Познер в Таллинне: когда вас пугают, не бойтесь!

Владимир Познер Фото: личный архив

Один из самых известных в России журналистов Владимир Познер посетил Таллинн спустя десять лет после своего последнего визита. За это время город заметно изменился, и снова произвел на российского гостя сильное впечатление. 

В разные годы Владимир Познер приезжал в Таллинн со своими возлюбленными: «Я женат в третий раз. Впервые приехал в Таллинн на Новый 68-й год с женщиной, которая стала моей второй женой. И мы впервые были с ней вместе. Потом через 37 лет у меня возник роман с моей будущей третьей женой, и мы снова были в Таллинне. Для меня Таллинн оказался эмоционально сильным городом. Вернувшись сюда через десять лет, я увидел новый город, который мне понравился – очень соразмерный и красивый. Хорошо, что Старый город сохранили таким, какой он есть».

Если бы не Путин

На этот раз автор одноименной программы прибыл в Таллинн один:  на встречу со зрителями. Он не нуждается в представлении. Познер – один из самых интересных ныне действующих журналистов в России, он имеет определенную международную известность, поскольку много лет работал в США. Более всего известен телемостами, которые можно было видеть в далеком 1985-м... Корифею российской журналистики сейчас уже за восемьдесят, но он по-прежнему в отличной форме: эрудирован, информирован, остер на язык, энергичен и весьма элегантен. «День за Днем» в этом убедился.

Так почему же Познеру позволено на российском телевидении чуть больше, чем другим? Можно ли быть независимым от общих правил игры? «Я не знаю, каковы правила игры, и заявляю об этом искренне, – отвечает Познер. –  Конечно, есть вещи, которые не положено делать. Например, критиковать президента в эфире государственных телеканалов. Но его вполне можно критиковать на „Эхо Москвы” и в газетах, что у нас и делают каждый день».

Ему кажется, что он выделяется на российском телевидении только одним: «Я пытаюсь быть журналистом. Не занимаю ничью сторону, не работаю ни на того, ни на другого. Я стараюсь добиться правды, быть объективным и взвешенным в своих оценках. Дело даже не в оценках, а в том, чтобы предоставить зрителю максимум информации с тем, чтобы он сам сделал выводы. И поскольку этим на телевидении не занимается почти никто, это позволено делать мне. Хотя не всем это нравится. Полагаю, что то, что мне позволено, в частности, связано с президентом Путиным. Если бы завтра Путина не стало, но остались бы его люди, то, скорее всего, я бы продержался на экране недолго».  

«Вы – пропутинский?.. Вы Путина любите?» – спросили эстонские журналисты. «Нет. Почему я должен его любить? Я не люблю политических деятелей вообще. Я не люблю политиканов, людей, которые стремятся к власти. Не люблю людей, которые знают, как я должен жить. Уважаю ли я Путина? Это вопрос другой. Я считаю, что кое-что он сделал довольно правильно во внешней политике. И мне совсем не нравится его внутренняя политика. Но он не демон. Это глупости, когда кто-то так говорит.

На самом деле у России в последнее время возникает ощущение, что она окружена врагами и что ЕС только и думает о том, как бы ей насолить. Особенно усердствуют бывшие советские республики, в частности, Балтийские».

Тех, кто распространяет разговоры о возможной агрессии России против стран Балтии, Познер назвал безответственными либо злонамеренными людьми. «Если как следует напугать, то можно добиться очень многого, – отметил он. – Надо только убедить вас в том, что вам угрожают. И этим очень активно занимаются и в Эстонии, и в Латвии, и в Литве. Есть прошлое, которое не забывается, и есть сегодняшний день, когда на этом прошлом играют по политическим и прочим мотивам. Я даю на отсечение свою голову, которой я очень дорожу, что никакой угрозы от России не исходит!»

Крым – это особая статья

Познер подробно остановился на крымском вопросе: «Хотел бы подчеркнуть, что Крым никогда не был украинским. Он был татарским, но еще в царские, а не советские времена в результате войны был отвоеван Российской империей. Когда Хрущев решил подарить Крым Украине на трехсотлетие ее присоединения к государству Российскому, то, во-первых, он не имел на это права. А во-вторых, было необходимо одобрение президиума Верховного совета СССР. И хотя проголосовали единогласно, у них не было кворума. Поэтому ни де-факто, ни де-юре Крым не был украинским».

Познер убежден, что когда все республики разошлись по своим квартирам, Борис Ельцин должен был сказать тогдашнему президенту Украины: «Да, мы расходимся, но Крым, извините, наш!» Как известно, он этого не сделал. «Это большой грех, – заявил Познер. – Россия никогда не примирится с тем, что Крым не российский. Когда Украина повернула на Запад, имея на это полное право, то российская точка зрения была таковой: мы не допустим, чтобы Севастополь стал базой американского 6-го флота. Мы не допустим, чтобы они использовали эту территорию как место размещения войск НАТО. Это слишком близко и слишком опасно».

