Евгений Осиновский: нужно учить людей, а не издеваться над ними

Фото: Маргус Ансу

Является ли начало учебного года праздником для всех учащих и учащихся поголовно – большой вопрос, но начало следующего календарного года точно порадует многих.

О предстоящих радостях и сегодняшних трудностях мы беседовали с министром образования и науки ЭР Евгением Осиновским.

Приятное

– Г-н министр, с 1 января планируются повышение зарплат учителям, стипендий студентам и бесплатное питание гимназистов. Нельзя ли подробнее?

– Начиная с 2015 года на реорганизацию школьной сети и поддержку основной школы государство и ЕС в общей сложности выделят 241 млн евро, а 35 млн евро – на вспомогательные услуги системы образования. Более 3 млн евро государство выделило на питание 22 тысяч наших гимназистов, что также будет поддержано местными самоуправлениями.

Вырастет минимальная зарплата учителей: с 800 евро до 880. Кроме этого самоуправлениям выделено на каждого учителя 20 процентов надбавки. Конечно, это не означает, что всем в обязательном порядке прибавят именно 20 процентов: здесь многое зависит от самоуправления, которое будет распределять средства между школами, и от дирекции конкретной школы.

– Учителя часто жалуются: государство деньги выделило, а в реальности зарплата не увеличилась.  

– Государство не может вмешиваться в процесс распределения средств. Мы определили нижнюю планку: если кому-то платят меньше, ему должны уменьшить и нагрузку, а когда это правило не соблюдается или допускаются еще какие-то нарушения, нужно обращаться в Трудовую инспекцию. Наша же цель – постепенно поднимать зарплату учителя так, чтобы она составляла 120 процентов от средней по Эстонии.

– А что со стипендиями?

– С 1 сентября 2015 года стипендия вырастет до ста евро, и количество студентов, стипендию получающих, удвоится, то есть возрастет до тысячи. Кроме того, будет облегчена система получения «пособий по потребности» – для студентов из семей со сложным материальным положением. Она станет более гибкой.

– Увеличатся ли стипендии докторантов?

– С 1 января они вырастут на 10 процентов: с 2006 года и до сих пор это было 380 евро. А с 1 сентября следующего года со стипендий будет удерживаться социальный налог, что даст докторантам все социальные гарантии, в том числе и материнскую зарплату.

Объективное  

– Теперь давайте коснемся менее приятной темы: рапорта рабочей группы, которая изучала последствия перехода гимназий на эстонский язык обучения. Комиссия пришла к тем выводам, которые и прогнозировались: переход зачастую формален, особых успехов нет. И десятиклассник, получивший пятерку по эстонскому на выпускном экзамене, теперь сидит, допустим, на уроке географии и ничего не понимает. А учитель ни слова не знает на русском, и как быть с терминологией, когда нет и специальных школьных словарей?

– Комиссия пришла к выводу, что с терминологией проблем как раз меньше всего: термины можно выучить, их не так и много. Беда в том, что учебный процесс стал намного пассивнее. Даже если дети все понимают, они не могут или боятся ответить на эстонском. И это в ХХI веке, который требует от учеников инициативы, независимого мышления! Вообще 10-15 процентов учеников в каждом классе может справиться с любыми трудностями на любом языке – благодаря своим способностям или возможностям родителей. Но нельзя исходить из возможностей самых способных или самых обеспеченных – другим-то что делать?

– В рапорте говорилось и о случаях, когда комиссия сталкивалась с фальсификацией во имя пресловутых 60 процентов: учитель, еле-еле говорящий по-эстонски, пытается на нем кого-то научить…

– Плохо, когда учитель не понимает по-русски, и плохо, когда учитель, не знающий эстонского, «преподает» на нем. Кадров часто не хватает. При этом многие учителя и ученики сказали, что частичное преподавание предметов на эстонском помогает усвоению собственно языка: это хороший дополнительный способ. Но – не главный. И он ни в коем случае недопустим, когда нет квалифицированных педагогов, владеющих двумя языками, или когда дети не владеют эстонским в достаточной мере. Нелепо требовать от школ этих процентов, когда негде взять учителей.

– И сильно ли улучшились знания в области эстонского благодаря этому частичному преподаванию?

– В некоторых школах некоторых самоуправлений – да, улучшились. Например, в Кивиыли, где объединили русскую и эстонскую школы, а потом приложили немало усилий для этого улучшения. Но есть школы, в которых результаты остались на прежнем уровне, а есть – в которых и ухудшились.

