Мнение. На временно оккупированной территории

Андрей Власов. Фото: Wikipedia

Генерал Власов – не коллаборационист, а просто – предатель. Это не игра словами. Для большинства современных российских историков феномен сотрудничества миллионов жителей Европы с нацистским режимом выливается в анализ и осуждение малодушия, корыстолюбия, мстительных антисоветских настроений тех, кто надел гитлеровский мундир или другим образом помогал Третьему рейху. Но это только рябь на поверхности исторического потока.

Понимание Второй мировой войны исключительно как военного столкновения, где есть «враги» и «наши», не позволяет осознать, что в основе противостояния лежала борьба за политическое господство над людьми. Если на Западном направлении Германия искала и создавала себе союзников и сторонников, то на Востоке политика ее была более жесткой и циничной.

Полемизируя с Ковалёвым

Среди ныне здравствующих российский историков весьма не много специалистов, годами изучавших в архивах документы о коллаборационизме в России или бывшем Советском Союзе в период Второй мировой и Великой Отечественной войны. Куда больше тех, кто ограничивается общей военной историей или историей советских спецслужб. В ходе таких исследований всплывают многочисленные факты участия советских граждан и представителей балтийских народов в немецкой форме и под германскими знаменами в сражениях с Красной армией, а чаще – с партизанами, а еще чаще – с мирными жителями, заподозренными в сотрудничестве с этими самыми партизанами. Тем больший интерес представляет исследование профессора Новгородского университета Бориса Ковалёва: «Коллаборационизм в России в 1941-1945 гг.: типы и формы», поддержанное американскими фондами, в том числе фондом Артура Макартура, и недавно завершенное публикацией увесистой монографии.

Мы предпочли бы воздержаться от пересказа или рецензирования книги уважаемого профессора. Отметим лишь одно из несомненных достоинств работы. Автор использовал богатый архивный материал, тогда как многие эстонские и российские историки плачутся о закрытости хранилищ «чекистских» документов.

Для академических историков тема коллаборационизма в России – безбрежное море для удовлетворения своего научного интереса за казенный счет. Для политиков и журналистов такая история – поле для баталий за единовластие над исторической истиной и хороший стимул в борьбе за право на моральное превосходство, а значит и на политическое преимущество. Германия, имея одну из самых успешных и больших экономик в мире, пикнуть не смеет, чтобы получить место постоянного члена Совета безопасности ООН. Мы же видим в дискуссиях на тему пособничества нацистам во Второй мировой войне смутное желание заложить основы управления будущим.

Пушечное мясо по-французски

Впервые по-научному отнесся к феномену коллаборационизма выдающийся военный историк академик Михаил Семиряга. Он описал феномен коллаборационизма не просто как бесконечное перечисление случаев предательства, пособничества врагу и подстрекательства к таким преступлениям, но как системную, глубоко продуманную, целостную и очень гибкую политику нацистской Германии.

В русском медийном пространстве самый раскрученный коллаборационист, конечно, повешенный 1 августа 1946 года во дворе Бутырской тюрьмы генерал Власов. А был ли он коллаборационистом в полном смысле этого слова?

Дело в том, что коллаборационизм и как слово, и как политику всеобъемлющего сотрудничества с нацистской Германией придумал и запустил в оборот маршал Петэн. 22 июня 1940 года 84-летний маршал подписал в Компьенском лесу перемирие. Согласно условиям перемирия сохранялось относительно самостоятельное «французское государство», административное деление, должности префектов французской полиции, мэры городов, некоторые политические партии, департаменты, министерства, колонии, армия (в колониях) и даже Военно-морской флот на базе в Тулоне. Франция понесла территориальные потери, была оккупирована, но все равно оставалась хоть вассальным, но государством. США и СССР на дипломатическом уровне признавали правительство Петэна и т.н. режим Виши.

26 октября 1940 года старый маршал встретился с Адольфом Гитлером, а 30 марта в радиообращении к нации призвал французов к сотрудничеству с Великой Германией. И вот эта «коллаборация» стала основой политики режима Виши. Главным коллаборационистом во Франции стало французское государство. «Свободная Франция» генерала де Голля далеко не сразу стала правительством в изгнании.

