Власть № 4. Триста тысяч тибл на нежном теле Эстонии

Урмас Рейтельманн. Фото: Mihkel Maripuu / Postimees

На этой неделе эстонские СМИ следили за пируэтами соцдемов, коррупцией в порту и беженцами в ЕС, но и о русских не забывали.

Неописуемый случай произошел с Урмасом Рейтельманном, экс-журналистом, а ныне специалистом по связям с общественностью Кайтселийта. В фейсбучной беседе он разоткровенничался: «Где ты видишь беженцев? В Европу стекается грязь, беженцы сидят с семьями в лагерях у сирийской границы, ждут, когда можно будет вернуться домой. К нам рвется обычный человечий хлам, его надо отгонять любыми средствами». Остапа несло: «На Эстонии паразитируют 300 тысяч тибл, которые тут не адаптировались, как же можно превратить в людей миллионы рвущихся сюда за удобством тараканов?»

Поздравляю вас, гражданин, присосамшись!

Вряд ли кто сомневался, что в Кайтселийте трудятся такие вот настоящие люди, гордо возвышающиеся над унтерменшами – тиблами, тараканами и швалью, по недоразумению родившейся человеком. Чудовищная ирония ситуации в том, что Кайтселийт, добровольческое военное формирование, созданное для защиты страны, финансируется из госбюджета, то есть из кармана налогоплательщиков, в том числе трехсот тысяч тибл (то есть русских) вроде меня и вас, читатель. Мы, триста тысяч тибл, платим Рейтельманну зарплату, а он, спец по связям с общественностью (с нами же!), позволяет себе высказывания, свидетельствующие о его тотальной профнепригодности. Так кто на ком паразитирует – тиблы на Рейтельманне или все-таки Рейтельманн на тиблах?

Больше того, что бы ни вещало это могучее сверхчеловечище в соцсетях, Кайтселийт существует с одной целью – защищать Эстонию. А Эстония – это прежде всего граждане ЭР, живущие на ее территории. Среди трехсот тысяч обитающих тут тибл людей с эстонскими паспортами – порядка 125 тысяч. И их Рейтельманн умудрился оскорбить тоже. Чего стесняться? Гуляй, титульщина!

Стесняться и впрямь нечего и некого. Как сообщил Õhtuleht глава PR-отдела Кайтселийта Хейки Арике, в настоящее время каждый имеет право на мнение: «Мы аполитическая организация, у наших членов самые разные взгляды. Мы не подвергаем мнения наших членов цензуре. При этом мы требуем от членов и работников выражать взгляды в рамках общепринятых этических и традиционных норм. Мы не считаем, что Рейтельманн выбрал уместный способ и уместные слова для выражения своего мнения». То есть – кабы тот сказанул, что на Эстонии паразитируют триста тысяч русских, все было бы хорошо? Речь о взглядах или об общей адекватности? Так или иначе, оснований увольнять Рейтельманна Арике не видит: он проведет с ним «внушающую беседу» (надо думать, подскажет, какие слова надо употреблять впредь).

Дальше – еще круче. Министр обороны Свен Миксер (соцдем, а они вроде как хотели повернуться лицом к русским избирателям), отвечая на вопрос депутата Мартина Репински «считает ли министр такие высказывания нормальными?», ответил той же газете, что называть так беженцев недопустимо. Беженцев Миксер счел оскорбленными, а местных русских – нет. О них – молчок!

Так же однобоко осудил Рейтельманна и двух его коллег по армейскому пиару, которые ранее отличились на почве ненависти к беженцам, журналист Eesti Päevaleht Кристер Парис: «Трое – уже не совпадение. Как журналист я сказал бы, что получил исчерпывающее представление о настроениях в нашей армии. Напоминаю солдатам: как установил Нюрнбергский процесс, далеко не все приказы и мысли нацистов законны». Все так, но забавная выходит штука: беженцев оскорблять нельзя, а местных русских – пожалуйста.

Куды бечь? Только не в Эстонию!