– А что делать-то?

– Надо повышать уровень владения языком в основной школе: реформу образования начали не с того конца. В1 – это не тот уровень, который достаточен для обучения в гимназии. У школы в Эстонии должно быть две цели: добиться высокого уровня владения предметами и высокого уровня владения государственным языком. Но пока что одно из двух обязательно провисает.  

Проблемное

– Честно говоря, я не понимаю, как можно – когда учителя в наличии – учить детей девять лет и не научить. Причем не экзотическому языку, а тому, который тебя окружает.

– Или не окружает, но в итоге бывает, что и в Нарве, и в Таллинне результат одинаков. Нам надо работать над методиками. Их сейчас в мире очень много, есть весьма эффективные. Я спрашивал учителей, в чем дело. Они отвечают: у ребят нет мотивации. Но если в восьмом классе все еще долбить падежи, то мотивации и не будет, и знаний не будет, в лучшем случае – абстрактные, теоретические.

– Мне кажется странным говорить об отсутствии мотивации. На это скорее можно ссылаться, когда речь идет об изучении русского языка эстонскими школьниками, хотя и это ложное представление. Но результат печален: многие учат русский с шестого класса, а в итоге не знают.

– У нас вообще плохо с преподаванием языков – любых. И если бы не агрессивный английский фон, дети бы и английского не знали. Надо пересмотреть всю концепцию преподавания иностранных языков. Я учился в эстонской школе и вынужденно посещал уроки русского как иностранного. Это было что-то: такими методами выучить язык невозможно. Да, в 1990-х у эстонцев не было мотивации, когда на волне эйфории многие решили, что русский им вообще не нужен, но теперь мотивация появляется, и в результате уже взрослые люди догоняют то, что пропустили в школьные годы.

– Я знаю, что многие политики сейчас усиленно учат русский, да и не только политики: многим он нужен для работы. Но как-то странно выходит: в стране, где эстонцы и русские живут бок о бок, они не могут выучить языки друг друга.

– Надо бы учить оба языка в естественной среде, неформально. Об этом говорят и учителя, и ученики: одно дело уроки и курсы, а другое – живое общение в языковой среде, когда ты не боишься сделать ошибку, потому что знаешь, что никто тебе за это не снизит оценку. К сожалению, государство в этой сфере до сих пор практически ничего не сделало.

– Наконец-то в Министерстве образования об этом заговорили. Но представьте себе, что после предстоящих мартовских выборов вы лишаетесь министерского кресла. И что, все впустую?

– Мы должны разъяснять эстонской части общества важность всего этого: это вопрос общественного согласия, а не политический. Нужно добиться понимания всего общества, что реформа в таком виде, когда не выполняются цели и задачи образования, никому не на пользу. Сейчас мы анализируем возможные пути решения этой проблемы и скоро попытаемся инициировать дискуссию на эту тему среди эстонцев. Нужно учить людей, а не издеваться над ними. В ближайшие недели я внесу ряд предложений для рассмотрения их парламентом и правительством.

– Ну, и в завершение разговора – одаренные дети. Недавно мы говорили на эту тему с завотделом общего образования Ирене Кяосаар, которая тоже считает, что для них делается ничтожно мало: в результате у нас много крепких середнячков и мало талантов. В Эстонии приложили массу усилий для вытягивания слабых, для развития детей с особыми потребностями, но жалко, что при этом мы теряем талантливых.

– Одаренность – тоже особая потребность. Но если на другие потребности выделяются немалые деньги, то на эту – нет. Не существует такой государственной политики. Результаты теста PISA говорят о хорошем среднем уровне наших учеников, но при этом показывают, что одаренных детей в Эстонии всего 13-14 процентов. А в Финляндии, например, или в Южной Корее – около сорока процентов. На уровне гимназии у нас еще пытаются что-то сделать – предлагают несколько направлений, по которым можно максимально себя проявить при подготовке к университету…

– Но гимназия – это слишком поздно. Сколько ростков таланта к этому времени уже загублено!

– Да, на уровне основной школы проблемы есть. Но есть и специалисты-энтузиасты, которые не только работают с одаренными детьми сами, но и учат этому коллег. Конечно, в больших школах с этим легче, чем в маленьких, но есть и энтузиасты, которые вылавливают талантливых ребятишек чуть ли не в детском саду, есть олимпиады, летние лагеря… Но нет системного подхода. Хотя мы уже двигаемся в правильном направлении.