Наталия Ягинцева: моя Эстония

Наталия ЯГИНЦЕВА Фото: Erakogu

Что мы чаще замечаем вокруг себя – плохое или хорошее? Хочется сказать, что хорошее. Но давайте вспомним, как мы обычно себя ведем.

Ребенок не сделал уроки – отругаем. А если сделал? Похвалим? Далеко не всегда. Он поступил так, как должен. О чем тут говорить?! Чиновник неправильно решил вопрос – напишем жалобу или хотя бы выпустим пар в разговоре с друзьями. А если он помог – напишем благодарность или воспримем как должное?

Красота в глазах смотрящего

Мы часто фиксируем в своей памяти то, что, по нашему мнению, происходит не так. И объясняем это: «Просто я реалист». Но свою реальность мы создаем сами. В любом из нас есть недостатки, но при общении с одними людьми мы концентрируемся на негативе – и получаем одну реальность; при общении с другими – больше обращаем внимание на хорошее. И реальность тут же «становится» хорошей.

И этот правильный мир вокруг нас не зависит от президента, правящей партии, политической обстановки… Он зависит только от нас, от нашей открытости, а главное, от желания и умения замечать то хорошее, что есть в жизни. Когда мы говорим о стране, в которой живем, то часто прокручиваем в голове список претензий к государству, к учреждениям, к врачам… Мы концентрируемся на негативных фактах и бесконечно творим образ недружелюбной реальности.

Я родилась и много лет жила в Петербурге, в Эстонию переехала три года назад. Естественно, что я живу жизнью обычного человека, решаю вопросы, связанные с работой, медициной, жильем… Очень многое мне в Эстонии искренне нравится. Но удивляет, что когда я начинаю делиться своими впечатлениями с людьми, которые здесь родились и выросли, мой восторг мало кто разделяет.

Более того, мне начинают рассказывать, как все плохо. И у меня сложилось впечатление, что у меня какая-то своя Эстония, очень доброжелательная. Я никогда не обращалась куда-то через знакомых (у меня их здесь просто не было), не давала взяток, но относились ко мне доброжелательно, и все мои вопросы решались быстро. И я поняла: жители Эстонии так привыкли к хорошему, что просто его не замечают. Для большинства из них это данность. Я часто читаю в СМИ о негативных явлениях, а мне так хочется рассказать живущим в Эстонии, как замечательно продуманы и устроены здесь многие вещи…

Больница, где плачут от счастья

Когда я благодарила сотрудников самых разных учреждений, реакция почти всегда была одна и та же: «Напишите об этом, а то нас только ругают». А у меня действительно есть потребность рассказать о «моей Эстонии», о том, что мне нравится. И еще мне кажется, что мой взгляд (как бы немножко со стороны) может помочь многим хотя бы чуть-чуть иначе посмотреть на окружающее их и оценить его.

Моя Эстония – это страна, которая открылась мне за то короткое время, что я в ней живу: здесь очень много мелочей, которые заставляют меня восхищаться. Больница – не самое веселое место. Там часто плачут. И я расплакалась. Но не от боли и не от горя. В Таллиннской Северо-Эстонской региональной больнице, в отделении на улице Хийу, слезы непроизвольно выступили от благодарности. А заставила меня расчувствоваться… копеечная пластмассовая трубочка для коктейля.

Когда человек приходит в себя после общего наркоза, ему нужно пить, а голову поднять трудно. И медсестры в стакан с водой вставляют трубочку с гофрированной вставкой, которая позволяет человеку пить лежа и при этом не обливаться. Для меня эта трубочка стала знаком величайшей заботы о людях. Чтобы додуматься купить эти дешевые штучки, нужно с огромным вниманием относиться к больным, понимать, что может вызвать у них даже малейший дискомфорт.

Как нужно любить своих пациентов, чтобы продумать, казалось бы, очевидное: с операционного стола тебя перекладывают не на каталку, а на твою родную кровать, на которой ты «путешествуешь» в реанимационную палату, а потом и в обычную. Все сделано с заботой о человеке, все продумано так, чтобы лишний раз его не побеспокоить.

У меня было ощущение, что многое происходит словно по волшебству: вода вместо выпитой появляется тут же, сумка с личными вещами приносится в палату в тот момент, когда ты только начинаешь о ней вспоминать.

Но самое главное – это потрясающая тактичность и забота всей операционной бригады. Время, когда ты ждешь, что подействует наркоз, самое жуткое. Страшно. От страха трясет. Холодно… Мечтаешь только об одном – проснуться и знать, что все закончилось. Но даже в этом состоянии я не могла не заметить и не оценить нагретое покрывало, которым меня укрыли, пока готовили к операции. Это тоже было на уровне волшебства: тебе страшно и холодно – тебя накрывают и успокаивают. Сейчас я пишу об этом и понимаю, что это правильно и логично. Да, конечно, все так и должно быть. Но эти правильные и логичные вещи могут появиться только там, где действительно заботятся о людях.

Мне жалко и стыдно, что я не узнала имена медсестер, которые со мной работали. Я, к большому сожалению, не знаю, как зовут анестезиолога, которая извинялась за холодный лекарственный пластырь, объясняя, что, увы, он не может быть другим.

Я знаю только имя врача, которая делала мне операцию. Это Ангела Каламеэс, которая для меня действительно стала ангелом. Я безгранично благодарна ей и всем ее коллегам, которые работали 24 ноября 2014 года, за огромную заботу о пациентах, за потрясающее ощущение, которое они мне подарили, – уверенность в том, что меня любят.

Спасибо, эстонцы!

В моей Эстонии меня действительно любят. Я так думаю, потому что знаю, как ко мне относились люди в самых разных учреждениях.

Ни один человек, приехавший в другую страну, не обходится без общения с чиновниками. Как я благодарна людям, которым на эстонском языке я могла сказать только tere, за их бесконечное терпение и помощь при заполнении документов, за то, что они говорили со мной на моем языке, за то, что ни разу ни словом, ни взглядом не дали мне почувствовать себя неудобно.

Я до сих пор не понимаю, как хватило терпения у милой женщины в отделении полиции на улице Пауля Пинна в Таллинне. Но она бесконечно и дружелюбно выдавала мне новые бланки взамен испорченных, при этом еще и старалась, чтобы я не чувствовала себя совсем бестолковой.

Все люди, с которыми мне приходилось общаться – и в управе Ласнамяэ, и в авторегистре, и в банках, и в страховых компаниях, и во многих других учреждениях – входили в мою ситуацию и говорили на русском языке или находили того, кто может перевести. Я искренне считаю, что они оказывали мне большую любезность. Для меня это прежде всего знак их доброго отношения ко мне и показатель высочайшего профессионализма.

Мне очень стыдно за то, что я до сих пор не говорю по-эстонски. И я считаю, что знать этот, пока очень трудно дающийся мне язык, – малая часть моей благодарности к людям моей Эстонии, которые все это время были так добры ко мне.