Юлле Мадизе: надо пытаться помочь людям

Фото: Mihkel Maripuu

Последующие семь лет должность канцлера юстиции будет занимать юрист молодого поколения Юлле Мадизе.

Юлле Мадизе, которая в марте заступит на пост канцлера юстиции, стремится содействовать формированию всеобщего понимания того, что обществу присуще многообразие  в восприятии справедливости. У каждого свои собственные интересы, свои ценности, свое мировоззрение. При неизменном уважении к Конституции.  

Прежний канцлер юстиции Аллар Йыкс казался политикам неудобным,  нынешний канцлер юстиции Индрек Тедер несколько гибче. Какими, как вам кажется, будут ваши отношения с Рийгикогу, правительством и министрами?

В качестве независимого эксперта я имею отношение к сфере государственного права с 1996 года, то есть поступила на публичную службу очень молодой, еще во время обучения в университете и давно привыкла ко всем этим спорам, конфликтам и слож­ностям, которые проявляются в этой сфере.

Мой стиль – концентрация на цели. Я хочу, чтобы все было в соответствии с Конституцией, чтобы основные права людей были защищены, и я надеюсь, что в дальнейшем мне удастся выбирать такие средства, которые будут этому способствовать. Канцлер юстиции имеет право слова на заседаниях правительства и Рийгикогу. Конституционный надзор является центральной и самой важной функцией канцлера. Я не боюсь высказывать свою точку зрения. Аргументированно и разумно. На основании прежнего опыта могу сказать, что в основном политики и высшие чиновники хотят слышать ясные и честные оценки.

Вопрос в том, как, где и когда их высказывать, иной раз полемика может быть остра, но мне кажется, что люди в основном ориентированы на достижение позитивного результата. По крайней мере я в это верю, и с такой верой работается очень хорошо.

Фраза «это мое конституционное право» звучит все чаще. Хорошо ли это, или же подобное заявление уже превратилось в  избитую тактику защиты в любой ситуации?

Знание и защита основных прав действительно важны. Мои права, мои обязанности. В детстве, в юности, во взрослом возрасте. Права и обязанности идут бок о бок. Вполне естественно, что человек борется за свои права, так оно и должно быть.  И задача канц­лера юстиции помогать тем людям, которые не в состоянии сами точно сформулировать свою проблему.  

В своей речи перед Рийгикогу вы заявили, что в новой должности вас тревожит только одно: на этом посту нетрудно быть профессионалом, объективным и честным, но трудно объяснить людям: то, что кажется неправильным, необязательно противоречит Конституции. Какой пример вы могли бы привести?

Например, когда заинтересованные группы и представляющие коммерческие интересы лоббисты легкомысленно прибегают к аргументу конституционности. То есть утверждают, что закон неконституционен, но на самом деле имеют в виду, что, на их взгляд, он несправедлив или не отвечает их интересам.

Придерживаться честной, независимой, откровенной, профессиональной линии мне нетрудно. До сих пор мне это удавалось, и думаю, что будет удаваться в дальнейшем. Хотелось бы научиться лучше разъяснять людям, что ощущение справедливости, именно справедливости, в обществе многогранно.

У каждого свои собственные интересы, свои ценности, свое мировоззрение. Если что-то делается не так или иначе, это еще не обязательно противоречит Конституции. При этом ясно, что если задеваются чьи-то права и сразу видно, что в этом процессе нет стремления к справедливости, а идет неприкрытое удовлетворение чьих-то частных интересов, это может породить противоречие с Конституцией. Мне кажется, что иной раз в обществе  плохо понимают, что интересы людей и мировоззрения различаются. И отсюда возникает тоска по сильной руке. Ведь люди хотят, чтобы, наконец, появился кто-то, кто сделает все правильно. То есть так, как они того хотят.

Вы часто сталкивались с подобным отношением?

Идея Конституции состоит в том, что мы все вместе живем в едином обществе, у нас одна цель. Это – сохранение эстонского народа, языка, культуры, благосос­тояние, мир. У нас есть ценности, из которых мы исходим. Что у нас разделение властей, что ни у кого в руках не будет сконцентрировано слишком много власти,  что все конституционные права гарантированы. Что мы все время стремимся к тому, чтобы каждый человек мог стать совершенным, чтобы каждый ребенок рос полноценным членом общества и чтобы каждый человек мог достойно и успешно реализовать себя. То есть мы живем здесь все вместе со своими различными интересами, различными семьями, различным происхождением.

Что станет, так сказать, вашей темой на посту канцлера юстиции?

