Геннадий Хазанов: я не чувствую разрыва с Западом

«Моя жизнь проскочила между двумя креслами в гостинице “Палас” и нынешним приездом в Таллинн». Фото: SCANPIX

Популярный российский артист эстрады, актер театра и кино, руководитель Московского театра эстрады Геннадий Хазанов после десятилетнего перерыва добрался до Таллинна благодаря Рижскому русскому театру.

В Эстонию Хазанова привели «Смешанные чувства». Рижане заманили известного москвича на главную роль в этом спектакле, обеспечив аншлаги у себя дома и на гастролях. «ДД» удалось побеседовать с сатириком, наградившим когда-то фирменным голосом попугая Кешу. Геннадий Хазанов прервал ненадолго репетицию, ответив на наши вопросы за кулисами Русского театра. 

Готов к сотрудничеству

– Почему вы так давно не приезжали в Таллинн?

– В этом нет моей вины. Я очень люблю Таллинн, хотя и не был здесь уже десять лет. Из всех балтийских театров у меня самый тесный контакт именно с Рижским русским театром, в котором я с прошлого года играю на постоянной основе репертуарный спектакль «Смешанные чувства» с замечательной артисткой Галиной Российской. По иронии судьбы ее фамилия – Российская, хотя она латвийская гражданка (улыбается). Благодаря этому спектаклю я и добрался до Таллинна.

Таких больших перерывов с момента первого приезда раньше в моей жизни никогда не случалось. А первый приезд был в далеком 1977 году. Гостиница, в которой я тогда остановился, по случайному совпадению оказалась той же самой, что и на этот раз. Я хорошо помню, как на двух сдвинутых креслах в гостинице «Палас» спала моя трехлетняя дочь. Теперь у меня уже выросли две внучки: одной десятый год пошел, другой – тринадцатый. Так что можно сказать, что моя жизнь проскочила между двумя креслами в гостинице «Палас» и нынешним приездом в Таллинн. 

– А как складывается судьба Театра эстрады, которым вы руководите в Москве?

– У московского Театра эстрады судьба непростая. Это построенный в советское время театр, живший вместе с советской эстрадой, которая закончила свое существование с окончанием жизни советского государства. Дальше нужно было как-то выходить из положения. Я не могу жаловаться на судьбу театра, он хорошо посещается и по сей день, очень пристойно выглядит изнутри. 

Вообще жизнь театра напрямую зависит от вождя – от его режиссера. И столько, сколько Господь посылает режиссеру времени для того, чтобы быть вождем, столько это и продолжается. Потом наступает «осень патриарха», и тогда театр едет в каком-то инерционном режиме. Я не хотел бы называть конкретный театр, который я имею в виду, но в Москве это сейчас очень заметно.

Театр Антона Чехова, который с момента создания является частным, никогда ни копейки не получавший денег от государства, вместе с его режиссером и создателем Леонидом Трушкиным уже восемнадцатый год дарит мне свое сотрудничество. И на сцене московского Театра эстрады на протяжении всех этих лет идут спектакли этого театра, в которых я занят. А задействован я в четырех постановках репертуарного Театра Антона Чехова.

– Какое впечатление на вас произвел Русский театр?

– Должен сказать, что я нахожусь под большим впечатлением от самого помещения Русского театра в Таллинне. Изумительный интерьер. Захотелось в нем почти на регулярной основе играть, но сие от меня не зависит. 

– Вы действительно готовы к сотрудничеству с таллиннским Русским театром?

– Да, абсолютно.

– Обещаем передать режиссеру ваши слова. Кстати, худруком нашего театра является российский режиссер Игорь Лысов. 

– А, даже так... Я просто с ним еще не знаком.

Наденьте свитер потеплее!

– Не кроется ли в вашем стремлении к сотрудничеству с балтийскими театрами попытка найти здесь запасной аэродром?

– Что вы! Как я уже сказал, я играю в России на постоянной основе четыре спектакля, сейчас мы уже собираемся делать следующую постановку. А в моем стремлении в Прибалтику есть объективные причины. Понимаете, мне климатически хорошо в Юрмале – и здесь тоже психологически комфортно. Как вы думаете, когда человеку пошел восьмой десяток, он может выбирать место, где ему комфортно? Для меня это в чем-то еще и расширение географии.

