Популярность эстонского языка от единоязычия только страдает

Олеся Лагашина Фото: Dmitri Ivanov

Дискуссия, развернувшаяся вокруг рекомендации ООН сделать публичные услуги в Эстонии доступными на двух языках, наглядно показала, насколько мы далеки от равноправного общества.

Собственно, что плохого в том, что люди, платящие государству налоги, будут получать взамен услуги на их родном языке? Они имеют на это полное право, тем более, что количество иноязычных в нашей стране слишком велико, чтобы его можно было игнорировать. И сравнение с европейскими иммигрантами, прозвучавшее, например, в сегодняшней реплике Ийви Анны Массо, здесь не только неуместно, оно оскорбительно.

В Германии зачастую агрессивные инородцы, живущие на социальное пособие и не желающие учить немецкий, стали социальной проблемой. Считает ли Ийви Анна Массо местных русских агрессивными нахлебниками, мне не известно. Кроме того, насколько мне известно, Германия никогда не являлась частью Турции, а проблема иммигрантов, уехавших в культурно чуждую им Европу ради лучшей жизни, и проблема вынужденных эмигрантов, невольно оказавшихся на территории независимых национальных государств, - это две большие разницы.

Я отчасти понимаю аргументы тех, кто убежден в том, что один государственный язык необходим в Эстонии ради сохранения эстонского языка. Такова, например, точка зрения деятелей культуры – и я готова поверить, что она искренняя. С другой стороны, признавая ценность каждого языка, не могу поверить в то, что официальное двуязычие как-либо может угрожать эстонскому. Разве куда-то исчезнут его носители? Разве он исчез в эпоху русификации, когда и речи о том, что эстонский может стать государственным, не было? А теперь, когда эстонский является официальным языком Евросоюза, куда он вдруг может исчезнуть, если делопроизводство будет вестись еще и на русском?

Другое дело, что любая реформа – тем более, столь масштабная, как введение второго языка делопроизводства – требует затрат. В этой проблеме вообще слишком важен экономический аспект. Один государственный язык позволил коренному населению не только испытать радость отмщения (поверьте, им было за что мстить), но и элиминировать из конкуренции за рабочие места, в том числе высокооплачиваемые, огромную часть населения. Причем все настолько привыкли к тому, что это естественно, что даже самые адекватные эстонцы не готовы признать: может быть иначе – и это не нанесет их языку и национальной самобытности ущерба.

В самом деле, соглашусь с коллегой, ответившей сегодня на вопрос эстонских журналистов, что те, кто хотел выучить эстонский, давно это сделали, а на тех, кто этого не сделал, закон о языке все равно, видимо, никак не влияет. Очевидно, что единоязычие, если и оказывает какой-то эффект, то, скорее, отрицательный. И если кому-то было выгодно, чтобы в Эстонии появилась масса народа с фигой в кармане, они своей цели добились. Мне кажется, что популярность эстонского языка от этого только страдает.

У единоязычия нет никакого положительного культурного смысла – экономический и политический есть. И рассчитывать на то, что эстонцы добровольно откажутся от преимущества, данного им по рождению, вряд ли приходится.