Военные беженцы такие же люди, как и мы

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
В обязанности канцлера юстиции входит теперь и контроль за учреждениями безопасности. Первые результаты проверки того, как ими осуществляется прослушивание граждан, Юлле Мадизе надеется сообщить осенью.
В обязанности канцлера юстиции входит теперь и контроль за учреждениями безопасности. Первые результаты проверки того, как ими осуществляется прослушивание граждан, Юлле Мадизе надеется сообщить осенью. Фото: Sander Ilvest

Беженцев, которые в ближайшие годы прибудут в Эстонию, следует как можно быстрее трудоустроить, а их детям предоставить возможность учиться, считает канцлер юстиции Юлле Мадизе, отмечая, что никаких преимуществ по сравнению с местными жителями беженцы не должны иметь, они будут обязаны соблюдать наши законы и правила.

Что вы думаете о разгоревшейся в Эстонии дискуссии о беженцах?

Мне жаль людей, которым приходится туго, независимо от того, где они живут, в Эстонии или в других местах. Конечно, следует четко различать военных беженцев и искателей приключений или даже преступников. И эстонское государство обязано это делать.

Люди, которые бегут от войны или террора т.н. Исламского государства, действительно нуждаются в помощи. Зверства, с которыми они сталкиваются, бесчеловечны. Думаю, что в подобной ситуации любому из нас пришлось бы покинуть родной дом.

Если у человека есть документы (или он может внятно объяснить их отсутствие) и у него безупречное прошлое, он может рассчитывать на помощь в пределах возможностей. Люди, которых убивают и преследуют за то, что они христиане или умеренные мусульмане, которые не хотят становиться на сторону зла, а хотят просто жить нормальной жизнью, как мы с вами, нуждаются в помощи.

Конечно, этих людей необходимо здесь как можно быстрее трудоустроить, предоставить возможность их детям получить образование. Это непростая задача, ведь эстонского языка они, понятное дело, не знают. Но Эстония, как и все другие страны, может прийти на помощь.

В Эстонии для граждан третьих стран действует квота, и эта квота намного больше, чем количество людей, которые могли бы прибыть в Эстонию в течение двух лет.

Беженцы подпадают под эту квоту?

Не должны подпадать. Но к нам приезжают несколько тысяч человек в год из других стран Евросоюза, а также из тех стран, выходцы из которых не подпадают под квоты и могут поселиться в Эстонии без сложных процедур. Они приезжают к нам работать и учиться, эти люди приносят пользу обществу. Безусловно, представление о том, что если Эстония начнет помогать военным беженцам, то это сразу отразится на общей картине и общественном порядке, является неверным.

Мне понятны страхи и предубеждения людей. Но с таким же пониманием я отношусь к людям, которые все потеряли и будущее которых под угрозой. Я понимаю также тех людей в Эстонии, которых волнует судьба страны.

Одно можно сказать со всей определенностью: военные беженцы, которые могут приехать в Эстонию в ближайшие два года, обязаны будут соблюдать эстонские законы. Они не должны иметь криминального прошлого и совершать в Эстонии преступления. Все их действия в Эстонии должны соответствовать нашей Конституции, законам и правилам общественного порядка. Нет никаких оснований требовать изменения этих правил.

Что будет в случае, если какое-нибудь самоуправление откажется принимать беженцев?

На нет и суда нет. Но мы знаем, что во многих волостях есть заброшенные дома. Если в пустующее жилье можно поселить какую-нибудь приличную семью, отправить детей в школу, предоставить работу родителям, которые будут пользоваться предоставляемыми услугами, то волости это скорее на руку. Средств, на которые можно будет разместить беженцев, должно хватить, чтобы привести жилье в приличное состояние.

Скорее всего, они недолго будут нуждаться в приюте. Правда, некоторые наши соотечественники нуждались в таком приюте полвека.

Центр для беженцев в Вао не рассчитан на то количество людей, которое находится там сейчас, их в два с лишним раза больше. Не нарушаются ли тем самым их права?

Не нужно обобщать. Задача канцлера юстиции – проверить, соответствуют ли такие центры эстонским законам, не ущемляют ли в них человеческое достоинство.

В Эстонию прибудут люди, ходатайствующие об убежище, или имеющие статус беженца?

Окончательное решение еще не принято, но эстонские чиновники уже занимаются этим вопросом. Если статус беженца люди получат здесь, то на то время, пока будет приниматься решение, они должны быть размещены в Эстонии. Желательно, чтобы прибывшие сюда люди как можно быстрее получили работу, а их дети пошли в школу.

Слышны заявления, что беженцам будут созданы лучшие условия, чем живущим и работающим в Эстонии людям или тем, кто потерял здесь работу или здоровье. Ни о каком предпочтительном отношении к беженцам речи быть не может. Они станут получать пособие на проживание и, конечно, им предложат языковые курсы.

Сможет ли Эстония выслать беженца, если он совершит здесь преступление?

Да, и по конвенции (о статусе беженцев – ред.), и по эстонским законам.

