Мы стоим, а время проходит мимо

Фото: Марина Пушкарь

Мы держимся за наши привычные понятия и стереотипы, мы убеждены в своей правоте и не считаем нужным сомневаться в ней, мы отказываемся сознаваться в своей глупости – по причине ее.

Мучительна жизнь рядового бомжа. С раннего утра, часов с пяти, а то и раньше, перелезай через заборы, поднимай крышки мусорных баков, забирайся туда с головой, отбиваясь от чаек, ворон и кошек, ройся в мешках с отбросами, задыхаясь от вони, и вытаскивай бутылки, облепленные картофельными очистками и яичной скорлупой. Что может быть хуже?

Как бомжи расплатятся с министром

И тут происходит чудо, как у Христа на ёлке: разрешается распивать спиртные напитки в общественных местах. И возликовал бомж, и возблагодарил Господа, и понес ему, как святыню, в свое оправдание новый закон. Мелко крестясь и бия земные поклоны в сторону Андреса Анвельта, бомж выходит теперь на прогулку за бутылками, как трудящийся люд за грибами в субботний день.

Прошел дождичек – выросли грибы, собирай и наслаждайся свежим воздухом. С утра до поздней ночи в любой день, распевая песни, как на первомайском параде, пьют жители столицы и ее гости, культурно развалясь на скамейках, под кустами, а то и просто на булыжной мостовой. А бомжи – эти санитары бутылочных лесов – культурно собирают тару, никого не торопя, не выпрашивая себе опивки и не отнимая бутылки у маленьких детей, которым заботливые папаши дают попробовать пивка.

Несколько месяцев назад в Интернет попало домашнее российское видео, на котором пьяненькие родители учат курить одиннадцатимесячного мальчика. Мальчик курит и улыбается, мамаша с папашей умиляются. На Первом российском канале прогремела передача «Пусть говорят!», во время которой заклеймили родителей-алкоголиков и предсказали безнадежное будущее курящему малышу. В передачах подобного типа меня всегда поражает контраст между телеведущими, экспертами, советниками, гостями, идеально одетыми и накрашенными, и теми, над кем вершится нравственный суд: одетыми в заношенные, грязноватые, не по росту и не по возрасту вещи, и непременно с недостающими передними зубами.

Наши аутсайдеры и одеты лучше, и о внешности умеют позаботиться. В нашем бесплатном общественном транспорте, конечно, детям не предлагают курить, но зато предлагают выпить, а детский алкоголизм – самый надежный способ привести человечество к деградации. Говорят, что когда у привычных алкоголиков рождаются дети, то им сразу из пипетки капают в рот пиво вместо грудного молока, чтобы они не умерли от новорожденного помелья…

Мир меняется, и мы не вернемся

Действительно, мир очень изменился. В чопорном Лондоне гораздо больше разгильдяйства, пьянства и хамства, чем может изобразить самый чернушный фильм, посвященный российской глубинке. Зато в развеселом Мадриде изысканность и чопорность достигла такого предела, что кажется, что в кафе у тебя сейчас проверят чистоту рук. Наши заскорузлые представления о мире столь же нелепы, как медведи из американских фильмов, все еще прогуливающиеся в ушанках по Красной площади. И уверенность в том, что пьяный житель Эстонии остается джентльменом – дикая чушь, он ничем не отличается от любого другого обитателя джунглей.

В ближайшее дни на экраны выйдет новый фильм эстонского режиссера Ильмара Раага «Я не вернусь», снятый в России, на российском материале, по сценарию Ярославы Пулинович – одной из самых известных учениц Николая Коляды. Из екатеринбургской школы Коляды вышли не только Ярослава Пулинович, но и Василий Сигарев, Анна Богачева, Олег Богаев и многие другие, разделяющие взгляды своего мэтра. Эти взгляды направлены на самое страшное и мрачное нутро жизни, картины должны истязать зрителя, доводить его до отчаяния, как и героев произведений, которые гораздо больше хотят умереть, чем жить.

