И никакой иронии судьбы

Эстонский Союз людей с ограниченными двигательными возможностями назвал Пеэтера Пааля лучшим социальным работником 2014 года. Фото: Вера Копти

Жителю Тюри Пеэтеру Паалю 65 лет, и он все время за рулем: на специально оборудованном подъемником микроавтобусе он помогает инвалидам и людям с недостатками здоровья добираться до больниц и муниципальных учреждений.

Но Пеэтер не просто водитель. С его помощью пожилые люди заполняют анкеты, он ходит с ними на прием к врачам и чиновникам. В общем, опекает. По-эстонски его должность так и называется: sotsiaal hooldaja – социальный опекун.

На студенческой скамье

Спокойно поговорить, сидя за чашкой кофе, нам не удалось, но это, учитывая специфику работы Пааля, естественно. Зато мы провели вместе почти целый день, разъезжая по занесенным снегом хуторам Тюриской волости и беседуя о жизни.

У Пеэтера хороший русский язык, не очень правильный, но беглый. Он более двадцати лет работал снабженцем и колесил по республикам СССР, где ему приходилось общаться по-русски: «Я был частым гостем на Горьковском автомобильном заводе, на Минском. Тогда все ресурсы распределялись в Москве на пятнадцать республик, запчастей не хватало, и надо было вертеться. Я семь месяцев в году находился в командировках».

А в 58 лет Пааль отправился получать высшее образование. Почему оно вдруг понадобилось? «Как-то меня пригласили в социальный отдел Тюриской волостной управы и предложили там работу. Я рассчитывал просто водить автобус для перевозки инвалидов, но такой штатной единицы не было, и я стал опекуном. А потом смотрю, в отделе все соцработники с высшим образованием, а у меня незаконченное музыкальное да техникум легкой промышленности!»

Пеэтер поступил в Таллиннский университет, где, как он говорит, был одним из самых взрослых студентов. «Преподаватели там моложе меня, и я не раз с ними спорил, ведь у меня хватает рабочего стажа и опыта, пусть не в плане социальной работы, но зато жизненного. Запомнилась преподавательница русского языка. Можно было выбирать, какой иностранный язык учить – русский, английский или немецкий. Я выбрал русский, потому что в моем возрасте с азов начинать учить английский тяжело.

Экзамен по русскому сдавал весело. Девушки-сокурсницы попросили меня идти отвечать первым и отвечать долго, чтобы у них было больше времени на подготовку. Я сразу вспомнил советский фильм „Операция Ы”. Помните, когда нерадивый студент пришел с большим цветком и перевязанным ухом? Поговорили с экзаменатором о кино, потом я ответил на все вопросы тестов, о себе рассказал смешную историю: когда я работал в техникуме в Сяревере, то сверху спустили требование организовать женский хор из двухсот участниц, а взять их было неоткуда. Преподаватель рассмеялась и громко так сказала: двадцать баллов!»

В университете Пеэтер учился на платном отделении, платил ежемесячно 146 евро. «За годы учебы набежала большая сумма, на эти деньги я мог жену красиво одеть с ног до головы», – смеется Пааль, а на вопрос, сколько же времени он учился, отвечает: «Четыре года плюс еще два. Это потому что я ленивый и не написал диплом вовремя». Тема дипломной работы студента Пааля – «Инваслужба в Ярваском уезде».

Машинки помогли

Сворачиваем с шоссе на сельскую дорогу. Она вычищена, но домики небольших хуторов утопают в снегу. Увидев наш автобус, к нему спешат две немолодые женщины. Это мать с дочерью, которые переехали в сельскую местность из Рапла. «Мы шестой год живем в этом богом забытом домике, но чувствуем себя тут очень хорошо, особенно когда есть такие помощники, как Пеэтер!» – говорят они. Для того чтобы заказать новые ИД-карты, нужно добраться до Пайде, где находится отделение полиции, и они через социальный отдел вызвали Пеэтера.