Как вы считаете, когда кто-то публично говорит, что «всех этих беженцев надо взорвать» или «врезать им», это должно расцениваться как свобода слова или власть обязана вмешаться?

Я убежденный сторонник демократии и свободы выражения мнений. Дискуссия, касающаяся беженцев, пойдет обществу на пользу.

Позволять себе подобные высказывания о людях, которые потеряли дом, близких, здоровье, значит не иметь сердца.

Перед кредиторами, предоставившими кредиты Греции, Эстония несет обязательства в размере сотен миллионов евро. Греция стала банкротом. Как Эстония может защитить свои интересы?

Есть два основных кредитора. Зарегистрированное в Люксембурге частно-правовое юридическое лицо – Европейский фонд финансовой стабильности, или EFSF, предоставивший Греции кредит. Проще говоря, Эстония является одним из поручителей кредита. Ясности в том, предъявит ли этот кредитор требование Эстонии, нет. Эксперты считают такое требование нереальным, т.к. система настолько продумана, что такого не должно быть, но и исключать этого нельзя.

Второй кредитор – Европейский стабилизационный механизм, или ESM, в отношении которого в Эстонии разгорелся спор, дошедший до Государственного суда. Государственный суд пришел к выводу, что Конституция разрешает Рийгикогу ратифицировать договор об учреждении ESM.

От этого механизма Греция пока ничего не получила. Если ESM захочет оказать помощь Греции или кому-нибудь другому, то этот вопрос будет вынесен на обсуждение парламента и станет предметом общественной дискуссии. Без труда можно предположить, к чему сейчас приведет эта дискуссия.

На ваш взгляд, не нужно паниковать и опасаться, что у Эстонии потребуют денег?

Нет, не стоит.

Министр юстиции Урмас Рейнсалу сказал в апреле Postimees, что не планирует заниматься принятием применительных актов для Закона о совместном проживании. Закон вступает в силу в начале следующего года, но никаких актов о его применении нет. Этим должно заниматься правительство или кто-то другой?

Проекты законов имеют право инициировать депутаты Рийгикогу, парламентские фракции и комиссии.

Как расценить ситуацию, когда закон принят – что бы мы о нем ни думали, – но правительство не занимается его исполнением?

Будучи сторонником простых и понятных решений, я не считаю нормальной ситуацию, когда закон принят, но его невозможно исполнять. Или вообще не принимайте, или, если уж приняли, то исполняйте.

Может ли быть так, что, несмотря на закон, с будущего года невозможно будет зарегистрировать совместное проживание?

Да, для того чтобы закон начал действовать, нужен акт о вступлении его в силу, но такого акта сейчас нет. Мы знаем, что принятие Закона о совместном проживании вызвало у одних людей недовольство, у других радость, выходит, что все было зря.

И как теперь быть?

На мой взгляд, по этому вопросу следовало бы провести дискуссию в обществе и принять четкое, по-человечески понятное решение.

В обязанности канцлера юстиции входит также надзор за учреждениями безопасности. Многие страны столкнулись с тем, что за их гражданами ведется тотальная слежка. За жителями Эстонии тоже ведется масштабная слежка?

Насколько мне известно, нет, но мы постоянно контролируем этот вопрос. Любая противозаконная слежка в Эстонии запрещена и наказуема. Прослушивание, скрытое наблюдение, чтение электронных писем разрешено только при наличии веской причины, и этим занимается учреждение, имеющее на это право.

Сегодня миру угрожают другие опасности. Не берусь судить, опаснее ли они тех, что были раньше. Мне кажется, что каждая эпоха несет груз, который ей по силам. Если серьезные преступления планируются в основном в Интернете, государство должно иметь возможность противостоять преступникам.

Правовое государство обязано позаботиться о том, чтобы никто не имел возможностей злоупотреблять своими полномочиями. И канцлер юстиции, являясь независимым конституционным институтом, проверяет учреждения, которые занимаются в Эстонии такой работой.

В отделе контроля канцлера юстиции работают очень компетентные специалисты, обладающие опытом и знаниями. Надеюсь, что уже осенью мы получим первые результаты. Мы планируем проверить, как осуществляется прослушивание, достаточно ли надежна система, которая не должна допускать злоупотреблений, и т.д.

Ваша позиция по этим вопросам будет обнародована?

Все, что можно делать открыто, будем делать открыто. Все, что является государственной тайной, таковой и останется. Но один из наших принципов – прозрачность и открытость. Если нужно, часть данных будет скрыта, остальное станет достоянием общественности.

Все, что делается в Эстонии в Интернете, где-нибудь записывается и изучается?

Закон этого не разрешает, да и возможностей для этого нет.

С какими проблемами обращаются люди к канцлеру юстиции? Можно ли сделать какое-то обобщение?

Приоритетом для нас является человек: ребенок, подросток, женщина, мужчина, предприниматель, пенсионер. В наших силах проверить, не слишком ли сильно ограничивают права и свободы людей. Мы также проверяем, как исполняются законы, соблюдаются ли права людей.

