17 и 18 сентября в Таллинне пройдет очередной, четвертый, фестиваль «Встречи с Тарковским», посвященный в этот раз работе великого кинорежиссера в Эстонии.
Необычайные приключения Тарковского в Эстонии
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Организатор фестиваля, журналист и режиссер-документалист Элла Аграновская рассказала «ДД» о выборе тематики: «Мы хотим, чтобы у каждого фестиваля была своя магистральная тема. Можно сказать, что позапрошлый и прошлый фестивали были посвящены значению семьи в развитии личности на примере семьи Тарковского: мы показывали, например, фильм об отце, Арсении Тарковском, известнейшем поэте. А в этом году мы решили сосредоточиться на теме “Тарковский и Эстония”».
Зевс и черепаха
– Поскольку дело происходит в Таллинне, с этого было бы логично начать...
– Может быть, но самый первый фестиваль проходил под знаком юбилея режиссера – это был 2012 год, 80 лет со дня рождения Андрея Арсеньевича. Мы страшно волновались и на большее не замахивались. Недавно я пересматривала фотографии с того фестиваля и была потрясена: в большом зале Русского театра был аншлаг! Это феноменально для такого мероприятия. Тарковский – режиссер, мягко говоря, некоммерческий...
– В разные годы у вас в гостях бывали члены семьи Тарковского. В этом году кто-нибудь из них приедет?
– К сожалению, нет, по объективным причинам. Должен приехать из Петербурга композитор Андрей Андерсен – мы с ним работаем много лет, он сочинил музыку для наших с Николаем Шарубиным трех фильмов о Тарковском, у него очень хорошее чувство кинематографа Тарковского, его ритмов...
В этом году мы завершаем нашу документальную кинотрилогию «Тарковский вдали от родины». Напомню: первый фильм, впервые показанный в 2012 году, назывался «Тарковский. Пересечения» и был посвящен съемкам фильма «Жертвоприношение» в Швеции, в этой картине участвовали переводчица режиссера Лейла Александер-Гарретт и режиссер Ильмар Таска.
Второй – «Тарковский. Послесловие» – был снят, когда мы с Арсением, старшим сыном режиссера, ездили во Флоренцию, где жил Тарковский, и в Баньо Виньони, где снималась «Ностальгия». Прекрасная была поездка, плюс – в этом фильме были использованы наши телеинтервью с актерами Тарковского: Маргаритой Тереховой, Алисой Фрейндлих и Олегом Янковским.
Третий фильм, премьера которого пройдет 17 сентября в таллиннском кинотеатре Artis, называется «Тарковский. Эстонский сюжет, или Гофманиана русского режиссера». Вход, кстати говоря, свободный, бесплатные билеты можно получить в кассе кинотеатра уже днем ранее.
– Сколько времени Тарковский провел в Эстонии? Насколько значителен был этот период его жизни для него самого?
– Сколько времени – сказать точно невозможно, но в Таллинне он бывал регулярно. Причин тому было несколько. Во-первых, съемки «Сталкера». В нашем фильме они вынесены за скобки – это отдельный сюжет, хорошо изученный, где-то даже затертый. Во-вторых, отношения Тарковского с киностудией «Таллинфильм» – тогда еще с одной «н», – и вот об этом мы рассказываем подробно.
В пику Москве Тарковскому постоянно предлагали здесь работать. Нельзя сказать, что все планы осуществились. Еще точнее было бы сказать, что совместным планам Тарковского и «Таллинфильма» вообще не было суждено осуществиться, кроме одного – он стал художественным руководителем киноальманаха «Гадание на ромашке», точнее, двух киноновелл из трех – тех, что снимали Пеэтер Симм и Пеэтер Урбла. Оператором альманаха был Арво Ихо. В нашем фильме об этих съемках рассказывает Пеэтер Симм, признающийся, что для него Тарковский был богом.
Сегодня кинематограф куда более демократичен: будучи режиссером, ты можешь при случае поболтать с Мартином Скорсезе и Ларсом фон Триером. Кино не занимает того места в жизни, которое занимало тогда. И, говорит Симм, сегодня нет такого, что к тебе пришел Зевс, а ты ощущаешь себя черепахой!
Мистический двойник Гофмана
– У Тарковского был на «Таллинфильме» и свой проект?
– Да, собственно «Гофманиана». По дневнику Тарковского видно, что этот замысел преследовал его чуть ли не всю жизнь. И вот в Эстонии главный редактор «Таллинфильма» Энн Реккор предложил Тарковскому написать сценарий «Гофманианы». Они не дружили, не приятельствовали, но были в очень доброжелательных отношениях. Когда речь идет о великом человеке, трудно сказать про кого-то «он был его другом»...
