На вопросы Эвелин Калдоя, возглавляющей зарубежную редакцию Postimees, отвечает доцент Центра стратегических исследований по Ближнему Востоку и Южной Азии Дэвид Десроше.
Ближний Восток и ислам: вопросы и ответы
Не означает ли тот факт, что на главных улицах Парижа можно видеть военные патрули точно так же, как на улицах Кабула, что теперь не только Запад воюет с терроризмом, но и терроризм с Западом? Может ли патрулирование улиц военными дать реальный результат?
Французские солдаты патрулировали парижские улицы в 1962-м, 1969-м, а также в 1980-е годы, когда звучали взрывы в метро. Военные патрули в Париже – не столь непривычная картина, как, например, в Лондоне. Французская жандармерия является более милитаризованной, чем силы полиции большинства западных стран. Периодически армия патрулирует улицы Парижа и других городов. В отличие от США или Великобритании для Франции это не является чем-то из ряда вон выходящим.
Существует две теории. Согласно одной, если направить военных охранять городские объекты, то подвергнешь их еще большей опасности. Но с другой стороны, присутствие армии в городе должно создавать психологический эффект полной безопасности. Как показал опыт Великобритании и Израиля, присутствие военных в городе сдерживает даже террористов-смертников, планирующих взорвать себя, и многие отказываются от этого намерения.
Главная задача – создать атмосферу сдерживания. Силы безопасности, проявляя бдительность, должны обращать внимание на людей, выделяющихся из общей массы.
В военном плане эффект, возможно, незначительный, но военные патрули на улицах в мирное время способствуют тому, что люди чувствуют себя в безопасности.
Граждане западных стран отправляются на Ближний Восток воевать в рядах группировок «Исламского государства», не следует ли из этого, что многие службы безопасности этих стран что-то проспали?
Как правило, люди, принимающие такое решение, испытывают глубокий личный кризис. Примером тому может служить один из идеологов «Аль-Каиды» Анвар аль-Авлаки, родившийся и большую часть жизни проживший в США и имевший американское гражданство. Он планировал террористические атаки и вербовал террористов. В 2011 году был уничтожен ударом с воздуха – по его автомобилю был выпущен дрон.
Этот человек был имамом одной из крупнейших мечетей в США в Вирджинии, пользовался уважением, его приглашали даже в Пентагон. Но после этого Анвара аль-Авлаки неоднократно арестовывали за сексуальные домогательства, он стал завсегдатаем борделей. Из-за личных проблем он стал сторонником радикальной ветви ислама.
Зачастую при изучении психологического портрета террористов становится очевидно, что в основе лежат личные проблемы – безработица, распад семьи и пр.
Военный врач-психиатр, майор армии США Нидал Хасан, совершивший массовое убийство на базе Форт-Худ, был очень несчастным в личной жизни человеком – он никак не мог жениться. Если ты 30-летний американец палестинского происхождения... Вот тебе и кризис.
Службы безопасности могут отслеживать сомнительные зарубежные связи, но в условиях свободы вероисповедания и при отсутствии прямой угрозы контроль за религиозными организациями не устанавливается.
Серьезным вызовом для либеральной демократии становятся люди, которые в зрелом возрасте обращаются к исламу, причем к радикальному течению. В таких случаях обычно не прослеживается зарубежная связь.
Саудовская Аравия имеет большой опыт в деле возвращения на путь истинной веры тех, кто сбился с пути. В этой стране разработана эффективная программа по работе с такими людьми. Поскольку страна мусульманская, на помощь приходят духовные лица, которые говорят тем, кто ошибся в выборе, что они стали жертвами ложной религии и что их направят на правильный путь. В Саудовской Аравии добиваются больших успехов, там значительно меньше рецидивистов, чем среди тех, кто освобождается из тюрем США.
Турция, являющаяся членом НАТО, ведет себя непоследовательно: президент страны осудил нападение на редакцию журнала Charlie Hebdo, а на следующий день была закрыта редакция издания, намеревавшегося опубликовать карикатуры из французского журнала. Как такая непоследовательность влияет на внешние отношения?
Думаю, что противоречивое поведение Турции объясняется тем, что в ней продолжается диалог по поводу того, какой страной она является.
Двадцать лет назад Турция была ориентирована на Запад. У страны другая история, но ее целью было стать частью западного консенсуса. Она активно действовала в НАТО, внесла большие изменения в законодательство, реформировала общество и структуры власти, чтобы соответствовать условиям ЕС.
И тут Франция, имеющая, как известно, большое влияние в ЕС, заявляет, что все это замечательно, но ваша страна никогда не была и не будет одной из нас. Как мне представляется, это заявление положило конец национальному консенсусу Турции.
Масла в огонь подлило решение о принятии в ЕС Кипра. Если бы ЕС отложил принятие Кипра хотя бы на год, вполне вероятно, что Кипр бы воссоединился.
Турки, глядя на это, решили, что их отодвигают в сторону не только по социальным соображениям. Все, ради чего старалось целое поколение турков, оказалось напрасным. Турции предстоит найти новую парадигму, и весь вопрос в том, какой силой она решит быть – западной или ближневосточной.
Турция не понимает – она исламское государство или современное западное. Президент Реджеп Тайип Эрдоган пытается ответить на этот вопрос, но он и сам этого не знает.
До тех пор пока Турция не решит, какой страной ей быть, она будет проводить противоречивую внешнюю политику.
Могут ли события на Ближнем Востоке привести к появлению нового государства – Курдистана?
Еще во время учебы в докторантуре я решил выучить курдский язык. С вопросом, что он думает по этому поводу, я обратился к своему хорошему другу, который был президентом Союза курдов в Северной Америке, и услышал в ответ, что большей глупости трудно себе представить.
Оказывается, курдский язык состоит из четырех сильно различающихся диалектов. «Если ты выучишь один диалект, то наверняка человек, с которым ты заговоришь, говорит на другом, и он обидится, что ты не выучил его язык», – сказал мне друг.
Курды, как и большинство живущих в горах народов, очень разобщены. Невозможно представить, что они могут прийти к единому мнению. Нет ни единой политической организации курдов, ни родины как таковой. Если оставить курдов один на один со своими проблемами, они начнут воевать друг с другом.
Турецкие курды руководствуются совершенно другими соображениями, чем сирийские курды. Как правило, когда курды заявляют о своей национальности, то делают это, противопоставляя себя кому-то или чему-то.
Сомневаюсь, что даже иракские курды в своем стремлении к независимости руководствуются иными политическими соображениями, кроме интереса к торговле нефтью.
Иракский Курдистан больше упирает на национальную символику и стремление обрести независимость.
Примерно так же обстоят дела в канадском Квебеке. У сепаратистских движений много общего. Одна из общих черт – зависимость от природных ресурсов. В нынешней ситуации, когда баррель нефти стоит 45 долларов, я не видел ни одного исследования о том, насколько жизнеспособной окажется независимость курдов.
В отличие от сепаратистски настроенных жителей Квебека, Шотландии и Уэльса курды отличаются еще одной особенностью: они не только враждуют друг с другом, их история напрямую связана с насилием и войнами.