Он допускает, что Россия при этом нарушила международное право, но нарушила точно так же, как США в 1962 году, когда Куба и Советский Союз договорились о размещении советских ракет на острове, а американцы сказали «нет», пригрозив потопить советские корабли: «Российская точка зрения такая же: НАТО на южной границе России нам угрожает, и Россия этого не допустит. Разделяю ли я эту точку зрения? Я ее понимаю». 

Коридор свободы

– Вы играете по своим правилам игры только до определенной черты?

– А что такое определенная черта?

– Например, вы как-то в эфире назвали госдуму госдурой…

– Госдура – это вообще не журналистика, это нечто другое. Вообще-то, довольно оскорбительная вещь. Я могу понять реакцию. Даже в разговоре с близкими людьми мне говорили: «Володя, зря ты это сказал». Все запомнили, посмеялись, были и те, кто говорил, как это можно, что меня надо уволить… Но это все разговоры. Я вынужден идти на некоторые компромиссы. Об этом я говорил неоднократно. Есть люди, которых мне не дадут позвать в программу. Это для меня не ново, потому что и в Америке были люди, которых я не мог звать. Мне закрыли программу в Америке, потому что я отказался подчиниться их правилам. И на работе, и в браке вы вынуждены идти на компромиссы. Вопрос только в том, чтобы не компрометировать свои принципы.  Как говорил один мой близкий человек,  не дай бог однажды проснуться, войти в ванную комнату, и, увидев свое отражение в зеркале, захотеть в него плюнуть. Это важно.

– Свобода выражения – это такой коридор. Где-то он широкий, а где-то узкий, но у него есть стены.

– Если ты попробуешь эти стены пробить, у тебя будут неприятности, где бы ты ни работал. Вот и все.

– Комплиментарная журналистика – общая тенденция для многих стран. Насколько важно для журналистов уметь критически оценивать то, что они слышат от властей? 

– Без этого они не журналисты. Журналист всегда должен быть в оппозиции. Я не имею в виду политическую, но… он должен быть в оппозиции к власти в том смысле, что он обращает внимание на проблемы, на то, что не в порядке. А власть этого не любит. Но он обращает на это внимание не просто так, –  чтобы все увидели, какой он молодец, – а чтобы добиться решения этой проблемы. Журналист сам проблемы не может решить, но он может многого добиться. Ярчайшие примеры – отставка Никсона или публикация пентагоновских бумаг в США. Этого добились журналисты. Журналист, который не видит своей задачи в том, чтобы обнажать язвы общества, – уже не журналист. Это пропагандист, это пиарщик. 

– Каково ваше отношение к информационным войнам? В Европе это очень актуальная тема. Насколько они эффективны? И это реальные войны или  только разговоры о них?

– Это термин, которым пытаются объяснить противоположные точки зрения, которые есть в западных и российских СМИ. Это пропаганда с одной и с другой стороны. Она ничем не отличается от холодной войны, когда этим занимались с утра до вечера. Но тогда никто не говорил об информационной войне, говорили о холодной. Когда есть противостояние,  – тогда было идеологическое, ныне политическое – то, как это ни странно, и в демократических странах все выступают под одним флагом и кричат одно и то же. Спрашивается, а где же свобода слова? Разумеется, в России – авторитарной стране – примерно то же самое. Хотя, если посмотреть не на государственное телевидение, а на другие СМИ – «Эхо Москвы», «Новую газету» – это вовсе не так. Разговоры об инфовойне – это такая мантра, с помощью которой можно накручивать друг друга. В первую очередь, накручивать себя, чтобы потом выйти с поднятыми кулаками. К сожалению, журналисты в эту игру играют. Это грех, за который придется платить. 

Фуа-гра с камамбером

– Либеральная общественность России недовольна высокими рейтингами Путина, публикуемыми в том числе независимым «Левада-центром», но при этом не видит альтернативы. Откуда эти заоблачные рейтинги?

– Не знаю, о какой либеральной общественности вы говорите, но что касается популярности Путина в России, то она совершенно понятна. Для рядового российского гражданина Путин – это человек, который вернул России статус великой державы.

Русские считают, что Россия – великая страна, и, думаю, тут они не ошибаются. Русские считают себя великим народом, и, думаю, тут они тоже не ошибаются. Жить более двадцати лет с осознанием того, что ты никто, проиграл холодную войну, а теперь сиди и молчи, не возникай, ты  не имеешь никакого значения – это плохая политика. Она приводит к тому, что происходит сегодня – к национализму, шовинизму, антиамериканизму. И когда появляется такой человек, как Путин, который ясно сказал Западу еще в 2007 году в Мюнхене, мол, знаете, друзья-товарищи, так с нами обращаться нельзя, надо учитывать, что у нас есть свои интересы, мы вам не мальчики в коротких штанишках и придется с нами считаться, это вызывает огромный отклик. Так же и с Крымом. И теперь стало очевидно: без России не решить вопросы Ближнего Востока –  ни Ирана, ни Сирии. У россиян возникает ощущение «мы вернулись», и за это спасибо Путину. Отсюда и такой рейтинг. А долго ли он будет держаться – другой вопрос.