Как раз тогда вышло «Зеркало», фильму дали вторую категорию, потому его не показывали в больших кинотеатрах. Тарковский бедствовал, был весь в долгах, ему не хватало денег на трамвайный билет. И вот Энн Реккор предлагает ему работу. Сначала «Гофманиана» не клеится, но постепенно сценарий собирается, Тарковский понимает, что действие должно происходить на двух планах, как все у Гофмана. Тут надо сказать, что жизнь Тарковского была очень похожа на биографию Гофмана – за исключением влюбленности последнего в свою 13-летнюю ученицу. Это такая короткая страдальческая судьба...
– Это Тарковского и прельщало?
– Я думаю, да. Любовь, несчастья, тяжелая жизнь, ранняя смерть писателя – и мистичность всего того, что происходит в произведениях Гофмана. Хотя он, кстати, меньше всего хотел быть писателем и считал себя композитором. Он написал оперу «Ундина», музыка из которой звучит в нашем фильме. Очень хорошая музыка! Но судьба постоянно выносила Гофмана не туда, где ему хотелось быть, и он страдал страшно.
– А Тарковского судьба в какой-то момент вынесла на «Таллинфильм», он стал писать сценарий – и...
– С «Гофманианой» все было неоднозначно. История сложная, пересказывать не буду: в нашем фильме она изложена подробно. Сценарий «Гофманианы» был одобрен во всех инстанциях, включая ЦК Компартии Эстонии, но в итоге фильм не был принят в производство. Почему? У Тийны Локк, которая в то время работала на «Таллинфильме» редактором, и у Пеэтера Симма – разные версии по поводу того, что же в итоге произошло.
Но какая, в сущности, разница, если в итоге сценарий зарубили в Москве. И хотя председатель Госкино Филипп Ермаш клялся, что всей душой обожает Тарковского, он почему-то не давал ему снимать. Мы цитируем письмо Тарковского Ермашу, написанное, уже когда режиссер решил остаться за границей, – он писал, что Ермаш ни разу не запустил его фильмы в производство своей властью, что всякий раз Тарковскому, который, к слову, не был членом КПСС, приходилось обращаться в президиум очередного партийного съезда. «Не могу же я без конца беспокоить наши партийные авторитеты или каждый раз ждать очередных съездов, чтобы иметь работу по своей специальности?!»
Наконец, Тарковский часто бывал в Эстонии по линии Бюро кинопропаганды. Была такая замечательная – без иронии – организация, которая сильно помогала кинематографистам. Бюро устраивало встречи режиссеров со зрителями, что давало некоторый заработок и возможность показывать свои фильмы. Еще Тарковского приглашали киноклубы, и чаще всего он по этой линии ездил именно в Таллинн и еще в Томск, где его тоже очень любили.
Скажем, был киноклуб в таллиннском Политехе, ныне ТТУ, возглавляемый фанатиком кино Тийтом Мерисалу, который привозил какие-то немыслимые фильмы – Бунюэля, Тарковского, Бергмана... Помню, я там посмотрела «Историю Адели Г.» Франсуа Трюффо. Причем иностранные фильмы были с русским закадровым текстом – они им снабжались, чтобы их могли смотреть Брежнев и компания. Как Мерисалу все это доставал – я не понимаю до сих пор.
Еще один киноклуб открылся в гостинице «Виру», причем открыть его посоветовал сам Тарковский. И это уже отчасти моя история. Мы с Этэри Кекелидзе, две молодые журналистки, пришли в киноклуб на встречу с Андреем Арсеньевичем и шесть часов слушали, как он говорит...
Невыносимые киносъемки
– Вы записали это выступление Тарковского?
– Нет, потому что нам запретили его записывать, и вообще велели «прикинуться фанерой» – на встрече не должно было быть журналистов. А мы с Этэри хотели взять у Тарковского интервью и решили признаться ему, что работаем в газете. Подошли, попросили о встрече. Он посмотрел на нас и сказал: «Вы же были в киноклубе, задавали вопросы, мы шесть часов разговаривали! Я же ничего нового не скажу!» И предложил нам написать «интервью» самим и потом завизировать у него.
Мы пришли в редакцию, и Этэри сказала: «Значит, так. Я – журналист, а ты – Тарковский!» Она задавала мне вопросы, а я отвечала – я очень хорошо запомнила то, что он говорил. Тарковский был в шоке: «Как, – говорит, – вы все это запомнили?» Внес две правки, добавил кое-что про «Сталкера», тогда он был у него в планах.
– А на съемках «Сталкера» вы были?
– Да, дважды, и это было ужасно. Невыносимо! Все, что потом говорилось про Тарковского – что он по четыре дня выстраивает один кадр, – все правда. Съемки шли на задворках старого Главпочтамта, там сейчас квартал Роттерманна.
