Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2010/12/10/481732t1h30da.jpg)
Второго декабря в русскую словесность «стремительным домкратом» влетело слово «афедрон», дотоле известное лишь узкому кругу чересчур образованных людей.
Случилось это в Москве на церемонии вручения премии «Русский Букер», который считался самой престижной российской литературной наградой. Прошедшее время тут, к сожалению, уместно: после 2 декабря русские литераторы в едином порыве от премии отвернулись. Причина проста. Очередного «Русского Букера» вручили роману Елены Колядиной «Цветочный крест», который начинается со слов: «В афедрон не давала ли?..»
Внезапу! Славянское порно!
«Афедрон» по-русски – «задний проход» (извините). Собственно, автор это сразу и объясняет: «Задавши сей неожиданно вырвавшийся вопрос, отец Логгин смешался. И зачем он спросил про афедрон?! Но слово это так нравилось двадцатиоднолетнему отцу Логгину, так отличало его от темной паствы, знать не знающей, что для подперделки, ..., ..., ... (вымарано газетной цензурой. – Н.К.) и охода есть грамотное, благолепное и благообразное наречие – афедрон». Извините еще раз. Это лауреат «Русского Букера», наиболее авторитетной литературной премии России, вручаемой «за лучший роман года на русском языке».
Так афедрон стал новым лицом русской литературы.
Решение жюри означает, что остальные претенденты – среди них Герман Садулаев с романом о чеченской войне «Шалинский рейд», Мариам Петросян с нашумевшей книгой «Дом, в котором...», наш соотечественник Андрей Иванов с «Путешествием Ханумана на Лолланд» – заведомо проигрывают Елене Колядиной. С чем после эдакого афедрона, понятно, очень сложно согласиться. Правда, большинство хулителей «Цветочного креста» осилило максимум первую главу, но это, увы, как раз тот случай, когда целое не сильно лучше отдельно взятой части (оценить целое можно в Интернете – роман-катавасия выложен там полностью).
«Цветочный крест» легко принять за порнографию в декорациях допетровской Руси. Какую страницу ни открой – отовсюду внезапу (авторское словцо) прут на тебя «колотьба», «пихание», «любови», «етение», «скокотание», «истицание любострастия», «лебяжьи стегна и межножное подпушье», «сладковонные лядвии», «половая жила» и иные элементы славянской камасутры. Сама Колядина называет повествование «галиматьей об огненной елде и золотых лядвиях», и до поры с этой иронической самооценкой нельзя не согласиться.
Ларчик открывается просто: «Цветочный крест» – книга оголтелой феминистки о тяжелой бабьей доле. Сюжет скачет (так и хочется написать скокочет) вокруг Феодосьи, 15-летней отроковицы из города Тотьма. На дворе 1674 год, и мир, в котором имела несчастье родиться Феодосья, покоится на трех китах: сексе, патриархате и мракобесии. Девицу тянет к астрономии и геометрии, однако бытие вокруг царит такое, что сознанию приходится туго. Любая реплика героев отсылает к половой сфере (опять извините!): «С таких пирогов али елда пополам, али манда вдребезги»; «Лезет на елду, как медведь на рогатину»; «Тело на тело – доброе дело»; «Есть в Африкии зверь – вельблуд, вельми блудливый, то бишь»; «Как золотой елдой деланный»...
Про девицу и козлищ
Разумеется, в этом мире нормальны только Феодосья и дети, которые покамест не успели испортиться. Все остальные герои составляют темное царство, в котором героиня сияет как пресловутый луч света. Ни одного приличного мужчины тут нет и быть не может: священник Логгин высокомерен и втайне похотлив, совративший Феодосью скоморох Истома жесток и блудлив, ее жених Юда поприличнее прочих будет, но всё равно урод редкостный. Феодосью обманывают, совращают, порицают, осуждают и в итоге пытаются сжечь. Вот об этом и книга: все мужики – козлы. Были, есть и будут.
Всё бы ничего, такая точка зрения имеет право на существование, только вот на лицо русской литературы «Цветочный крест» не тянет, и по причинам не столько идеологическим, сколько литературным.
Во-первых, переизбыток славянской эротики губит замысел на корню. Читать по сотому разу про уды и елды – скучно. Да и не верится, что обитатели Тотьмы (реалистической или же олицетворяющей современность) сексуально озабочены прямо вот настолько. Другое дело, что автор пытается нас в этом убедить, отсюда и бесконечные афедроны.
Во-вторых, книга плохо написана. Попытки скрестить старославянский язык с современным привели к рождению волапюка, который мог бы быть уместен во времена Петра Великого, но никак не сочетается с эпохой Алексея Михайловича, и когда рядом с «аз бысть» и «ея дланями» возникает «Матрена, совершенно не желавшая делегировать полномочия», остается только развести этими самыми дланями. Да, разумеется, автор имеет право на любые языковые игры – но играть нужно или убедительно, или никак. Может, другой писатель и смог бы справиться с поставленной задачей, а Елена Колядина – не смогла категорически.
После вручения «Букера» скорбят буквально все: писатели жалуются на то, что хоть немного кормившие их премии начинают вручать невесть чему, критики традиционно воют на луну, сетуя на кризис русской литературы. Не унывает только Колядина – она готовит к печати продолжение. В нем, судя по финалу «Цветочного креста», Феодосья, уже отрезавшая себе «похотник дьявольский», окончательно сменит пол. Исполать! Но не на моей книжной полке, ладно?..