Брюссель как мультикультурная капуста

По ночам брюссельская ратуша окрашивается во все цвета радуги. Фото: Николай Караев

Мы говорим – Брюссель, подразумеваем – Писаю­щий мальчик. Но не одним лишь фонтаном в форме мочащегося недоросля жива бельгийская столица. Даже засевший тут Европарламент смотрится в конечном счете лишь еще одним листом из пестрого наряда брюссельской капусты.

Разумеется, столкновение с – как называют его фламандцы – Manneken Pis неизбежно: если вы гуляете по центру города, писающие мальчики нет-нет да и бросятся вам в глаза, и чем ближе к самому фонтану, тем чаще станут мелькать они в витринах булочных и «сувенирочных»: черные, белые, красные, голубые, сахарные и шоколадные, в галстуках и шляпах, разной степени ожирения, со знаменитыми брюссельскими вафлями, но только в правой руке, потому что левой все эти детины поддерживают понятно что.

Битвы в культурном пространстве

И вот вы дошли до угла улиц, названия которых по-французски и по-нидер­ландски звучат освежающе загадочно: Rue de l’Étuve / Stoofstraat и Rue du Chêne / Eikstraat, – хотя на деле это всего-навсего Банная и Дубовая; вот вы смотрите на главную достопримечательность города; вот вам пересказывают истершуюся легенду о бургомистре, который три дня и три ночи искал запропавшего сынишку, и нашел его описывающим угол в этом самом месте, и приказал заложить там фонтан, и еще о том, что клуб местных пенсионеров, имеющий доступ к фонтану, раз в год пускает скрозь мальчика не воду, но пиво (извращенцы!). Ну, полюбовались – и хватит. Брюссель, право слово, интереснее, разно­образнее и просто лучше непристой­ного этого мальца.

Для начала, если вы оказались в Брюсселе, стоит просто побродить по его Старому городу, будь то Гран-Плас (Большая площадь, она же Ратушная) или улочки по соседству, поглазеть на архитектурные изыски и в обязательном порядке отведать брюссельских вафель. Обычно одной вафелины хватает, особенно если на ней лежит толстый слой взбитых сливок и шоколада (стоит это удовольствие 2,5 евро, а голая вафелина – один евро).

Гран-Плас поражает: тут вам и ратуша с готическими горгульями, построенная между 1444 и 1480 годами, – единственное здание, пережившее обстрел города войсками Людовика XIV в 1695 году, – и неоготический, чуть напоминающий венецианские палаццо Королевский дом, приютивший ныне Городской музей. По ночам это великолепие еще и подсвечивается, переливаясь всеми цветами радуги, а так как центр лежит в низине, с Королевской площади, расположенной чуть выше, открывается поистине фантастический вид.

В Брюсселе царит двуязычие, но это не мирное сосуществование языков, как, скажем, в Финляндии, а настоящая культурная война. Бельгия – это королевство-конгломерат, состоящее из Фландрии, где говорят по-нидерландски, и Валлонии, где говорят по-французски. Преимущественно франкоязычный Брюссель имеет сомнительное счастье располагаться во Фландрии и, поскольку фламандцы и валлонцы друг друга недолюбливают, он похож на кусочек вражеской территории в глубоком тылу. Названия улиц тут все на двух языках, иначе одна из сторон взбунтовалась бы, а вот всяческие объявления могут быть только на французском или только на нидерландском – и хоть ты тресни. Европа Европой, а интернационализм тут не приветствуется: тем, кто из Брюсселя поедет в ближайшие города вроде Брюгге, где говорят, естественно, по-нидер­ланд­ски, рекомендуется скрывать знание французского и общаться с местными на нейтральном английском.

Даже внешне Брюссель – это скопище самых разных культур и стилей: готика, в том числе пламенеющая, барокко, ампир, функционализм – все смешалось в доме Саксен-Кобург-Готской династии! Оттого кажется, будто город собран из осколков других европейских городов: вот миниатюрная копия Нотр-Дама, и даже химеры почти такие же, разве что пожиже, вот кусочек Стокгольма, вот что-то венецианское, с площади Сан-Марко, а вот и родным Таллинном повеяло.

Художества побеждают литературу

Если приближаться к писючему мальчугану со стороны Гран-Плас, по правую руку вы не сможете не заметить стену с рисованной троицей: паренек с чубом, фокстерьер и морской капитан спускаются по лестнице. Это репортер Тинтин, его собака Милу и капитан Хэддок, герои комиксов бельгийского художника Эрже (псевдоним Жоржа Проспери Реми). Эрже посвятил комиксам про Тинтина почти полвека своей долгой жизни и снискал бешеную популярность не только на родине, но и во Франции, и во всем мире; вспомним хотя бы 3D-фильм Стивена Спилберга «Приключения Тинтина: тайна “Единорога”».

В Брюсселе стен с героями Эрже несколько, но для любителей комиксов это не главное. Главное – огромный и роскошный Бельгийский центр комиксов, в котором представлены не только Эрже с Тинтином, но и почти все школы и стили комиксов – от фантастики и вестернов до детских «Смурфов». Это, кстати, тоже бельгийский комикс авторства Пьера Кюллифора, он же Пейо.

