Мати Хейдметс: такую Эстонию мы и хотели!

Мати Хейдметс. Фото: Тайро Луттер

Два видения будущего Эстонии уже представлены, теперь надо преодолеть их противостояние. Ни то, ни другое не являются каким-то открытием, оба появились из жизни, пишет профессор Таллиннского университета Мати Хейдметс.

На животрепещущий вопрос, какова следующая великая цель Эстонии, появляется ответ. Есть даже два видения будущего Эстонии. Одно можно назвать «Дальше в Европу», другое – «Возвращение в Эстонию». Ни то, ни другое не являются открытием или итогом размышлений какого-то мудреца, оба появились из самой жизни.

Несомненно, многие люди хотели бы видеть жизнь в Эстонии больше похожей на европейскую, чем она ест. Их мечта – побыстрее догнать старую Европу с ее ценностями, политикой, поведением. Бегущие вперед ставят критический диагноз современности: причиной стрессов являются разница в зарплатах и образовании, притеснение гей-меньшинств и расистские взгляды.

Им не по душе такая позиция, когда все люди делятся на своих и чужих, правильных и неправильных, хороших и плохих.  Они верят, что XXI век – век терпимости и дружелюбия, и призывают отметить это пением и посиделками у костра. У этих людей есть великая цель – сделать из Эстонии подлинную Европу.

С другой стороны, есть те, кто совсем по-другому относится к окружающей действительности. Они думают о том, что Эстония, стремясь на Запад, зашла слишком далеко: суверенитет потерян, а мы взяли на себя неприемлемые для нас нормы и политические цели.

По мнению этих людей, это все вредит обществу и культуре. Они мечтают о возвращении Эстонии к основным жизненным ценностям: нет легализации однополого сожительства, беженцы – не наше дело, образование на русском языке прекратить, а с пограничными соглашениями подождать до того момента, когда Печоры и расположенные за Нарвой исконные земли вернутся в лоно Отечества.

В отношениях с Брюсселем следует придерживаться жесткой линии, НАТО навязать нашу волю. Если больше ничего не поделать, то выйти из альянса. По убеждениям борцов за восстановление Эстонии, все, что происходило в течение последних десятилетий, не соответствовало желанию и выбору народа, все это нам навязала горстка ненавистников собственного народа. К числу последних относятся прогибающиеся перед Брюсселем политики, культурные марксисты и молодые интеллигенты. Резкость высказываний стала торговой маркой реставраторов.

Противостояние взглядов на будущее не является чем-то уникальным. Это местная разновидность веками полыхавшего по всему миру противоборства между жизненным укладом общины и образом мышления, ставящим на первое место права и предпочтения отдельной личности. Это противостояние миров двух ценностных ориентаций, которые четко разграничивают т.н. проблемы водораздела – отношение к абортам, смертной казни и гомосексуализму, к гендерным ролям и нацменьшинствам, неприкосновенности семьи и ценности человеческой жизни, представления о демократии и свободе слова.

В основном противостояние сводится к вопросу о власти – в какой мере человек свободен определять свою жизнь, в какой мере он ее направляет и предрешает его принадлежность к группе, будь то семья, род или национальность. Старый Свет полагает, что уже решил этот вопрос в пользу индивида, хотя тамошние реставраторы так не думают. Восточная Европа сидит меж двух стульев и предается спорам.

Столь острые для Эстонии темы беженцев являются лишь первыми всходами, пробившимися над глубокой корневой системой. Это два проявления более масштабного ценностного раскола. Засевшее в головах у многих наших людей желание быть одновременно и европейцами, и эстонцами, придерживающимися традиционных ценностей, очень труднореализуемо.

Берега у водораздела не сходятся, между ними приходится выбирать. Что, понятно, неприятно. Чтобы выбор основывался не только на эмоциях, ориентиры нужно видеть своими глазами и потрогать руками. Изучить те места, в которых та или иная мечта более или менее воплотилась в реальность. Это вполне достижимо: достаточно съездить в старую добрую Европу. Жизненный уклад во Франции, Голландии или Швеции может нравиться или не нравиться, однако, именно там становится понятна картина нашего потенциального будущего.

Для людей, ратующих за восстановление Эстонии, найти действующую модель общества сложнее. Но если сложить все ценности этой группы вместе, то аналогию найти можно. Это – Россия. Действительно, по крайней мере, по главным пунктам мечты поборников восстановления Эстонии и образ мышления в нынешней России во многом совпадают. И тут и там близкие отношения между представителями одного пола представляются ненормальными, аборт является грехом, а идея возрождения смертной казни заслуживает внимания. И там и тут слово «либерал» превратилось в ругательство. Марин Ле Пен и ее соратники кажутся предвестниками будущей Европы как по ту, так и по эту сторону Чудского озера. В России лидер движения «Родительское всероссийское сопротивление» Мария Мамиконян передала 22 октября в Госдуму требование о прекращении вмешательства соцработников и прочих агентов влияния Запада во внутренние дела российской семьи.