– Скажите, переживаете ли вы в связи с нынешним отдалением России от Запада?

– Для меня это так неудивительно, что я воспринимаю происходящее как данность. Я не могу переживать, что сегодня на улице 20 градусов мороза. Я только должен надеть свитер потеплее. Ну, хорошо бы еще прихватить шапку с собой. Правда, я уже отучился носить шапку...

Примерно так я отношусь и к отдалению России от Запада. Радоваться этому не могу. Страдать? Мне вообще-то грех жаловаться. Мы ведь с вами беседуем на Западе, в Таллинне, в столице независимого балтийского государства. Я регулярно приезжаю и в Латвию. У меня есть квартира в Юрмале, и каждую свободную минуту я стремлюсь туда. Мне там уютно, хорошо и спокойно. Так что я не чувствую разрыва с Западом. Для меня и в советское время Прибалтика являлась оптимальной западной зоной, где мне было комфортно как человеку, выросшему в одноязычье. Я не знал никогда никакого языка, кроме русского. И для меня было большим подспорьем, что меня здесь понимают и я всех понимаю. Приехав снова сюда и немного пообщавшись с людьми, я обратил внимание на удивительное гостеприимство. Мне и по сей день хорошо там, где раньше была советская Прибалтика.

Как бы громко это ни прозвучало, я убежден, что русский язык – величайшее изобретение человечества. Мне не кажется, что потеря русского языка – это приобретение для тех, кто от этого языка сейчас отказался. Русский – язык великой литературы и великой культуры, несмотря на то, что русская культура во многом оплодотворена европейской.

Корона без намека

– Недавно на встрече в Кремле, где вас поздравляли с 70-летием, вы попытались подарить президенту Путину копию императорской короны. Это была дань уважения или какой-то намек?

– Никакого намека не было. Я не мог даже представить себе, что это вызовет такой резонанс. Более того, при внимательном просмотре телевизионного сюжета можно было услышать, что я просил журналистов выключить телекамеры. Если я просил об этом, значит, я не собирался делать подарок предметом пиара, верно? Мне представляется, это был всего-навсего занятный сувенир, связанный с прошедшим днем рождения Путина, который он отмечал в октябре. Я уже много-много лет вручаю своим друзьям и знакомым копии орденов Российской империи.

Пожалуй, я самый постоянный покупатель орденов в определенном магазине Москвы. Там уже точно знают, за чем я прихожу в этот магазин. И на этот раз я не планировал какой-то специальной акции. Если кому-то показалось, что я что-то имел в виду, то я вообще ничего не имел в виду. Просто когда увидел у мастера эту феноменально выполненную работу, она мне понравилась. Я обратился к этому мастеру буквально накануне встречи с президентом, поинтересовался, нет ли у него непроданной копии короны. Вот, собственно говоря, и все. А шуму-то сколько вышло! Если бы я знал, что будет такой пиар, я бы серьезней подготовился.

– Как вы относитесь к тому, что ваше имя связывают с Путиным? 

– Абсолютно нормально к этому отношусь. Ни я, ни он не виноваты, что мы познакомились, когда Путин работал еще в Петербурге. Я очень дружил с Анатолием Александровичем Собчаком, а Путин входил в его команду. У нас быстро установились очень неформальные отношения. В процессе нашего знакомства Путин мне несколько раз концептуально помог в жизни. И то, что сегодня вы имеете возможность задать мне вопросы, связанные с жизнью московского Театра эстрады, тоже во многом связано с помощью Путина, который почти 12 лет назад волевым усилием поломал предстоящее решение о моем увольнении. Вот, собственно, и все. 

Мне может быть что-то понятно, а что-то и непонятно в политике Путина. С чем-то я согласен, а с чем-то нет. Но я не делаю все это предметом публичных обсуждений. Я лично бесконечно обязан президенту Путину, кем бы он сегодня ни был. Если завтра он перестанет быть президентом, я все равно буду ему благодарен до конца жизни.