Редакция Eesti Päevaleht разбиралась и с Днями Ласнамяэ, которые «прошли под знаком клятвы верности соседскому государству»: «Над толпой развевалось множество флагов РФ, выражавших настроения ряда празднующих. Люди показывали, что предпочитают Эстонии соседскую страну, которая сумела навязать своеязычным жителям Эстонии свой имидж». (Своеязычный, омакеэльне, – еще один способ поименовать тех, для кого государственный – не родной.) И кто виноват? По мысли газеты – сама Эстония: «У десятков тысяч нет доступа к местному инфопространству: телеканалы им показывает забугорный или пиратский оператор». Для Ида-Вирумаа это, может, и верно, но применительно к району Таллинна читать такое странно.

В той же газете журналистка Теэле Таммеорг описывает свои страдания в перегруженном после праздника автобусе № 60 так: «Из города к Певческому полю подкатил 60-й, набитый людьми, как фуры контрабандистов в Центральной Европе – беженцами». Тема беженцев волновала СМИ пуще темы русских. В EPL живущая в Кёльне режиссер Катрин Лаур предупредила: «Чем удобнее размещаешь беженцев, тем больше их будет». Рядом – карикатура «Резервация коренного народа»: эстонская семья (родители и младенец, все блондины с голубыми глазами) у деревянной избы за забором, а на нем табличка, как в зоопарке, только на английском: «Пожалуйста, не кормить и не беспокоить».

В Õhtuleht депутат-соцдем Хельо Пикхоф призывает: «Запретим паранджу – и дело с концом». Только надо «учесть исключения: спецназ и пасечники, вдовы с вуалями и мотоциклисты в шлемах...» Коллега (тоже соцдем) Михкель Рауд издевательски предлагает в своем блоге запретить ношение носков с сандалиями, слишком узкие брюки и шапки с рогами, как у викингов, – чтобы искоренить низкопоклонство перед скандинавами.

Вот такая, понимаешь, тигринья

На Delfi филолог Урмас Сутроп беспокоится за обучение беженцев эстонскому. Начинает он с гнобления СССР, который сохранял эстонские школы, конечно, с целью уничтожения эстонского народа: «В оккупированных странах создали типично колониальную систему образования. Пусть туземцы учатся какое-то время на своем языке, мы все равно их обрусим, а колонизаторы пусть учатся на своем любимом великорусском языке – зачем им нужен язык недоразвитых (по их мнению) туземцев. Почему-то это наследие оккупации, две различные школьные системы, сохраняются у нас до сих пор». И ведь знает Сутроп, что эстонский в русских школах учили обязательно, и про интернационализм СССР знает, и самого Сутропа никто не обрусил ни в школе, ни в университете. Но нельзя взять и просто так сказать правду!

Что до беженцев, на каком языке говорить-то с ними? На арабском и армянском мы еще потянем – а если они говорят на языке тигринья? (Ученый Сутроп даже его название запомнить не может, пишет «тигранья» – и это один из умнейших людей страны!) И уж точно, по мысли Сутропа, нельзя пущать беженцев в Ида-Вирумаа и иные русские районы: «Они там выучат русский... Для Эстонии они будут ментально потеряны. С русским языком они обретут пророссийские взгляды... Они станут легкой добычей спецслужб “дружественной” соседней страны».

Я считаю, надо развесить всюду плакаты на языке тигринья: «Беженец! Будь бдителен! Не учи язык Пушкина – учи язык Сутропа!» Ментально сродниться с эдаким Сутропом дорогого стоит – такого больше нигде нет, только у нас. А уж какими чудными взглядами он наградит беженцев – это ни в сказке сказать!

Финальный аккорд – колонка Ивана Орава, покойника, пишущего из ада (псевдоним писателя Андруса Кивиряхка), в LP Eesti Päevaleht. Орав в честь 1 сентября рассказывает о некоем Пудру Хельдуре, который был с придурью и, в отличие от всех нормальных эстонских детей, писал на заборах не по-эстонски, а на других языках, чтобы его «понял целый мир». Сначала по-немецки (Schweinehund – «сволочь»), потом по-русски (durak и hui), потом по-английски (fuck off и shit). «Теперь Пудру Хельдур мертв и со мной в аду. Ну и удивился же он, узнав, что тут у нас все только на эстонском... Верьте, у эстонского языка есть будущее!» Как скажете...