой сделал – это уже другой вопрос.

Но, повторю, из «Срока» можно сделать разные выводы. Об этом «ДД» поговорил с сопродюсером фильма Максимом Туулой, у которого, кстати говоря, есть эстонские корни.

«Как мы были инфантильны...»

– Что такое «сопродюсер» в контексте «Срока»?

– Изначально «Срок» – это проект Пивоварова, в какой-то момент он стал работать с Костомаровым и Расторгуевым. Мы с Машей Гавриловой работали на предыдущем проекте Костомарова и Расторгуева «Я тебя не люблю», в итоге они привлекли нас к «Сроку» как сопродюсеров. Мы стали международным лицом проекта – у нас есть опыт работы с фестивалями и дистрибьюторами. Наша сфера – маркетинг и поиск финансов за рубежом.

– Как появилась идея снять фильм о жизни российской оппозиции?

– Не знаю, как она появилась у Пивоварова, но он с самого начала хотел сделать некий проект с новым качеством. Не просто репортаж, а кино, снятое в документалистском ключе и показывающее оппозицию с человеческой стороны: кто эти люди именно как люди. Вот и получилась такая «живая жизнь».

– Как, по-вашему, «Срок» – это нейтральный фильм?

– Безусловно, у авторов есть своя позиция. Но они, как настоящие документалисты, придерживаются определенных принципов: не выносят никаких суждений в кадре и вообще никак не комментируют происходящее. Они снимали «как есть». Зритель должен вынести суждение сам. Документалист всегда словно бы отстраняется. Хотя, мне кажется, авторы внесли в «Срок» главное – эмоцию разочарования в протестном движении. Если бы фильм вышел два года назад, он был бы иным, в нем могла бы быть какая-то эйфория, но «Срок» вышел в 2014-м и точно отражает свое время. Когда оглядываешься и вспоминаешь о том, что было два года назад – Болотная, выборы мэра Москвы с Навальным в качестве кандидата и так далее, – все это выглядит не так, как выглядело тогда. Как написала Ксения Собчак на сайте журнала «Сноб»: «Поборов неловкость и отстранившись от своих личных переживаний, связанных с каждым кадром, с каждым митингом, с каждым разговором, я вдруг поняла, как мы были инфантильны и незрелы...»

– Нашлись люди, решившие, что «Срок» – это антиоппозиционное, а то и пропутинское кино. Если вы играете против оппозиции, значит, вы играете за Кремль...

– Мы не играем против оппозиции. Мы вообще не играем ни против, ни за кого-либо. Что есть, то есть. Никого из-под палки не заставляли делать то, что они там в кадре делают. Яшин говорит то, что говорит, Собчак делает то, что делает...

– Но авторские элементы в фильме есть. Во-первых, монтаж: из любого материала можно выбрать самые смешные места...

– Я бы сказал, самые грустные места.

– Ну или так. В любом случае такой фильм получится куда интереснее, чем если показывать все подряд. И второй элемент: чередование оппозиции и Путина. Оппозиция подается в человеческом аспекте, а Путин – каким его видят те, кто смотрит официальные новости. Этот контраст должен быть в пользу оппозиции – они-де живые люди, а Путин – скорее конструкт СМИ...

– Я примерно так это и воспринимаю.

– Я увидел другое: вот Яшин со товарищи орут на камеру «Катюшу» – вот Путин поет «Этот мир придуман не нами». Есть ли разница?

– Интенции разные. Здесь – человеческое, там – искусственное. Яшин с друзьями же у костра сидят...

Неадекватная мерзость или правда?

– Я бы согласился, но за пару сцен до этого Яшин бегает за жирафами, а Путин летает со стерхами. И опять никакой разницы.

– Яшин просто бегает, а Путин – нет. Яшин сорвался и побежал... Да, Яшина снимают для «Срока», но еще неясно, войдут эти кадры в фильм или нет. Ему захотелось бегать за жирафами – он и бегает. Путин выглядит как инопланетянин...

– Он непроницаем – мы ничего не узнаём о Путине-человеке. Об оппозиционерах узнаем, что они – за редкими исключениями – глупы, тщеславны, властолюбивы. Яшин выставлен кретином. По тому, что говорит Навальный, остается впечатление, что ему интересна власть, а не народ. Плюс – связка между Навальным и русским националистом Александром Беловым (Поткиным)...

– Навальный произносит речь, а Поткин сидит и говорит: «Это наш человек! Наш человек!» Я думаю, Навальный с Поткиным в один туалет не пойдет...