Сохранялась государственность и в Дании, где капитуляцию 9 апреля 1940 г. в 7.20 утра подписал лично король Кристиан X. В Бельгии и в Голландии правительства капитулировали, хотя в отличие от Петэна к сотрудничеству с оккупантами не призвали. Только норвежский король и его правительство после коротких, но ожесточенных боев эвакуировались в Англию и официально не сдавали страну оккупантам.

В Западной Европе нацистская Германия сознательно проводила политику взращивания и поддержки сил, готовых вовсю сотрудничать с нацистами якобы от имени собственных национальных государств. А то, что для этого пришлось грабить собственные народы и уничтожать сотни тысяч сограждан, так это – жертвы на алтарь общей победы.

Отрезвление было страшным

По данным Семиряги за пять лет гитлеровской оккупации было уничтожено 441 660 французских граждан. По данным немецких историков, в период чистки от коллаборационистов было уничтожено без судов минимум 500 000 человек. В Италии, вышедшей из войны в 1943 году и тогда же оккупированной немцами, народным репрессиям подвергся 1 миллион фашистов и, по некоторым данным, 300 тысяч из них были убиты без суда и следствия. Не цацкался с усташами, четниками и немцами Иосип Броз Тито. Всего, сообщает Михаил Семиряга, на Западе антифашисты после окончания войны уничтожили 2 миллиона человек, причем 20 тысяч детей этнических немцев были удушены газом.

На этом фоне репрессии против пособников и предателей в бывшем СССР выглядят просто вегетарианскими. По архивным данным М.Семиряги и историка И.Пыхалова в ходе войны были расстреляны на месте или повешены примерно 200 тысяч активных пособников фашистов, а после войны за шесть лет осуждены еще 334 538 человек. Во Франции главным коллаборационистом оказалось государство, а стихийное возмездие предателям осуществлял народ. В Советской России суд остался прерогативой государства, которое, несмотря на войну, допускать самосуд не могло и не хотело.

Две стороны одного партизана

Пытаться вталкивать российские реалии во французское слово «коллаборационизм» – занятие пустое. Немецкие власти применили на Востоке самые низменные, самые примитивные, самые преступные формы сотрудничества. Политика коллаборационизма на оккупированных территориях СССР исходила из того, что не было на Востоке и не могло быть «режимов Виши», не допускалась сама мысль о вассальных государствах, даже в Эстонии, т.н. национальное самоуправление было лишь созданной немцами их собственной административной структурой.
За коллаборационистами на восточном фронте не стояли никакие государства, никакие даже марионеточные режимы, а только оккупационные власти, голод, безжалостный репрессивный аппарат и хорошо поставленная пропаганда.

Можно отметить, что только в частях вермахта, в СС и вспомогательной полиции отслужило за все время оккупации до 1 миллиона человек. А сколько было сексотов, разведчиков, диверсантов, гражданских служащих? Такие подсчеты пока не провел никто. И если до 1943 года отдельные партизаны, бывало, переходили на сторону немцев, то после 1943 года бойцы полицейских вспомогательных батальонов переходили на сторону партизан.
В 1955 году осужденные за пособничество врагу, но не совершившие тяжких преступлений коллаборационисты были помилованы. Кто-то даже и не подвергался наказанию, хотя служил в войсках СС, полицейских батальонах или частях вермахта. Латыши и эстонцы, служившие в немецкой армии, после фильтрации в 1946 году были просто распущены по домам. В 1948 году началась новая волна посадок. Но это уже другая история.

Те же, кто бросили десятки миллионов людей на оккупированной территории, так никогда и не повинились перед своими согражданами, наоборот, оставили миллионы людей на десятилетия под подозрением, под пресловутым анкетным пунктом «проживал ли на оккупированной территории». Никто не извинился перед теми, кто был брошен в одиночестве перед лицом непреодолимой силы, но смог избежать предательства. А ведь таких было большинство. И были это преимущественно старики, женщины и дети. И за это они заслуживают благодарности, а не косых взглядов и сказанного сквозь зубы признания, что не всех следует обвинять в коллаборационизме.