– То есть – спектакль «Одна летняя ночь в Швеции» про съемки «Жертвоприношения» правдив? Там все актеры часами ждут, пока «этот русский» поймет, как снимать...
– Абсолютно правдив! Тарковский просто уходил в другое измерение. Коля Шарубин видел то же самое на съемках «Андрея Рублева», я это видела на «Сталкере». Мне рассказывали, что во время съемок «Соляриса» Тарковский как-то запретил всем ходить и говорить – и все ждали много часов. Во время того нашего «интервью» Этэри, которой очень нравится «Солярис», спросила Тарковского: «Вы будете снимать Баниониса в новом фильме?» Тот ответил: «Не буду!» – «Но почему?» – «Я вообще его больше никогда снимать не буду. Актер такой: ему не только дай сценарий почитать – ему еще порепетировать дай...»
– А правду говорят, что у Тарковского в жизни с чувством юмора было все в порядке, хотя в фильмах оно отсутствует напрочь?
– Об этом в нашем фильме говорят два человека. Тарковский очень четко разграничивал работу и быт. Режиссер Валерия Андерсон, учившаяся с Тарковским во ВГИКе, вспоминает, что в рабочей обстановке он никогда не смеялся, не шутил, не рассказывал анекдоты. С другой стороны, Пеэтер Симм говорит, что в сауне, где они вместе бывали не раз, у Тарковского было «веселое, банное настроение», но стоило с ним заговорить о любом фильме, как чувство юмора сразу пропадало. Я сама виделась с Тарковским раз пять, для него это всегда была работа, не важно, съемки или интервью, и я никогда не видела его смеющимся.
«Пропейте скорее эту премию»
– Еще была история со сценарием по роману Яана Кросса «Императорский безумец» – то ли Тарковский этот сценарий писал, то ли не писал...
– История загадочная. Это было после «Гофманианы» – Энн Реккор снова попытался заказать Тарковскому сценарий. Чтобы избежать домыслов, сошлюсь на дневник Тарковского: «Хочу попросить Фридриха написать сценарий для Энна: я никак не могу сам». В это время режиссер был поглощен предстоящей работой в Италии. Фридрих Горенштейн – писатель, сценарист «Соляриса» и многих других фильмов. Сам сценарий хранится в Эстонском архиве театра и музыки. «Таллинфильм» точно попросил Тарковского внести правки, но были они внесены или нет, заплатили за сценарий или нет, мне неизвестно. Некоторые полагают, что этот сценарий сочинил все-таки Горенштейн.
– Можно сказать, что Тарковский повлиял на Пеэтера Симма, Пеэтера Урбла, Арво Ихо, а также на весь эстонский кинематограф?
– Киноальманах «Гадание на ромашке» сделан абсолютно в стилистике Тарковского. Симм вспоминает, что перед съемкой новеллы «Татуировка» они красили траву алюминиевой пудрой только потому, что так делали на съемках «Сталкера». Очевидно, что на новеллу «Променад» повлияло «Зеркало». Кстати, на «Встречах с Тарковским» мы покажем в этом году два его фильма – «Иваново детство» и «Андрей Рублев». «Рублева» в Эстонии не показывали в кинозале, наверное, лет сорок. Многим будет интересно посмотреть и уникальный киноролик о съемках этой картины.
Что до эстонского кинематографа, я убеждена, что влияние Тарковского тут огромно. Дело не в том, как и с кем он тут работал. Когда он приходил на студию, там воцарялась атмосфера почтительности и восторженности. Симм рассказывал мне: как-то раз сидели они с Тарковским на студии, и тут пришел режиссер Кальо Кийск с немыслимой вазой – он ее получил на всесоюзном фестивале в Ереване за картину «Цену смерти спроси у мертвых». «Я, – говорит, – сдам эту вазу в комиссионку, получу деньги, будет добавка к премии...» На что Тарковский тут же замечает: «Кальо Карлович, вы пропейте скорее эту премию, а то они сообразят, за что ее вам дали, и отнимут».
Вообще, в 1970-е особой любовью в Союзе кинематографистов Эстонии пользовались два режиссера – Андрей Тарковский и Отар Иоселиани. Для эстонской интеллигенции Тарковский до сих пор – явление очень важное.
Моя сестра, киновед Инесса Аграновская, в свое время работала в Эстонии в системе Госкино и предложила в порядке эксперимента ввести в школах – и в русских, и в эстонских – уроки кино. Ее предложение поддержали, и в советских школах она рассказывала о Тарковском, Бергмане, показывала их и не только их фильмы. «Чебурашку»-то можно было и так посмотреть, а в школах показывали фильмы, ставшие вехами кинематографа.