Сейчас я думаю и надеюсь, что такой «своей» темы у меня не появится. Палитра тем весьма обширна. Надеюсь, что когда вступлю в должность, смогу заниматься всеми темами и быть опорой для тех пятидесяти человек, которые трудятся в бюро канцлера юстиции, а также для более широкого круга людей. Хочу быть движущей силой, партнером, который вникает в их работу, но при необходимости задавать  и самые острые вопросы.

Надеюсь, что найду силы и возможности заниматься и конституционным надзором, и работой омбудс­мена, в которой два разных направления: первое – это детский омбудсмен и второе, менее известное, – профилактика всякого рода жестокого, бесчеловечного обращения. В этой сфере предстоит сделать очень многое. И чтобы достигнуть результата, следует двигаться шаг за шагом. Нельзя делать предложений, которые невозможно исполнить. И теперь еще добавился надзор за некоторыми аспектами определенного рода розыскной деятельности.

А поконкретнее?

По-моему, это довольно ра­зумная тенденция. Если посмотреть на происходящее в мире, то можно увидеть, что налицо расширение возможностей полицейских сил государства по части надзора за телефонами и использованием Интернета, чтобы получить информацию о возможных террористах и подготовке тер­актов. И отношение к этому достаточно толерантное.

Одно время говорили о том, что возможности скрытого наблюдения следовало бы ограничить, но мне кажется, что народ также поддерживает более строгий подход для предотвращения терактов. Возникают дополнительные полномочия по наблюдению за теми, кто готовит тер­акты. Однако получается так, что с каждым столь серьезным ограничением основных прав могут быть связаны злоупотребления. Один из способов их предотвращения – это установить эффективный надзор.

Тогда люди, имеющие возможность кого-то подслушивать или следить за кем-то противоправным образом, не станут этого делать, чтобы не быть уличенными. Ра­зумное развитие внутреннего контроля крайне важно и для Эстонии, канцлеру юстиции здесь также отведена своя роль. Всегда должно быть ясно – когда, зачем, на основании чьего разрешения и кого отслеживали. Необходимо иметь возможность оценить, правомерно ли это.

В прошлом году инцидент со стрельбой в школе в Вильянди продемонстрировал самым болезненным образом, что у нас нет нормального обзора  ситуации, в которой находятся дети.

Масштаб деятельности детского омбудсмена необычайно обширен и крайне важен. Это введенная совсем недавно, но, на мой взгляд, очень хорошо задействованная функция. Тематика простирается от запрета на ведение в школах политической пропаганды, наилучшего образования для детей-инвалидов до реабилитации детей с различными поведенческими расстройствами и проблемами зависимости.

При этом у нас слишком много детей, которые по какой-то причине остались одни или без опеки наедине со своими ранними подростковыми проблемами или оказались под властью зависимости, но им можно и необходимо помочь. И действующей системы сейчас, несомненно, недостаточно. Что же касается инцидента в Вильянди, то это один из самых сложных моментов. Сейчас никто, видимо, не может сказать, как и каким образом можно предотвращать подобные случаи. Но эти ответы следует найти, и это, конечно, станет частью моей работы.

Человек обращается к канц­леру юстиции с вопросом, но часто он не понимает, что ему отвечают. Каким образом можно помогать людям во внесудебном порядке, и делать это так, чтобы они действительно понимали и получали реальную помощь?

Мой прежний опыт свидетельствует, что прежде всего человек хочет, чтобы ему спокойно разъяснили, в чем дело. И многие согласны смириться с тем, что да, мне, например, не вернут этот участок земли или дом, таков закон и действует он для всех одинаково. Многие это понимают, но, к сожалению, за время своей работы я общалась и с теми, кто ожесточается,  находясь в сложных условиях, они видят во всем происходящем в их жизни и вокруг них только притеснение. Возможно ли что-то с этим сделать… Не могу сказать. По своему опыту я знаю, что эти люди так и будут жаловаться и писать дальше, как бы ты ни старался им объяснять. Они остаются при своем мнении,  и единственный устраивающий их ответ это тот, который на самом деле неверен. Но людям нельзя врать.

Конечно, было бы хорошо, если бы  судебные решения были такими простыми, чтобы человек их понимал самостоятельно.  Хорошо было бы, чтобы юрисконсультанты всегда стремились разъяснить решение суда, а не ограничивались заявлением, что, вероятно, судья ошибся. Бывает, что судья действительно ошибся, но в основном решения судов правомочны, хотя и могут казаться несправедливыми. Людям надо разъяснять суть, а не пускать пыль в глаза.   

Вам предстоит переход с должности высокого чиновника в Кадриоргском дворце в самый центр злободневных проблем огромного количества народа. Готовы ли вы к этому в последующие семь лет?

Думаю, что я достаточно хорошо знаю жизнь. Людей, у которых дела идут плохо, всегда жаль. Помочь всем сил не хватает, но надо пытаться.