Саквояж. Столица Шотландии в вертикальном разрезе

Фото: Вера Копти

Часть первая, историко-географическая

Даниэль Дефо говорил, что ни в одном городе мира не живет такое большое количество людей, занимая так мало места, как в Эдинбурге.
 

Cоздатель Робинзона Крузо изрек эту замечательную фразу примерно триста лет назад, имея в виду, что уже тогда в Эдинбурге были самые настоящие... небоскребы. Никто этому не верит. И я не верила, пока не увидела их своими глазами.

Сердце города на высокой скале

Когда самолет пошел на снижение, сухонькая пожилая шотландка, сидящая рядом со мной около иллюминатора, гордясь своим родным городом, посторонилась, чтобы и я могла увидеть, как выглядит этот потрясающий Эдинбург с высоты. Находящийся на отрогах вулканической скалы, сверху он не похож ни на один из виденных мною городов.

И, конечно, преодолев первый шок от левостороннего движения, добравшись до гостиницы и бросив там вещи, мы устремились на штурм первой высоты – замковой скалы. Эту неприступную высоту, слегка уязвимую только с одной стороны, несмотря на всю несовершенность осадной техники X-XII веков брали приступом много раз. Переход замка из рук в руки символизировал вечное соперничество между Англией и Шотландией.

Рыбий скелет Старого города

Внизу, под стенами замка, лежит один из самых таинственных городов мира. Если посмотреть на старый Эдинбург с высоты, то он похож на рыбий скелет: хребет – это знаменитая Королевская миля, то есть путь, которым следовали королевские кортежи из замка, вниз, с горы, в Холирудское аббатство на молебны. А короткие «ребрышки» налево и направо – это уникальные узкие проулки-тупики «close», которые шотландцы называют вопреки правилам английской грамматики «клуз». Эти ребрышки спускаются с горы вниз, и только стоя там, внизу, можно видеть, как высок Эдинбург. Представляете, в ХVII веке там строили... девяти-, а то и двенадцатиэтажные дома. Наверху они были «всего-навсего» пяти- или шестиэтажными, а спускаясь в овраг, вырастали за счет пристроенных снизу этажей. Причем в одном доме могли сосуществовать богатые и бедные, безродные и знатные. Недаром говорят, что Эдинбург – родина демократии.

В этом сугубо демократическом городе напрочь отсутствовала канализация. Сейчас все дома Эдинбурга буквально опоясаны наружными канализационными трубами, которые провели, как вы догадываетесь, относительно недавно.

В Средние века «клузов» в Эдинбурге было видимо-невидимо. Сейчас их тоже немало, но все равно можно по пальцам пересчитать. И названия какие необычные: Тупик двух Леди, Тупик старого рыболова, Тупик адвокатов, Тупик конца света... Вот, например, история самого знаменитого, названного Тупиком Мэри Кинг. Сейчас там нечто вроде музея.

Дети подземелья

Билет в это «нечто» недешев – 11 фунтов. Покупать его надо заранее, потому что в группе экскурсантов всего 20 человек, и шанс оказаться двадцать первым велик. Закроется тяжелая дверь, пахнет сыростью, и перед вами вырастет необычная фигура вашего экскурсовода. Нашим гидом по XVII веку была Софи – веселая пышногрудая девушка в старинной одежде. Она сразу заявила, что родилась именно здесь в... 1642 году и расскажет нам всю правду о трагедии этого места.

Мы спускались по узким лестницам все ниже и ниже, заходя в разные помещения, и слушали нет, не рассказы, а настоящие актерские монологи Софи, повествующие о нравах и обычаях, о любви и смерти обитателей мертвого дома. Когда-то здесь жили самые обычные люди, историки восстановили их имена, но во второй половине XVII века в Эдинбурге разразилась эпидемия чумы. Лекари решили, что если изолировать очаги болезни, то чума отступит. Квартал Мэри Кинг (а так звали здешнюю домовладелицу) оказался отрезанным от всего мира. Легенда гласит, что его обитатели умерли, но, не будучи похороненными, продолжили свое потустороннее существование в переулках Эдинбурга.