– Почему недовольство санкциями, проблемами в экономике у россиян не обратилось против властей?

– А что вы имеете в виду под санкциями? Первые санкции – это то, что имярек не может поехать в Америку. Это мы переживем, пускай и не ездит. А отсутствие европейских сыров – это уже контрсанкции. Возможно, это известие поразит ваших читателей, но не все русские питались только камамбером. И фуа-гра не все каждое утро запивали шампанским. Контрсанкции на самом деле коснулись только людей с деньгами. А это не большинство.

Кроме того, мы поняли, что контрсанкции – вещь полезная, потому что отныне наше сельское хозяйство будет лучше развиваться именно из-за них. Так ли это, покажет время, но такая точка зрения существует. Эти контрсанкции мало кого волнуют. Когда глава президентской администрации по фамилии Иванов в шутку сказал, что кого это расстраивает, если можно прилететь чуть ли не в тот же Таллинн и купить камамбер или фуа-гра, я подумал, что г-н Иванов плохо представляет себе ситуацию в России. Не все могут прилететь в Таллинн. Даже визу получить довольно сложно. Так что с сыром пока будет не очень хорошо, но не это волнует российских граждан в первую очередь. А вот если уровень жизни будет падать и люди заметят, что они не могут жить так, как год назад, что у них не хватает денег на важные вещи –  вот это превратится в критику властей. Но отсутствие камамбера – нет!

– Как живется в России с именем Владимир Владимирович?

– Я бы не хотел поменяться с Путиным местами. Потому что это колоссальная ответственность, невероятное количество работы и постоянное глубочайшее беспокойство по поводу того, что происходит со страной. Я бы совершенно не хотел быть в этом положении. Что касается меня, то мне живется хорошо. У меня очень интересная работа, я могу делать то, что я хочу в этой работе, и чувствую, что эта работа нужна немалому количеству людей. У меня прекрасная квартира в старой Москве, любимая жена, чудные друзья, и я могу ездить, куда хочу. 

Россиянам сейчас живется лучше, чем когда-либо: у них есть кое-какие деньги, любые товары и машины, можно ездить за рубеж, если тебе дают визу... Но это уже не от России зависит. Однако людям думающим, интеллигенции, которую беспокоит не только материальная сторона дела, живется не слишком хорошо. Есть повод для беспокойства, возникли серьезные ограничения для разных свобод, власть стала довольно авторитарной – не тоталитарной! Появился некий страх: а что будет завтра, не будет ли хуже, не закроют ли границы, не начнут ли опять репрессии? Эти мысли есть. Тревожит ухудшение отношений с миром и антиамериканизм, который сегодня в России так громок. В этом смысле живется хуже, чем жилось. 

– Когда у стран Балтии наладятся отношения с Россией? Когда мы найдем общий язык?

– Я приехал в Германию, примирился с ней, но не полюбил... Не обязательно любить. Надо исходить не из любви, а из здравого смысла. Мы соседи, хочется ли нам этого или нет. Эстония никуда не исчезнет, Россия тем более. Разумное руководство должно искать пути к нормализации отношений. Я бы предложил отменить визы. Не надо забывать прошлое, но давайте не будем всегда только о нем и говорить, стоит подумать о будущем. 

Жаль, что эстонцы все меньше и меньше говорят по-русски, потому что язык ни в чем не виноват. Я не выучил немецкий язык из ненависти к Германии, у моего отца не хватило ума сказать мне: Вова, язык тут ни при чем. Немецкий – замечательный, это язык Гёте и Шиллера. Поэтому я и вам советовал бы... Все-таки страна рядом, и она будет рядом, и всегда будет иметь вес. Попробуйте посмотреть нормальными глазами. Когда вас пугают, не бойтесь! Я вас уверяю, оно того не стоит. Жизнь прекрасна и коротка!

– Позвольте напоследок блиц-опрос, которым вы обычно завершаете каждую свою передачу. Чем вы больше всего дорожите?

– Наверно, здоровьем тех, кого я люблю. 

– О чем вы больше всего сожалеете?

– Ууу... Я жалею о таком количестве вещей. Мне трудно вам сказать, правда. Я о многом жалею. Жалею о том, что не выучил немецкий язык. Жалею о многих поступках, о которых рассказывать не собираюсь, потому что это личное. Но я об этом жалею. Я жалею об упущенных возможностях. Ой, господи, это длинный список. Когда я сам задаю этот вопрос своим гостям, и мне человек говорит, что ни о чем не жалеет, я просто поражаюсь. 

Редакция «ДД» выражает благодарность Ольге Тетерез, Андрею Грицкову и гостинице The Three Sisters Hotel за помощь в организации интервью.