Мораль ее в том, что желание стрелять в людей не всегда зависит от идеологии. Да что там – почти никогда оно ни от какой идеологии не зависит. Идеология вторична: она развязывает садистам руки, однако носители человеконенавистнических «идеалов», обвиняемые и преступники всегда конкретны. Взять нацизм – ярчайший пример идеологии, которая позволяла обращаться с людьми, как с животными: Нюрнбергский процесс осудил конкретных людей и ряд организаций – СС, СД, гестапо, верхушку НСДАП, – но не саму партию, в которой состояли и невиновные, и не страну в целом, невзирая на расовые законы, концлагеря и войну за гегемонию.
Примешивать к суду идеологию – значит профанировать саму идею суда. Политики могут вещать о «преступлениях нацизма» и «преступлениях коммунизма», а судьи в таких терминах не рассуждают. Что любопытно, никто не говорит о преступлениях капитализма – почему? И капитализм, и социализм – экономические идеологии, у обеих были и есть жертвы, и еще вопрос, у какой системы их больше.
В любом случае плановая экономика – не преступление, и непонятно, зачем евродепутату Тунне Келаму нужно сейчас осуждение «преступлений коммунизма» – моральное и политическое (!), то есть не имеющее к тому же юридической силы. У СССР, в отличие от Третьего рейха, была длинная неоднородная история, местами людоедская, местами вполне невинная по стандартам демократических стран. Ничто ведь не мешает США с их рабовладением, судами Линча и охотой на «красных ведьм» считаться чуть не образцом демократии. Точно так же мы не услышим из уст Тунне Келама призыва осудить преступления национализма – хотя вот уж где можно разгуляться не по-детски!
Поэтому – конкретные преступления, конкретные обвинения, конкретные преступники и никак иначе. Суд, если это не политический балаган в духе сталинских судилищ, обязан стоять вне идеологии. Идеология никого не может оправдать – но и усугубить вину не может тоже: моральный выбор ты делаешь сам.