Думается, неслучайно именно Бельгия породила выдающихся комиксистов современности. В Брюсселе заметно тяготение бельгийцев к дизайну и картинке в противовес письменному слову. Много ли мы знаем знаменитых бельгийских писателей XX и XXI веков? Да, Эмиль Верхарн, Жорж Сименон, Жозеф Рони-старший, Маргерит Юрсенар и Морис Метерлинк были бельгийцами, и Амели Нотомб – бельгийка, но никто из них не ассоциируется у нас с Бельгией, и нет в Брюсселе, допустим, культа Сименона, сравнимого с культом Эрже. К тому же это всё представители франкоязычной культуры. Единственный писатель, который мог бы претендовать на лавры безусловно бельгийского классика, – Жан Рэй, сочинявший и на французском, и на нидерландском, но и он тут основательно подзабыт.

Правда, на брюссельской рю де ля Режанс есть бюстик Поля Клоделя. И еще неподалеку от Гран-Плас на одном из домов висит памятная табличка: на этом месте 10 июля 1873 года великий поэт Поль Верлен выстрелил из пистолета в другого великого поэта, Артюра Рембо. В самом доме сейчас – не книжный, а магазин платков, и это многое говорит нам о городе Брюсселе.

Искушения любопытного туриста

Литературоцентричных достопримечательностей здесь раз-два и обчелся, зато художественных музеев – уйма, и главные из них – это четыре сокровищницы, входящие в комплекс Королевских музеев: Музей старинного искусства, Музей современного искусства, Музей Дальнего Востока и Музей Магритта. Увы, Дальний Восток в настоящее время недоступен ввиду реновации здания. (С брюссельскими музеями следует держать ухо востро: так, отмеченный на всех картах Scientastic с его чудесами прогресса уже несколько лет не существует – экспозиция музея была ликвидирована местным метростроем, с которым с тех пор судится дирекция.)

Старинное искусство представлено здесь скромно, если говорить о количестве, но веско, если учитывать качество: на втором этаже музея можно попасть в зал обоих Питеров Брейгелей, старшего и младшего, насладиться «Искушением св. Антония» Иеронима Босха, пусть даже и копией (за оригиналом придется ехать аж в Лиссабон), и множеством полотен менее известных, но не менее мастеровитых фламандцев, а также увидеть воочию картины Рубенса.

Здесь устраиваются также потрясающие временные выставки – так, до конца июня работает ретроспектива Марка Шагала, с которой просто невозможно уйти таким, каким ты на нее пришел. Отдельная песня – единственный в мире Музей Рене Магритта, три этажа которого расскажут вам о бельгийском сюрреалисте больше, чем, быть может, вы хотели бы знать. По соседству с Магриттом есть Музей музыкальных инструментов, в котором можно запропасть на весь день, а то и на два...

Самый странный Петр на свете

От осмотра Королевских музеев логично перейти к расположенному поблизости Брюссельскому парку, в котором русскому человеку следует перво-наперво отыскать бюст Петра Первого, расположенный, простите, задом. В том смысле, что если стоять лицом к французской надписи на постаменте, государь будет повернут к вам затылком, а лицо его вы увидите, если зайдете со стороны надписи голландской. Легенда гласит, что Петр бывал в Брюссельском парке, и валлоны решили увековечить это дело первыми, однако фламандцы, хихикая, перевернули бюст и снабдили его собственной надписью с другой стороны.

В перевернутом Петре есть свой мрачный символизм: по ночам, чтоб вы знали, Брюссельский парк превращается в логовище геев, ищущих легкой любви, так что ходить сюда с целью осмотра достопримечательностей в темное время суток не надо. Не так давно разразился скандал с участием посла США, который якобы в этих самых кустах... Но не будем о грустном.

Если теперь выйти из парка и ступить на рю дю Люксамбур, вдалеке завиднеется сероватая громада Европарламента. Пропустить здание, в котором героически трудятся шесть наших евродепутатов (из, напомним, семисот пятидесяти одного), никак нельзя. Особое внимание поневоле обращаешь на скульптуру «Жена забирает мужнину получку». В смысле, на памятник евро, который женщина с искаженным лицом спасает от мужиков, тянущих к нашей валюте грязные лапы.

Странных скульптур в Брюсселе навалом. На рю де ля Режанс аккурат между бюстом Клоделя и Королевскими музеями есть целый сад подобных скульп­тур, включая композицию «Пьяная мать – горе семьи»: гигантская голая жен­щина не в силах встать на ноги и падает в пруд. Впрочем, на другой стороне той же улицы есть установленный в

XIX веке классический фонтан, посвященным графьям-героям Эгмонту и Горну, которых в 1568 году публично обез­главили на Гран-Плас по приказу испанского герцога Альбы, с чего де-факто и началась Нидерландская революция.

Эгмонт и Горн окружены статуями их известнейших современников вроде принца Вильгельма I Оранского, он же Молчаливый, и картографа Герарда Меркатора. Если вы не посидели ря­дом с этим фонтаном, считайте, что Брюсселя-то вы и не видели.

Кода

Если выбраться сюда на день или два, общее представление о Брюсселе составится вполне. А вот нюансы... Но пора возвращаться, и вы едете в брюссельский аэропорт, где вдруг видите таблички, запрещающие мочиться на стены. На них схематически изображены писающие мужчины, перечеркнутые крест-накрест. Здесь кончается территория Manneken Pis – и, ей-богу, когда глядишь на такую табличку, становится грустно. Более того, становится ясно, что в Брюссель стоит вернуться. Тем более, говорят, где-то рядом с мальчиком есть еще писающая девочка, а ее-то мы и не увидали.