Датчанин пустил корни в Вырумаа

Еще неделю назад вырумааский фермер Торбен Сков, увидев на небе тучи, озабоченно хмурил брови: как бы дожди не помешали сбору урожая. Но теперь, когда пришло наконец и в наши края долгожданное тепло, Торбен со спокойной душой может садиться за руль зерноуборочного комбайна. Фото: Mihkel Maripuu

В этом году Центральный Союз хуторян Эстонии ставит в пример молодым хуторянам датчанина Торбена Скова: за десять лет он создал в Вырумаа крепкое фермерское хозяйство.

Картинка первая

«Капас! Капас! Капас!» – с характерной для датского языка резкостью кричит Торбен, и стадо коров герефордской породы, отдыхающее на зеленом лугу, отвечает дружным мычанием.

Торбен снова кричит «Капас!», и коровы медленно поднимаются и направляются к изгороди, которой огорожен луг. «По-датски „капас” то же самое, что „коровушка”», – объясняет Торбен.

Картинка вторая

«На том поле – видите, оно зеленое – я горох посеял, там – пшеницу, а за тем холмом коровы пасутся», – стоя у сохранившегося с колхозных времен сарая для сена, Торбен показывает рукой на свои уходящие вдаль поля. На фоне этого сельского пейзажа Торбен напоминает героя эстонской классической литературы. Вот только дороги, вьющиеся между холмами Южной Эстонии, нынче не грунтовые, а асфальтовые.

Вся эта история началась десять лет назад, когда в деревне Каку волости Ласва Выруского уезда Торбен Сков посеял свои первые зерновые, тогда в его распоряжении было двести гектаров земли. Сегодня у него 550 гектаров земли в деревне, где проживает всего-то человек семьдесят.

Половина принадлежащих Торбену полей отдана под зерновые, на трех лугах пасутся 160 мясных коров герефордской породы. Кстати, коровы эти комолые, то есть безрогие, так что говорить про них «рогатый скот» как-то даже язык не поворачивается.

«Сбылась мечта моей жизни», – говорит датчанин, обосновавшийся на хуторе Каку-Мику в 2004 году. Когда Торбен после окончания сельскохозяйственного училища приехал в Эстонию, ему был 21 год, сейчас – 32 и он уже опытный земледелец. На родине у Торбена не было шанса заняться сельским хозяйством и воплотить свою мечту в жизнь, ведь принадлежавший его предкам хутор продали, когда он еще и в школу не ходил.

«Никто тогда не поинтересовался моим мнением», – говорит Торбен и добавляет, что в Дании практически не осталось пустующих земель, зато в Эстонии десять лет назад с этим проблем не было никаких.

Картинка третья

По сельской дороге едет автомобиль с датскими номерами, сидящий за рулем Торбен, завидев идущего вдоль обочины человека, поднимает руку в приветствии. В эстонской глубинке автомобиль с иностранными номерами разве что взглядом проводят – это кто еще такой тут объявился? – приветливо помахать вслед мало кому придет в голову.

«Если в Дании в сельской местности ты не приветствуешь тех, кто идет или едет навстречу, люди подумают, что ты на них обиделся», – говорит Торбен, сравнивая традиции своей старой и новой родины. Однако теперь, во всяком случае в деревне Каку, все приветствуют проезжающих, а уже Торбена – непременно.

К суровым зимам, малолюдью сельской глубинки и отсутствию хорошей говядины – теперь-то об этом, когда у него свое большое стадо, говорить не приходится – Торбен привык довольно быстро. Куда сложнее оказалось привыкнуть к перебоям в подаче электроэнергии – в отдаленном уголке Вырумаа низкое напряжение в сети или вовсе его отсутствие дело обычное.

«Лет 30–40 назад в Дании тоже были воздушные линии электропередачи. Но потом один министр сказал, что все линии должны быть под землей, и теперь никаких проблем с электроснабжением там нет», – говорит Торбен. Он уверен, что лет через десять и в Эстонии эта проблема решится, ведь он своими глазами убедился, как много изменилось на его новой родине за последние годы.