Через сто лет после эпидемии, в 1753 году, на месте квартала решили построить здание городской казны. И, снеся верхние этажи, нижние сделали фундаментом нового красивого дворца. При этом в нижних, практически замурованных, продолжалась жизнь. Пустующие со времен эпидемии комнаты заселили странные люди. Один их них, мистер Чесни, считается последним жителем этого квартала. Софи подводит нас к двери, на которой едва различима надпись «Mr Chesney», и спрашивает: «Мистер Чесни, вы дома?» Поворачиваясь к нам, произносит: «Дома он, дома» и толкает дверь. Та пронзительно скрипит, наиболее малодушные экскурсанты взвизгивают, а я получаю одно из самых сильных впечатлений в своей жизни: перед нами открывается временная дыра – и мы оказываемся в XVIII веке.

Полуистлевшие обои, кривые доски пола, темная анфилада комнат. И в этот момент (о, как грамотно придуман аттракцион!) сзади раздается тоненькое пение и в нашу многонациональную случайную группу внедряется миниатюрное создание в чепце и застиранном платьице с косынкой, завязанной на груди крест-накрест. Она что-то жалобно поет на старо-английском. «Это моя сестра, она скоро умрет, – невозмутимо произносит наша Софи и дает „то ли девочке, а то ли виденью“ монетку. – Вот тебе шиллинг, сестренка, и не мешай».

Рядом с вокзалом находится «Подземелье ужасов», прославленное Лукьяненко в «Последнем дозоре», но посвящать все время в Эдинбурге общению с потусторонней силой было бы слишком расточительным.

Без седла короля Артура, или «Все врут календари»

В противоположном конце города высится другой холм не холм, гора не гора. Это безлесное рыжее вздыбление почвы имеет статус национального

Парка и называется патетически: Трон короля Артура. Но шотландцы, носители весьма специфического чувства юмора, переделали трон в седло, а потом и в седалище. Каждый турист, приезжающий в Эдинбург, оказывается перед почти гамлетовской дилеммой: лезть или не лезть? Мы решили лезть, но не туда, а в пригородные горы, с описанием которых ознакомились еще в Эстонии.

Путеводитель, заслуживающий доверия, советовал: автобус номер такой-то до конечной остановки, а там, четко следуя указателям, вы мгновенно достигнете живописных высот. И вот она, конечная остановка с красивым названием Balerno, но никаких указателей нет и в помине. Наконец, дама с собачкой из местных удивленно сказала: прямо и прямо вверх, а куда дальше, она не знает.

И вот, через полтора часа пешего хода, наконец, увидели вывеску, гласящую, что мы на территории природного заказника. Мы забрались на один из холмов, напугав маленькое стадо пасущихся черномордых баранов, нафотографировали вволю просторные пейзажи и поспешили обратно. Но к путеводителям после этого восхождения я отношусь с гораздо меньшим доверием.

Сизифов мост

Знаете ли вы, что получится, если положить Эйфелеву башню на бок? А получится железнодорожный мост через Фёрт-оф-Форт. Это грандиозное сооружение строилось с 1883 по 1890 годы и, как свидетельствует памятник в деревне Саут-Куинсферри, унесло с собой немало человеческих жизней. И не мудрено: один из самых первых консольных мостов в мире имеет длину около двух с половиной километров.

После с завершения постройки моста рабочие беспрерывно наносят на него защитный слой краски, который быстро смывается дождями и снегами. Этот процесс стал притчей во языцех, а выражение «Это все равно что красить Форт-бридж» даже вошло в кембриджский словарь идиом.

Это все мы услышали на экскурсии, которая проводится каждые полтора часа и стоит 10 фунтов. Симпатичный маленький катерок дает медленный круг под мостами. Впечатлений масса. В том числе и звуковых. Представьте себе высоченные, с шестиэтажный дом, каменные консоли, по которым проложены рельсы. И вылетая на мост, поезд пронзительным гудком предупреждает встречный, чтобы тот не больно-то торопился. От этого звука замирает рука, несущая ко рту ложку с овсянкой... Но об овсянке, виски, хаггисе, килтах, закрытых на ключ парках и пятничных пабах – в следующем номере.