Тайна Будапештского меморандума

Олег Кашин. Фото: SCANPIX

Аннексировав Крым, Россия, как известно, нарушила свои обязательства по Будапештскому меморандуму 1994 года, согласно которому Украина отказывалась от ядерного оружия в обмен на неизменность своих границ, гарантированную Великобританией, США и как раз Россией. 

О Будапештском меморандуме в последние два года хотя бы раз написал или сказал каждый, кто имеет какое-то мнение о правомерности или неправомерности российских претензий на Крым. Наверное, сейчас это самый обсуждаемый в России и точно самый важный для Украины документ международного права.

Такая вот загогулина

В какой-то момент мне захотелось почитать, что писала о Будапештском меморандуме российская пресса в момент его подписания – 21 с лишним год назад. Это действительно должно быть очень интересно – самое начало девяностых, Советский Союз только-только распался, многие вещи еще остаются болезненными, и постсоветские границы – безусловно, одна из таких вещей.

В 1992 году тогдашний российский парламент объявил незаконной передачу Крымского полуострова советской Украине в 1954 году. На парламентских выборах 1993 года максимального успеха добилась ЛДПР, лидер которой Владимир Жириновский завоевал симпатии избирателей в том числе и обещаниями вернуть России «исторические границы» – на логотипе партии тогда была изображена карта Российской империи, включавшая в себя даже Аляску. Весной 1994 года в Крыму к власти приходят промосковские сепаратисты – президентом республики становится антиукраински настроенный Юрий Мешков, а возглавить правительство он приглашает московского экономиста Евгения Сабурова – Крым хочет отделяться от Украины и интегрироваться с Россией.

Так или примерно так выглядел фон, на котором Борис Ельцин в Будапеште подписал бумагу, согласно которой Россия отказывалась от любых территориальных претензий к Украине и обещала гарантировать ее территориальную целостность. Я полез в газетные подшивки 1994 года, чтобы узнать, какими словами президент и его сторонники убеждали общество, что такое нелегкое решение необходимо, и что надо смириться с тем, что Крым навсегда останется украинским. Наверное, были какие-то дискуссии, споры. Драки в парламенте, митинги на улицах, громкие отставки – ну, как обычно бывает, когда принимается необратимое и непопулярное решение исторического масштаба.

А мы гуляли, а мы не знали

Будапештскую поездку российского президента газеты действительно освещали, как и положено, очень подробно. В венгерской столице заседали лидеры стран ОБСЕ, спорили о реформировании организации, и в газетных отчетах отражены все детали этой важной дискуссии. А о меморандуме по поводу Украины – в лучшем случае одна строчка с интонацией «кстати, есть и такая подробность». Только в «Коммерсанте» через два дня после саммита нашелся небольшой репортаж из Киева, в котором написано, что украинские политики очень рады Будапештскому меморандуму, но радуются они зря – крымская проблема продолжает омрачать российско-украинские отношения, и правительство Крыма опять выступило с очередным антикиевским демаршем, так что рано или поздно эта проблема встанет перед обеими странами в полный рост.

И вот это уже если не полноценная сенсация, то нормальное маленькое историческое открытие – оказывается, российское общество в 1994 году было вообще не в курсе исторического события. Взятие Россией на себя международных обязательств по очень болезненному вопросу просто скрыли от граждан: то ли по глупости, то ли по злому умыслу, сейчас уже не узнаешь, но скрыли. Прошло двадцать лет, и россияне впервые слышат о том меморандуме – оказывается, «Крым наш» – это нарушение взятых Россией на себя обязательств.

Незнание не освобождает от ответственности, разумеется, и, рассказывая сейчас об этом, я совершенно не оправдываю поведение России при аннексии Крыма. Просто это такая очень важная притча о том, что договоры бывают разные. Ну вот как при продаже квартиры – кто-то продает квартиру, потому что она у него лишняя или потому что нужны деньги, или потому что переезжает, ну, всякие бывают причины. Поход к нотариусу, договор, выплата, все довольны. Потом, проезжая мимо своего бывшего дома, улыбнешься – вот, за этими окнами прошла часть моей жизни, ностальгия.

А можно проснуться утром в грязной дворницкой – вчера что-то такое выпил, ничего не помнишь, и голова болит, и хочется умереть. На полу валяется бумажка – ты подбираешь ее, читаешь и обнаруживаешь даже не договор о продаже, а акт дарения – ты сам вчера подарил свою квартиру кому-то незнакомому, и вот твоя подпись, и вот его подпись… Нет, такого не может быть, это какая-то мистификация, и ты одеваешься, едешь к своему дому, стучишься в дверь, а новый хозяин говорит: извини, но ты сам все подписал, и не шуми, а то полицию вызову.

Руками марионетки

Или пример еще проще: покупатель зашел в магазин, что-то купил, принес домой, а покупка испорченная. Пальто без одного рукава или помидоры тухлые, неважно. Чек сохранился, возвращается к прилавку – так и так, вот такое я у вас купил. В хорошем магазине извинятся, вернут деньги или выдадут новый товар, и в следующий раз человек сам с удовольствием вернется сюда за покупками. Но это если хороший магазин, а в плохом скажут, что ничего не знают, может, покупатель сам оторвал у пальто рукав, и вот еще на кассе написано, что пальто возврату не подлежат, и продавец наорет и полицией пригрозит, и покупатель, ненавидя весь мир, уйдет домой и в этот магазин, конечно, не вернется никогда.

Извините, что так много бытовых параллелей, но это ведь важно. Да, бывают договоры и договоры, можно так, а можно эдак. И у того же самого Будапештского меморандума при всем его международном значении есть очень важное и при этом никем не замечаемое внутрироссийское измерение: в те годы Россия уже была устроена так, что власть в ней могла позволить себе делать что угодно, вообще не заботясь ни об общественном мнении, ни о политических последствиях, ни о чем-то еще.

Кстати, еще одна иллюстрация из контекста того времени – спустя две или три недели после письменного отказа от Крыма Борис Ельцин, точно так же никого не спросив, ввел в сепаратистскую Чечню войска, развязал войну, обрек на страшную смерть тысячи призывников и местных мирных жителей. Так в России тогда было принято –1994 год, как считается, золотое в сравнении с путинским авторитаризмом время надежд и свободы.

Собственно, весь тот период российской истории можно описать как череду расписок и договоров, подписанных напоенным или обколотым несчастным обывателем по инициативе взявших его в оборот мошенников. Должен ли обыватель быть им благодарен? Должен ли он относиться к договору как к святыне? Можно ли его осуждать за то, что он считает себя обманутым?

В основе любого общества лежит общественный договор. Свой общественный договор Россия подписала при очень спорных обстоятельствах. Сейчас тем чувством обманутого похмелья успешно пользуется и спекулирует на нем Владимир Путин, подсунувший россиянам новый, не менее спорный общественный договор. Когда-нибудь очередь дойдет до него. Когда-нибудь в России установится власть, которая додумается до того, что с обществом надо договариваться честно, а не в формате «ну ты же сам подписал». Но, судя по тому, что в российском обществе еще осталось много поклонников девяностых и персонально Бориса Ельцина, до ответственного государства нам еще далеко, и неизвестно, сколько еще безобразий, внутри- и внешнеполитических, у нас впереди.