С момента вступления 31 марта в должность я стараюсь просматривать всю почту, которую мы получаем. О чем только нам не пишут: начиная с казусов конституционного надзора, когда мнение запрашивает Государственный суд, и заканчивая жалобами на квартирное товарищество, которое не разрешает жильцам кормить голодных кошек, или разбирательством с фирмой, выдающей быстрые кредиты.

Жаль, что мы не можем помочь многим, ведь канцлер юстиции в первую очередь проверяет, не противоречат ли законы и другие акты Конституции, соблюдают ли государство и учреждения самоуправления права людей.

Взять, например, такую ситуацию: квартирное товарищество хочет сделать ремонт, но один из жильцов возражает, ссылаясь на отсутствие денег. Можно понять этого человека, но и позиция других членов квартирного товарищества тоже требует понимания. Скажем, если крыша течет, ее нужно отремонтировать, иначе дом придет в негодность. Мы можем сказать, что таков закон, что все соответствует Конституции и парламент решил разделить интересы таким образом, а можем переговорить с товариществом.

Бывают совершенно курьезные случаи. Например, один закон обязывает владельца водяной мельницы, находящейся под охраной, соорудить проход для естественной миграции рыб, но другой закон запрещает это делать, т.к. мельница является памятником старины. Человек оказывается в ситуации, когда не может выполнить обязательства, возложенные на него государством.

Случается, когда учреждения не пытаются повернуться к людям лицом, хотя закон это позволяет. Например, человек подал заявление о продлении лицензии в день, когда истекал срок действия предыдущей лицензии. Его ходатайство было удовлетворено, но через три дня, и человек пострадал.

Каковы основные проблемы образования в Эстонии?

С точки зрения конституции систему образования Эстонии следует пересмотреть, и за это наконец взялись. Является ли наша школа единой или нет? Этот вопрос следовало бы вынести на обсуждение. Кто несет основную ответственность – государство или города и волости?

В Эстонии каждому ребенку школьного возраста должно быть гарантировано бесплатное хорошее основное образование, соответствующее его возможностям. На деле ситуация запутанная. Считается, что содержать школу – в первую очередь обязанность местного самоуправления. Но со временем круг вопросов, которые решаются на местном уровне, меняется. Не будем судить о том, является ли урбанизация и отъезд людей из сельских регионов благом или злом, но нельзя этого не учитывать. Государству следовало бы взять на себя большую ответственность за то, чтобы сеть школ была оптимальной, чтобы труд учителей хорошо оплачивался и считался почетным, чтобы каждый ребенок получал такое образование, которое позволит ему развиваться наилучшим для него образом.

У нас появились муниципальные частные школы, которые действуют как учрежденные местным самоуправлением фонды или коммерческие фирмы. Такие школы действуют частично за счет средств налогоплательщиков, но и с родителей деньги тоже берут.

Есть у нас частные школы, которым в 2010 году решили выплачивать, кроме подушных денег, которые никуда не денутся, дотацию на деятельность, т.е. на содержание здания, не продумав этот шаг и не проанализировав последствия. Тогда утверждали, что плата за обучение снизится и учеба в частной школе станет доступной для большинства детей. Этого не случилось.

Муниципальные школы не берут плату за обучение, но они не могут предложить детям хорошее образование и найти достаточно сильных учителей. В результате изобретаются какие-то схемы, и родителям приходится платить.

На днях была озвучена позиция канцлера юстиции, согласно которой за учебный предмет, являющийся обязательным, должно платить местное самоуправление. Ситуация, когда с одного края кастрюли суп более густой, чем с другого, противоречит Конституции.

Это не значит, что уровень образования должен снизиться, а хорошие школы исчезнуть. Вовсе нет! Вопрос в том, как поднять общий уровень и прийти к тому, чтобы не изобретать никаких схем.

Что ждет русскоязычное образование?

В ближайшее время должен быть опубликован доклад Совета Европы об Эстонии. Насколько мне известно, в нем отмечается, что взятое Эстонией направление на то, чтобы результаты в школах с русским языком обучения были такими же хорошими, как в других школах Эстонии, является правильным.

Правильно ли переводить преподавание предметов на эстонский язык в гимназической ступени, пусть даже в объеме 60 процентов, или нужно делать это раньше, чтобы развивать способности ребенка и дать ему опору в жизни?

Мне нравятся простые, логичные и человеческие решения.

И какие же?

В соответствии с устоявшейся в Европе традицией образование на госязыке начинается с детского сада. Что не исключает существования национально-культурных спецшкол в виде частных заведений, кружков по изучению той или иной культуры и пр. Но для того чтобы хорошо усвоить язык, начинать нужно с детского сада.

Нужно ли вносить изменения в Основной закон Эстонской Республики?

Конституция Эстонии отлично выдержала испытание временем. Я рассматриваю Конституцию как достигнутое в ходе референдума соглашение между целями эстонского государства и основными принципами действия.

Комментарии
Copy
Наверх