Валит снег, ехать трудно, прямо навстречу нам по узкой проселочной дороге направляется машина. Чтобы уступить ей дорогу, заезжаем в сугроб. Выбравшись из него, начинаем искать другой хутор, где нужно забрать инвалида и тоже отвезти его в Пайде. Чтобы человек на костылях смог сесть в машину, Пеэтер опускает специальный подъемник. Но вот все на месте, мы двигаемся дальше, а Пааль продолжает свой рассказ.

«Диплом я защищал тоже весело! – вспоминает недавний студент. – Когда-то я собирал модели автомобилей в масштабе 1:43, маленькие такие. И готовясь к защите, подумал, что слайды читать с экрана, как лекторы делают, скучно. Читать-то я давно умею! Принес модельки, расставил на столе. Слышу, сзади кто-то шепчет: „Вот сейчас играть будет...“ Сначала я нервничал, но когда начал рассказывать, на каких машинах возили инвалидов в советское время, и показал конкретные модели, почувствовал себя на коне, так хорошо стало! Научный руководитель очень меня хвалил...»

По словам Пааля, учеба в университете – его самое яркое и приятное воспоминание, связанное с образованием. С радостью он учился и в техникуме, а вот школу вспоминает без удовольствия: «Когда заполняли анкету, кто куда пойдет после восьмого класса, я написал, что в морское училище, и учителя обрадовались, что я уйду». Почему?

Со скрипкой по жизни

Пеэтер не был хулиганом, он был музыкантом, учился в Пайдеской музыкальной школе, в 13 лет уже владел тремя инструментами – фортепиано, скрипкой и трубой – и играл в ресторане и на танцах в местном Доме культуры, которым заведовал его отец. В школе считали, что несовершеннолетнему такое занятие совсем не подходит. Случались конфликты.

Доезжаем до Пайде. Это недалеко от Тюри – 13 километров 400 метров, вот такая точность. Высадив наших пассажиров и убедившись, что ими начали заниматься чиновники, Пеэтер предлагает мне проехаться по Пайде. Я знаю этот городок хорошо и не понимаю, чем меня можно в нем удивить. Оказывается, можно, и еще как!

В Пайде установлена почетная скамья в честь композитора, фольклориста, учителя музыки, руководителя хора и оркестра Юхана Цейгера, который многие годы там жил и работал. Оказывается, это – дедушка Пеэтера по матери.

«Приезжайте летом, посидите на этой скамейке и вспомните мой рассказ, – приглашает Пеэтер. – Дед учился в Берлинской консерватории. Константин Пятс обещал ему стипендию, но сначала платили исправно, а потом перестали, и учебу он так и не закончил. Он был такой маленький старичок, но очень строгий. Мама поступила в консерваторию по классу вокала, но учиться помешала война. А я – человек простой...»

Спрашиваю его, сможет ли он сейчас справиться со скрипкой. «Сразу не сыграю, надо будет порепетировать, причем много и без обеда. И на трубе не играю, потому что давление высокое, я ведь немолодой уже... – вздыхает несостоявшийся музыкант. – Я поступил в Таллиннское музыкальное училище, многие мои однокурсники стали известными музыкантами и актерами, а я недоучился, ушел. Уже будучи взрослым, поступил в Вильяндиский музыкальный колледж (так одно время называлась теперешняя Вильяндиская Академия культуры Тартуского университета – прим. ред.), но не закончил, потому что поссорился с женой, бросил учиться и начал строить дом. В результате дом не достроил, но зато с женой помирился», – смеется Пааль.

Любимое хобби

Кроме моделей автомобилей, у социального работника Пааля есть еще одно увлечение, которому он посвящает много времени: с 1990 года он приобретает и записывает на видеокассеты игровые фильмы, музыкальные спектакли, концерты, документальные фильмы. «Помните рынок Кадака в Таллинне?  Первый ряд, стол второй (смеется)... Там я покупал свои первые сокровища!» Сейчас в собрании Пааля 5200 видеокассет! Он не признает новых, более современных носителей видеоинформации, верен старым VHS, некоторые из них уже стали непригодными для воспроизведения, но все равно стоят на полках. Для истории, говорит Пеэтер. 