Промельк мрака и отчаяния был уже у поразительно талантливого Александра Вампилова, ужас был доведен до высокого градуса Петрушевской и Разумовской, Николай Коляда сделал следующий шаг к бездне и вверг в нее своих учеников. Это очень талантливая… секта – ученики Коляды.

Ильмар Рааг, напротив, весь нацелен на жизнь. Последние его фильмы рассказывают о женской судьбе, которую можно и должно переломать и переиначить. «Эстонка в Париже», «Керту» – их героини удерживаются на краю и выбирают жизнь, даже если жить невмоготу.

Ильмар Рааг сделал всё возможное, чтобы переломить мощную мрачную стихию Пулинович, он вступил в конфликт со своим сценаристом, он попытался доказать, что жизнь человеческая бессмысленна только в одном случае: если вы никого не любите,  если вас не любит никто. Главная героиня фильма отказывается от своей жизни, чтобы прожить другую жизнь вместо другого человека, она вычеркивает из своей биографии десять лет, чтобы ее приняли в мир, где есть любовь. Всё это, разумеется, вполне сказочно и условно, с сомнительными допущениями, с куском пространства, вырезанным из картона…

Ильмар Рааг не сделал попыток показать современную Россию (что говорит о его огромном чувстве такта), как он не пытался раньше показать настоящую Францию, и как он бесстрашно показал быт маленького эстонского поселка.

Мне кажется, было бы прекрасно, если бы каждый положил себе говорить и рассуждать лишь о том, что он лично пережил, с чем лично сталкивался, а не только видел вчера по телевизору.

Алло, вас слышно!

Мой питерский товарищ и коллега Николай Крыщук уверяет, что характер человека определяется по тому, как он говорит по телефону: «Алло!» Есть, по его мнению, тысячи вариантов этого короткого восклицания. Одни выдыхают «Алло!» так, будто только и дожидались вашего звонка, другие отвечают раздраженно, словно вы сорвали их международные переговоры, цена которых исчисляется миллионами, третьи вскрикивают «Алло!» испуганно, ожидая страшных известий, четвертые – с надеждой на известия отрадные, пятые – сонно приподнявшись с подушки (в любое время суток), злые люди отвечают зло, хмуро, отрывисто, а добрые – как бы распахивая двери в свою квартиру.

Мне эта теория очень нравится. Обратите внимание, с нами никто, нигде и никогда не говорит ласково (я имею в виду именно те места, где с нами обязаны говорить любезно), исключение составляют разве что ветеринарные клиники, где искренне полагают, что животные, в отличие от людей, нуждаются в защите и помощи. По всем остальным телефонам для справок, специально данным на сайтах учреждений, вас ждут либо длинные гудки, либо музыкальная пауза, либо известие, что вы стоите в очереди. Когда же, наконец, кто-то берет трубку, то выясняется, что он ни за что не отвечает…

Ужасно хочется верить людям на слово! Ужасно хочется, чтобы человек отвечал за свои слова. Вот, например, со мной связалась некая эстонская поэтесса и активный борец за киевскую Украину. Она попросила меня перевести ее стихи на русский язык, разумеется, не бесплатно. Встретились, сговорились. Я работу выполнила, поэтесса осталась довольна, с тем и исчезла навсегда из моей жизни; телефоны, которыми она меня снабдила, оказались несуществующими. Попросту надула меня. И продолжила публичную борьбу за независимую Украину, совершенно не стесняясь своего воровства.

Чем грубее, жестче и опаснее мир вокруг, чем больше вероятность извержения вулкана, тем больше жажда тонкости и тактичности в мелочах, над которыми мы властны. Адресую это пожелание, прежде всего, самой себе. Поскольку люди, которые меня окружают – друзья и коллеги –  этим требованиям отвечают несомненно и в избытке.