Власть № 4. Как расчеловечить беженца из любви к Эстонии

К вопросу о национализме: актриса Мерле Яэгер, видящая в беженцах нечистую силу, выступает на сходке ветеранов 20-й гренадерской (1-й эстонской) дивизии СС на Синимяэских высотах. Фото: Ээро Вабамяги

На этой неделе эстонские СМИ углублялись в проблему беженцев и немного в проблемы крестьян, и о русских тоже не забывали.

В пику популярному мнению «кто не мы, тот наш враг» писатель Яак Урмет задается в Postimees вопросом: «Кто я такой?» – и продолжает убийственным для национально озабоченных подзаголовком «Вырастание из эстонца». «В последние годы мое желание идентифицировать себя по нацпризнаку уменьшалось все стремительнее, – пишет Урмет. – Я говорю о желании считать себя эстонцем. Частично оно уменьшалось само собой, естественным путем, но по большей части его уменьшало множество невыносимых, совершенно отвратительных мне тенденций, возникших в Эстонии под эгидой национализма и эстонства. Мне никогда не нравилось разделение жителей Эстонской Республики по языку на эстонцев и нелюдей. Или на своих и оккупантов». Надо сказать, что это вовсе не глас вопиющего в пустыне: многие комментаторы были с Урметом вполне согласны.

В глазах автора национальную идею дискредитировала в том числе партия EKRE с ее нападками на беженцев, после которых «стыдно и неудобно именовать себя эстонцем». Урмет оголяет национализм до предела: «Вопрос давно уже в том, одобрим мы “ради сохранения эстонского народа” массовые убийства или нет». И что такое вообще «быть эстонцем» – кроме языка, который мало на что влияет? Автор не ощущает сродства с эстонцами, которые как люди на него не похожи, как не ощущает он сродства с писателями любой национальности, хотя сам является писателем. Тем не менее, он переживает за то, что происходит в Эстонии. «Я местный. Конечно, я член общества. Я гражданин государства. Избиратель... Я местный, желающий жить здесь не как прежде всего эстонец, а как прежде всего человек. В значении “представитель человечности”. И мне будет приятно, если прочитавший этот текст сможет сказать, что он или она – из моего лагеря».

Ах, насколько проще было бы жить на свете, если бы все мы ощущали себя прежде всего представителями человечности!

Нечистая сила против настоящих людей

Противостояние «свои и чужие» актуально, разумеется, не в контексте местных русских: на фоне беженцев нас почти все, кроме отъявленных рейтельманнов, считают своими. СМИ продолжают публиковать самые разные мнения на тему беженцев, вплоть до радикальных. В Postimees актриса Мерле Яэгер называет беженцев «подпечниками» (ахьюалуне – разновидность домового, обитающего под печью): «Это человечек с большим половником, который приходит и одним движением заглатывает весь котел с пищей, так что семья вынуждена голодать. На южной границе Европы таких полно, они проникают все дальше, и ни одна власть не может загнать их хворостиной обратно под печь...»

Яэгер вопрошает: «Разве то, что я считаю так называемых беженцев подпечниками, превращает меня в разжигателя розни? Но почему я не способна видеть в этих взрослых мужиках, одетых лучше, чем большая часть моих знакомых, несчастных военных беженцев?.. Почему они приходят в другую страну и первым делом требуют дать им пищу, питье и ночлег? Почему я, оказываясь посреди ночи на южной границе Эстонии, должна доказывать, что в нашей машине нет нелегалов?» М-м-м... Потому что Эстония в свое время не протестовала против вторжения в Ирак и Ливию? Потому что когда где-то идет война, беженцы неизбежны? Потому что тем, кто в беде, надо помогать? Но для актрисы это всё подпечники, не люди, а нечистая сила, нагоняющая на Мерле Яэгер страх.