– То есть эти ассоциации – они случайны?

– Я бы сказал, что они подмечены авторами фильма. Но, мне кажется, тот факт, что Навальный и Собчак никаких претензий «Сроку» не предъявили, говорит о многом. Если сами герои с фильмом согласны, все прочие претензии не стоят выеденного яйца.

– Зато другие люди предъявляли. Дмитрий Быков написал рецензию «Неадекватная мерзость фильма “Срок”»...

– И что? А Ирина Хакамада написала, что в кадре у нас живые люди – «в отличие от их душевно бронированных уличных врагов». Это самое главное. А вот человек, которого мы видим в перебивках, для меня – как с другой планеты, он существует в каком-то параллельном пространстве, и для него важно что угодно, но только не народ. Все, что он делает, доказывает именно это.

– Но и альтернативы ему не видно. В «Сроке» на финальных титрах звучит песня Егора Летова «Все идет по плану» в исполнении журналиста Олега Кашина – не самая оптимистическая песня на свете...

– К сожалению, правонаследники Летова запретили нам ее использовать, так что в последней на сегодня версии этой песни нет. Мы заменили ее тишиной. А песня была каким-никаким, но мажорным концом.

– Повлияла ли реакция общественности на прокатные перспективы фильма?

– Нет, потому что у «Срока» не было никаких прокатных перспектив. Мы выложили его на YouTube 26 июня, в день рождения Расторгуева. Потом его оттуда убрали по просьбе правообладателей, которые запретили нам использование песен.

– То есть это кино изначально предназначалось для выкладывания в Интернет?

– Мы прекрасно осознавали, что фильм с таким контекстом в России – не для проката. Естественно, мы рассчитывали на фестивальный прокат. Если говорить о российских фестивалях, в сентябре «Срок» покажут во Владивостоке, и это, по сути, будет его премьера в РФ. Мировая премьера состоялась на фестивале в Карловых Варах. У нас огромное количество предложений, мы выбираем приемлемые.

– Как отреагировала на «Срок» карловарская публика?

– Они задавали правильные вопросы и понимали, что происходит в кадре. Видимо, потому что они чехи. Думаю, в Эстонии «Срок» тоже будет куда понятнее, чем во Франции или США. Хотя, видимо, реакция русскоязычного и эстоноязычного населения будет разная... Мы боялись, что на наш показ придут одни русские эмигранты, но пришли чехи.

Снять кино в Нарва-Йыэсуу

– Ваша фамилия наводит на мысль об эстонских или финских корнях...

– Мой отец – эстонец, в советское время он оказался во Владивостоке, где служил в армии, и встретил там мою маму. Я вырос во Владивостоке в определенной культурной среде. Когда я давал интервью латвийскому русскому радио, в эфир звонили какие-то люди и говорили, что я не знаю, что такое жизнь в российской провинции. Но как раз я это знаю – я в провинции прожил очень много лет. При этом, хотя в семье у нас говорят на русском, я вырос под влиянием эстонской культуры – с эстонскими букварями...

– Вы говорите по-эстонски?

– Говорю, но плохо. Но пытаюсь говорить. Пусть и мыслю по-русски и частично по-английски. Пишу письма на русском или английском, но прошу, чтобы мне отвечали по-эстонски... Большую часть времени я провожу в России и Америке, проводил бы в Эстонии – говорил бы лучше.

– Тем не менее, вы собираетесь снимать в Эстонии фильм.

– Да, есть такая идея – снять здесь фильм при участии российского сопродюсера. Может быть, при участии эстонских кинокомпаний. Сначала мы планировали начать съемки в конце августа, но ничего не успели и перенесли старт на будущее лето. Если, конечно, Россия не объявит запрет на ввоз кинопленок. Или ЕС не запретит ввоз российских режиссеров. (Смеется.) Но он, конечно, не запретит. Мне кажется, с европейской стороны санкции адекватны, а с российской – не очень. Уверен, когда мы будем снимать кино, то не встретим никакого сопротивления со стороны эстонских властей или ЕС. А что будет в РФ – неясно, это непредсказуемо.

– Где пройдут съемки?

– В Ида-Вирумаа, конкретнее – в Нарва-Йыэсуу, на кинематографически неосвоенной территории. Режиссер – Антон Бильжо, сын известного художника-карикатуриста Андрея Бильжо, – много времени проводил в Нарва-Йыэсуу. Наш проект станет его полнометражным дебютом. Это черная авторская комедия/мелодрама, история о взаимодействии двух вроде бы чуждых, но все-таки любящих друг друга культур.