Картинка четвертая

В Эстонии Торбену пришлось радикальным образом пересмотреть свое отношение к одному весьма важному для датчанина вопросу. К бане.

Он вырос недалеко от границы Дании с Германией и был убежден, что в баню ходят только немцы, а истинный датчанин никогда не зайдет в горячую и влажную парную, что там делать-то?

В первый год жизни в Эстонии, когда Торбен только осваивался и трудился не только в волости Ласва, но и в Тыстамаа, в конце рабочей недели он категорически отказывался залезать на банный полок вместе с другими мужиками и обходился душем. «Но как-то вечером я решился заглянуть в парилку, и мне понравилось, но я никому не сказал о том, что рискнул посидеть в парной», – сказал Торбен.

Теперь у Торбена есть своя баня, и его мама время от времени припоминает ему, что когда-то он зарекался ходить в баню.

Картинка пятая

В деревне Каку еще до приезда Торбена обосновался один датчанин – Ханс, именно у него в Дании Торбен проходил практику. В свое время Ханса уговорили приехать сюда эстонцы, приезжавшие на заработки в Данию. 19 апреля 2004 года Торбен прибыл в Эстонию, как он думал, на неделю, чтобы помочь хозяину, но Ханс уговорил его приехать еще раз.

Прошло пару лет, и молодой датчанин решил, а почему бы не остаться в Эстонии и не начать собственное дело. Торбен отправился к директору местной школы с просьбой давать ему уроки эстонского языка. В деревне Каку по сей день с гордостью рассказывают эту историю.

Местные жители честно предупреждали Торбена, что ему придется нелегко, до него никто из чужаков так и не смог пустить здесь корни. Но Торбену это удалось. Свое семейное счастье он тоже обрел в Эстонии, женившись на уроженке Антсла Катрин. Теперь, когда у Торбена подрастает сын Йохан, которому сейчас полгода, местные наконец поверили, что датчанин приехал сюда, чтобы остаться, тем более, что он уже бегло говорит по-эстонски, да еще вставляет словечки из выруского диалекта.

«Было нелегко, сельское хозяйство переживает сейчас не лучшие времена. Трудно приходится не только мне, но и всем. Взять хотя бы нынешнюю напасть – свиную чуму, мы ведь и свиноводам зерно продаем», – говорит Торбен, которому пришлось сократить нескольких работников и оставить мысль о том, чтобы взять в лизинг новую технику.

Первый большой кредит на покупку земли, техники, зерносушилки и коровника Торбен получил в Дании. «На это ушло довольно много времени, полгода, но в Эстонии тогда вообще не давали долгосрочные кредиты, только на пять-семь лет. Но когда только начинаешь свое дело, у тебя еще ничего нет и ты не знаешь, как все пойдет, невозможно расплатиться с кредитом так быстро», – говорит он.

Датский банк предоставил Торбену долгосрочный кредит в размере трех миллионов датских крон для ведения сельского хозяйства в стране, только что вступившей в Евросоюз. «У нас дела, тьфу-тьфу, идут неплохо», – осторожно говорит Торбен, и для надежности стучит по дереву.

К слову, датчане, чтобы не сглазить, тоже стучат по дереву и произносят «семь-девять-один-три». На вопрос, почему именно эти цифры, Торбен только пожимает плечами.

Картинка шестая

Родители и бабушка Торбена смирились с тем, что старший сын живет и работает так далеко от дома. Вслед за Торбеном в Эстонию перебрался и его младший брат. Женившись на эстонке, тоже накрепко связал свою судьбу с Эстонией.

«Брат инженер, теперь у него своя инженерная фирма. Он занимается промышленной электроникой», – с гордостью рассказывает Торбен.

Когда младший брат собрался переезжать из Вырумаа в Раквере, чтобы быть ближе к основным заказчикам, старший брат решительно воспротивился. Раз забрались так далеко от дома, надо держаться друг друга!