Прекрасной иллюстрацией к проблеме служит полоса мнений в понедельничном Eesti Päevaleht. С одной стороны – мнение писателя Олева Ремсу о том, что «экзистенциальный страх перед беженцами разгоняют доброта и информированность» (заодно Ремсу признаёт, что беженцев боятся не только малообразованные люди – политик Март Хельме, например, хоть и человек высокой культуры, но как выскажется про беженцев, так напомнит автору Геббельса). Рядом – мнение путешественника Иллимара Каазику «От страха перед беженцами спасает эволюция любви» с банальными, но оттого не менее верными рассуждениями: «Люди боятся чужаков, боятся людей с другим цветом кожи, боятся неизвестности, которую так или иначе несут с собой беженцы. Это естественно. Психологи говорят, что страх одолевает тот, кто проливает на него свет и смотрит ему в глаза».

С другой стороны – карикатура Хиллара Метса: мужчина, чье тело поросло грибами, и врач. Мужчина говорит: «Эта аллергия возникает, когда я слышу слово “беженец”...» На что врач говорит: «Я бы посоветовала вам сменить ненависть на любовь... Я, например, грибы очень люблю...» Параллели между беженцами и грибами столь очевидны, что от эдакого юморка начинает подташнивать.

Пятьдесят оттенков ненависти

И даже писатель Андрус Кивиряхк в LP Eesti Päevaleht, хоть и пишет в защиту беженцев, сравнивает их с... уколом в задницу. «Мама рассказывала мне, как в детстве врач делал мне укол. Когда тот воткнул мне в зад иглу и произвел впрыск, я принялся орать благим матом и вопил всю дорогу: “Вынь укол!” Мама объяснила, что укол из задницы уже не вынешь, но я не унимался. В каком-то смысле похоже ведут себя люди, с упрямой настойчивостью повторяющие, что не хотят в Эстонии никаких беженцев. К сожалению, беженцы уже прибыли, пусть не в Эстонию, но в Европу точно. И нет сомнений, что их будет еще больше...»

В нашей власти, продолжает Кивиряхк, – адаптироваться к ситуации так, как должен адаптироваться человек, у которого диагностировали хронический недуг вроде диабета или астмы: «Он не может сказать: “Мне эта болезнь не нравится, уберите ее и сделайте меня здоровым...” Надо научиться жить по-новому, с недугом. Ничего страшного тут нет, многие так живут. Вот и с Европой ровно то же самое. Беженцы прибыли и, видимо, никуда не денутся. Они – реальность». Вроде и прав писатель, но ассоциации удручают: беженцы, опять-таки, не люди, а какая-то болезнь.

Между тем границы между трагедией и комедией почти стерлись. В Eesti Ekspress журналист Микк Салу сочинил, по сути, фельетон «#ЭстонцыЭтоНацисты» про то, что происходит в Интернете: «Вначале был мертвый мальчик, известный так же, как “Мертвый Мальчик”. Потом его запечатлели на фото, известном, как “Это Фото”. В Фейсбуке фото получило 250 миллионов лайков и было расшарено 100 миллионов раз. Боб Гелдоф написал в Твиттере, что во всем виноваты англичане. Меркель написала в ФБ, что во всем виноваты немцы. Боно оставил комментарий: во всем виноваты все, и он выпустит об этом сингл. Эстонцы завидовали, что виноваты не они... В субботу у Мари и Тоомаса из Рапла не было секса, потому что у Мари болела голова. Тоомас разозлился и написал в ФБ, что во всем виноваты негры. Мартин Хельме поставил лайк». Да, примерно так оно и бывает.

Вопрос о том, наказывать или нет за хейтспич, слова, порождающие ненависть, обсуждался особенно упорно: как пишет Eesti Päevaleht, Эстония в Северной Европе – одна из немногих стран, где такие слова не запрещены и не наказуемы. В Дании, Норвегии и Швеции за пышущие ненавистью пост в Сети или мнение в газете можно и штраф получить, и в тюрьму загреметь, а мы кои-то веки плетемся в хвосте цивилизации! С другой стороны, все сложно: как персонаж Стругацких рассуждал о том, «что такое нельзя и в каких оно употребляется смыслах», так и психолог Тыну Отс рассуждает в Postimees о том, что «злость не есть ненависть, а восприятие опасности есть не страх, а опасливость». Надо думать, суд разберется.

А в это время эстонские крестьяне, потрясая лопатами и вилами, ехали на Тоомпеа, потому что жить так дальше было нельзя...