Среди этих пяти с лишним тысяч множество советских фильмов. «Я считаю, что советский кинематограф был на очень высоком уровне. Мне очень нравятся комедии – „Ирония судьбы“, „Гараж“, про Шурика… Люблю драмы, классику, детские фильмы. Но самые любимые – музыкальные. Например, „Фантом оперы“, „Мистер Икс“ с легендарным  Георгом Отсом».

«Говорят, что когда человек стареет, он становится ребенком, – размышляет Пааль. – В университете говорили так: надо стареть заранее. Это значит, что если в детстве у человека было хобби, то к старости надо к нему вернуться – к маркам, к спичечным этикеткам, тогда человек не упадет в черную яму беспамятства».

Демократические ценности и их последствия

Вернулись подопечные Пеэтера, заняли свои места в автобусе. Но мы пока не возвращаемся в Тюри, так как нужно заехать в Кассу страхования от безработицы. Там какие-то дела у подопечного Пеэтера, мужчины на костылях. Ждем его возвращения.

«Безработица пришла к нам вместе с демократией, – продолжает социальный работник. – Когда-то я смотрел документальные кадры о безработице в Америке и думал: какое счастье, что у нас этого нет. Сейчас у нас безработица, наркотики, алкоголизм. Поэтому социальная работа очень важна».

В Тюриской волости пять социальных опекунов. «Наши девушки ездят на электромобилях, развозят еду и убирают в квартирах. Но им приходится заниматься не только симпатичными бабушками, но и настоящими асоциалами, а люди, которые живут в бараках, хорошо знают свои права на соцзащиту, на пособия! Тяжело смотреть на многодетные семьи, где родители пьянствуют, а это тоже наши клиенты. Между прочим, у меня в дипломе есть еще одна специальнсть: lastekaitse – защита детства, но я с горьким смехом скажу, что иногда нужно защищать родителей от детей, а не наоборот».

И, будто отвечая на немой вопрос, продолжает: «Нашим детям дано все то, чего не было у их родителей, а они, пользуясь этим, буквально воюют с родителями, с учителями... Помню, как я боялся учителей! Однажды разбаловался на уроке физкультуры, так учитель взял меня за грудки и потряс хорошенько, чтобы я пришел в себя. Мне и в голову не пришло дома рассказать об этом случае, мне попало бы по первое число, а сейчас во всем виновен учитель!»

Будни и праздники

Похоже, что Пеэтер Пааль относится к той редкой сегодня категории людей, которые работают больше, чем им положено по трудовому договору, и не требуют за это дополнительной оплаты.

«По субботам и воскресеньям я вожу пайдеских инвалидов в центр досуга для людей с недостатками здоровья. Там для них устраивают соревнования, концерты. За эти поездки я ничего не получаю (улыбается). В советское время таких, как я, называли стахановцами. Вообще в моей профессии между тем, что я должен и что не должен делать, размытая граница, и если я уже выбрал эту специальность, то должен помогать людям!»

Пааль признается: когда он начинал работать, то побаивался людей, которые передвигаются в инвалидных колясках: «Это люди очень закрытые и своеобразные, со странным чувством юмора. Несчастные они, конечно. Пенсии по инвалидности очень маленькие, денег не хватает... Сейчас я их понимаю: они хотят жить полноценной социальной жизнью, общаться, встречаться с друзьями, и хорошо, что такая возможность у них есть. К сожалению, имеется и другая категория людей, которые сами виноваты, что их жизнь покатилась под откос...»

Получает ли Пеэтер Пааль удовлетворение от своей работы? «Думаю что да, иначе бы не работал, – отвечает он и вдруг глубоко вздыхает. – Но свою главную мечту я в жизнь так и не воплотил, не стал профессиональным музыкантом. С другой стороны, лучше жалеть о том, чего не сделал, чем о том, что натворил... Когда я писал автобиографию, удивлялся, какая она длинная, как много было мест работы, учебных заведений, в которых учился, но не закончил... С другой стороны, так быстро прошли мои 65 лет, что и оглянуться не успел. По крайней мере, на пенсию я не собираюсь!»