Датский язык Торбен не забывает, с маленьким Йоханом и братом он говорит на родном языке, по-датски общается и со своим сельскохозяйственным консулентом (консулент дает советы в определенной области, делится информацией, помогает найти специалиста в случае возникновения проблем – прим. ред.), живущим в Эстонии датчанином. Консуленты есть и в Эстонии, но в Дании эти специалисты оказывают фермерам куда более значительную помощь. На первых порах Торбену трудно было привыкнуть к тому, что рассчитывать приходится в основном только на себя, зато теперь он намного более самостоятелен, чем датские фермеры, которые привыкли к тому, что в кризисные времена могут обратиться за помощью к консуленту.

Картинка седьмая

На хуторе Торбена звучит не только эстонская и датская речь, со своим работником Мартином Торбен общается по-английски. Шесть лет назад Мартин, в прошлом программист, приехал из Шотландии в Эстонию в местечко Вана-Вастселийна, откуда родом его мать. В городе Выру в местном пабе, который держит шотландец, ему порекомендовали поискать работу у Торбена.

«Торбен предложил мне поработать в коровнике. Я никогда не имел дела с домашним скотом, но почему бы и не попробовать», – рассказывает Мартин. Он уже понимает по-эстонски и в простых ситуациях может им обойтись, но так же хорошо, как Торбен, родной язык своей матери пока не освоил, и поэтому в разговоре с нами переходит на английский.

«Когда работаешь на ферме и имеешь дело со скотиной, можно обойтись и без языка, к тому же здесь многие говорят по-английски», – объясняет Мартин. Он живет в Вана-Вастселийна, там, где жила мама и где до сих пор живет его тетя.

Мартин ухаживает за коровами герефордской и абердин-ангусской пород. Первых абердин-ангусов, которых отличает черной окрас, Торбен привез из Дании, правда, без документов, подтверждающих их породу. На бойне ихпринимают, не требуя предоставить документы о породе, а вот продавать их для разведения без бумаг в Эстонии нельзя.

«В Дании главное, чтобы животное было красивое и здоровое, бумаги не имеют значения», – замечает Торбен, рассказывая о том, как по-разному относятся к фермерству в Дании и в Эстонии.

В прошлом году Торбен привез из Латвии стадо абердин-ангусов, на которых оформлены документы, подтверждающие их породу. Этих красивых животных держали в таком безлюдном месте, что они до сих пор даже от хозяина убегают – без мешка с зерном к ним и не подходи.

Картинка восьмая

С самого начала Торбен занялся экологическим сельским хозяйством. Поскольку десять лет назад экологические сельхозпродукты были в Эстонии редкостью, а говядина не пользовалась особым спросом, то рынок для своей продукции ему пришлась искать в Дании и Германии.

Сегодня в Эстонии многие сельхозпроизводители выбирают экологическое направление, и экологически чистые продукты пользуются спросом не только в Европе, но и в Эстонии.

Торбен не боится работы, и, как сетует супруга Катрин, в горячую пору она его дома почти не видит. «Когда работа доставляет удовольствие, о времени не думаешь. А если она еще и деньги приносит, то просто замечательно. Ну а если не заработал – так не заработал, тут уж ничего не попишешь», – философски добавляет Торбен.

Картинка девятая

В этом году Торбен Сков удостоился звания «Лучший молодой хуторянин», который присваивается Центральным Союзом хуторян Эстонии.

Наверное, когда пройдет немало времени, потомки Торбена будут рассказывать легенды о своем предке-датчанине, который в начале XXI века приехал в Эстонию в поисках свободной земли и остался здесь навсегда.

Интересно, что будут подавать к рождественскому столу потомки Торбена – запеченную индейку, пюре из цветной капусты и карамелизированный картофель, как принято в Дании, или свинину, тушеную кислую капусту и кровяную колбасу, как любят в Эстонии?