Активная деятельность, направленная на защиту семьи, развернута и в Эстонии. Мир ценностных ориентаций, ратующих за восстановление Эстонии, располагается по другую сторону реки Нарова. Что вовсе не означает, что данные ценности именно поэтому и плохи. Надо съездить к соседям и изучить их жизнь.

Изучение готовой модели будущего прекрасно, однако многие люди знает правду и без этого. Одни по-прежнему хотят идти вперед, а другие – вернуться. Между новаторами и хранителями старины всегда существовала напряженность, однако, в нынешней Эстонии она обост­рилась. Лексика, при помощи которой новаторы и реставраторы обличают друг друга в СМИ и в интернет-форумах, заслуживает внимания криминалистов и фольклористов со стажем. Эта игра абсурдна и дурно пахнет, потому что по обе стороны фронта – наши собственные чудесные жители Эстонии.

Расколотое общество неудобно для жизни, и оно привлекает к себе тех, кто охвачен страстями. Нынешнее положение вещей требует появления на сцене государственных мужей с ясными речами и крепким хребтом. Таких, кто занимает четкую позицию и аргументируют ее в любое время дня и ночи. Пока хребты наших деятелей кажутся несколько мягковатыми. Те, кто являются в душе европейцами, но не решаются об этом заявлять вслух, могут лишиться поддержки тех, кто еще находится в сомнении.

Да и те, кто ратует за возврат к прошлому, не решаются описать ту Эстонию, в которую они так стремятся. А вдруг она будет слишком похожа на Россию? В результате в коридорах власти царит неуверенность – закон о сожительстве остается незавершенным; разговоры о беженцах заканчиваются заиканием; мы то требуем возмещения ущерба за оккупацию, то не требуем; то хотим, то не хотим подписать пограничный договор; интегрируем Нарву и на всякий случай затеваем драку с тамошними таксистами. Немного выдергиваем из одного стога сена и немного – из другого.

Неуверенность в элитных кругах идет на пользу тем, кто за то, чтобы вернуть все как было раньше. У них и пламенные лидеры, и драчуны, готовые пустить в ход кулаки. Их вдохновляет неловкость Евросоюза в решении проблем миграции и то, что вечером с телеэкранов показывают ужас­тики из южных регионов планеты. Рейтинг этой группы в ближайшем будущем будет высоким. Особенно, если они сумеют сохранить неопределенность в своих долгоиграющих целях.

Утешение для тех, кто стремится вперед, в конце туннеля. В долгосрочной перспективе альтернативы движению вперед не существует. Кризисы приходят и уходят, часы истории идут тихо, но неумолимо подводят нас к более человечному жизненному укладу. Вместе с поддерживающим его комплексом ценностей. Старый Свет был здесь первопроходцем, остальной мир постепенно потянулся за ним. Если растянуть шкалу времени хотя бы на несколько поколений, то проследить общую тенденцию развития нетрудно. Стрелка часов смещается в том направлении, в котором у каждого человека все больше свободы для принятия решений и ответственности, вместо того, чтобы подчиняться старейшинам племени, религиозным лидерам или указаниям со стороны властей. Это неизбежно означает смещение ценностных ориентаций в сторону свободы и терпимости.

Это иллюстрирует тенденция на рынке труда, который становится более гибким и учитывает особенности каждого работника, для талантливых и инновационных коллективов такой подход просто неизбежен. На это указывают и усилия по превращению авторитарной школьной модели прошлого в систему, где центральная роль отводится ученику, где учитель и ученик не начальник и подчиненный, а партнеры. К этому относится и работа над прекращением насилия в семье, отмене физического наказания детей. Изменения всегда неудобны и сопряжены с опасениями. Но, несмотря на это, ход времени берет свое, его траектория четко прочерчена самой жизнью и ее исследователями.

Два видения будущего уже представлены, теперь надо преодолеть их противостояние. Муд­рость, заимствованная в Евросоюзе, гласит: лучше разговаривать, чем сидеть в окопах, разжигание ненависти сулит куда более кровавое будущее, чем компромиссы, а аргументы берут верх над эмоциями. На первый взгляд, это просто, однако, перед Эстонией встал серьезный выбор. Спокойный обмен мнениями с оппонентом и поиски компромисса никогда не были сильной стороной Эстонии. Сейчас это неизбежно, альтернатива в виде сползания на задворки жизни ничего хорошего не принесет ни экономике, ни обществу в целом. А вот такого не желает ни те, ни другие.